Вот он и старался, за непродолжительное время сумев стать для Николая если и не единственным «светом в окошке», то уж точно мудрым советником, способным подсказать, что делать и как восстановить изрядно пошатнувшееся положение.
- Я беспокоюсь, князь! – скрестив руки, чтобы не видна была их периодическая дрожь, изрёк цесаревич. – Если там, на встрече в Бабельсбергском замке, монархам, среди коих и мой батюшка, удастся договориться о чём-то важном, имеющем перспективы… При отце не я, а Сашка! О нём при дворе последние месяцы и так говорят больше, чем он того стоит. Флотские во главе с самим министром, ценителем ругательств и непристойных картинок, его скоро будут на руках носить.
- Великий князь настойчиво просит у государя новых ассигнований на строительство новых кораблей и на восстановление флота Чёрного моря, - согласился Горчаков. – Это разумная политика со стороны того, кто хочет упрочить своё положение. Также ваш брат успел заручиться поддержкой военного министра, министра иностранных дел и… благожелательным отношением председателя Комитета министров князя Гагарина. Этой поддержки достаточно для многого.
Очередная вспышка паники в глазах цесаревича показала Горчакову, что тот доведён до необходимого состояния и предельно податлив для вложения в разум нескольких важных наставлений. Естественно, ради укрепления положения наследника.
- Вам тоже нужна поддержка влиятельных людей. Ваше Импера…
- Без лишних церемоний, Александр Михайлович. Вы давно получили моё дозволение обращаться иначе.
- Простите старика, Николай Александрович, - притворно повинился интриган. – Но снова продолжу о влиятельных сторонниках. Ваш младший брат умён и расчётлив, потому заручился и продолжит заручаться поддержкой тех, кто действительно важен. Тех, кто ему не откажет, кто недоволен возможными реформами либерального толку.
- Новизну Саша любит!
- Он любит прогресс, Николай Александрович, - поправил подопечного горчаков. - оттого военный и морской министры, сами не чуждые новинок, уже его вернейшие сторонни. Краббе и вовсе друг и в некоторой мере наставник. Простите за горькие слова, но симпатий среди флотских вам не добиться. Окружение Милюитна и генералы-панслависты вроде Черняева также видят в Александре проводника их чаяний до ушей императора. Дипломатический корпус империи…
- Граф Игнатьев есть один из основателей идеологии панславизма, - поморщился цесаревич, обессилено падая в кресло и прикрывая глаза. - Я буду изумлён, если через пару лет сменятся многие посланники и иные чины министерства. А вы говорите о сторонниках! Где мне их взять, кроме тех, кто уже на стороне новых веяний настоящего, а не только лишь технического прогресса? Часть петербургской и московской профессуры да беспокоящиеся об ограничении прав и свобод юристы из тех, что поумнее. Всё, больше мне в голову ничего не приходит.
Канцлер, слушая сетования наследника, был доволен. Уже тому, что его подопечный не потерял трезвости мышления и старался адекватно оценивать своё действительно тяжёлое положение. Осознание тяжести положения присутствовало. А коли так, можно было начинать подсказывать, какие именно шаги предпринимать. Равно как необходимость замены прямых и очевидных шагов скрытыми, истинная суть которых будет видна не сразу и не всем.
- Ваш брат собирает вокруг себя «партию войны», стоящую на консервативных позициях во всём, что касается государственности. И на частичном прогрессе, ориентированном на американский опыт, на советы другого вашего брата. Владимира.
- Владимира, как же!
- Вы опять же правы, но князь Виктор Станич умеет и любит навязывать свою волю даже венценосным особам. И совсем скоро, как ни печально, он окажется в родстве с домом Романовых. А возможно не только он.
- Если Сашка хочет привязать себя к этой… жандармессе заокеанской, я только помолюсь и пудовую свечку поставлю. С такой женой ему и мечтать нечего о том, что должно быть моим.
Канцлер вновь улыбнулся, на сей раз этак укоризненно, ничуть того не скрывая. Одной улыбки хватило цесаревичу, чтобы осечься и внимательно посмотреть на советника и наставника. Поняв, что от него ждут пояснений, Горчаков тихо произнёс несколько слов, напоминающих вроде бы и о давних, но вместе с тем временах расцвета династии:
- «Лифляндская девка» Екатерина. Она же сначала законная супруга Петра Великого, а затем императрица Екатерина I. Если бы не пьянство, сведшее её в могилу, на престоле сидели бы её потомки… от светлейшего князя Меньшикова. Только его императрица и слушалась. А Мария Станич – это не малообразованная чухонская девка, Николай Александрович! Сейчас она в первой пятёрке наиболее значимых чинов министерства тайной полиции. Не по официальной иерархии, а на деле. К тому же абсолютно верна брату и никому больше, хотя ценима уже вашим братом-императором. Теперь задумайтесь, что может случиться, возымей она желание стать супругой Александра?
Скрежет зубовный и сжавшиеся в кулаки руки – вот что было реакцией со стороны наследника престола Российской империи. Представил… и это ему сильно не понравилось. Александр Михайлович знал, кого, когда и чем лучше всего испугать, чего боится тот или иной человек, запутавшийся в его тщательно сплетаемых сетях, паучьих или рыбацких. Цесаревич уже был оплетён, вырваться не в его силах и тем более разуме с находчивостью. Удобный, очень удобный наследник и, если всё получится, император. Понятный и главное послушный.
- Отец! Скажите ему об этом, выдайте за подозрения свои или лучше… кого не жалко подвести под возможный гнев. Или нет, пусть этот, кого не слишком жалко, сам испросит у батюшки аудиенции.
Близкая опасность прочищает разум. Об этом многие говорили, а вот канцлер неоднократно наблюдал. Вот и теперь страх ненадолго, но прочистил разум цесаревича, позволив тому сложить два и два, после чего найти из всех вариантов не самый глупый. Но и не самый лучший, особенно учитывая сложность рисуемой картины.
- Его Императорское Величество уже знает о возможной угрозе такого брака. Если не случится чего-либо неожиданного, за время поездки в Пруссию между ним и вашим братом состоится разговор, в котором это будет затронуто. Дело в том, что император ещё не решил, выгодна ли возможность такого брака, нужен ли ему действительно близкий и прочный союз не с Американской империей, а с семьёй Станичей.
Горчаков переворачивал рубашкой вниз ту часть карт, кои не стоило держать в секрете ото всех. Тем более от того, перед кем следовало предстать в образе советника мудрого, но всецело преданного.
Желаемое получалось. Да и проговорить вслух хотя бы некоторую часть из того, что и ему самому не давало спокойно спать, тоже не являлось лишним. Канцлер пытался понять, чем руководствуется император, откладывая до поры вопрос о наметившейся и всё усиливающейся привязанности великого князя к американской экстравагантной особе.
Выгода или вред? Вред или выгода? Александр Михайлович метался от одного к другому, не в силах принять окончательное решение. Но на всякий случай окружил доверенными людьми первую любовь Александра, Марию Элимовну Мещерскую. Вдруг да пригодится возможность нашептать фрейлине на ушко ту или иную мысль, которую та сможет донести до привязчивого великого князя. Всё это, пусть очень смягчённо, с купюрами, канцлер доводил до цесаревича, растолковывая тому. совсем не сведущему в интригах, сильные и слабые места его младшего брата. Братской любви, к слову сказать, у наследника заметно поубавилось. Точнее она и вовсе почти исчезла. Это опять же было полезно для старого интригана и царедворца в канцлерском чине.
- Хорошо, Александр Михайлович, вам я доверяю, - кивнул малость успокоившийся наследник. – Пускай отец сам разберётся с амурами Сашки, а мы посмотрим. Лучше посоветуйте насчёт той самой «партии мира»! Вы сказали слово, но и только.
- Перейду и к делу. Либеральная профессура и некоторые юристы уже у вас в кармане. Это хорошо, но мало. Обратите внимание на фрондирующих губернаторов и их «вице». Таковых немного, но постаравшись, можно найти несколько любопытных персоналий. Граф Игнатьев вскорости будет менять многих по дипломатическому ведомству. Часть после подобного обязательно ушла бы в отставку, но в моих силах отговорить их от этого. Даже на менее значимых должностях они продолжат оставаться полезными и вы сможете держать руку на пульсе внешней политики империи.
- Знания, но не сила…
Горчаков, даже не вставая, ухитрился изобразить поклон и согласие со словами цесаревича. И тут же продолжил развивать свои мысли.
- Начатые государем разные реформации: крестьянская, земельная, судебная и прочие. Сделайте своим девизом слова: «Дайте мне полтора десятилетия мира, и вы не узнаете России!» Сделайте ставку на углублённую аграрную реформу, переселение части крестьянства за Урал, на свободные земли. Сделайтесь проводником политики, направленной на смягчение положения инородцев наконец. Мягко, без перегибов, осторожно, следя за реакциями народа и более культурного общества, не говоря уж об аристократии. Этим вы покажете возможность другого пути, того, который связан с мирным развитием империи. Подобное увидят, поймут. А от понимания до принятия путь не столь велик.
Канцлер продолжал говорить, объясняя одно, перескакивая с одной темы на другую, проверяя степень интереса цесаревича, его заинтересованность различными предложениями. В общем, всё было приемлемо, Николай Александрович признавал и принимал необходимость предлагаемых мер. Тем более соглашался стать императором мира, а не войны. Вот что он не понимал, так это постепенно складывающейся обстановки на мировой арене, где намечался очередной кризис. Не сейчас и даже не через пару ле