Флейта молча кивнула. На нее нахлынули неприятные воспоминания: лежащий на залитом кровью полу охранник со штырем в груди. Если бы ее пустили вперед, а не заставили бы тащить шлюху до кровати, то, возможно, она смогла бы обезвредить ловушку или оказалась бы на месте того солдата.
– Хоть вещица, которую мы должны достать, никому не нужна, но формально наше действо будет квалифицировано как кража имущества Императора. – Артур вводил потенциальную напарницу в курс дела постепенно, как ловчий, осторожно затягивающий вокруг дичи петлю капкана. Его косноязычие в начале разговора было лишь маской, которую хитрец посчитал уже уместным скинуть. – Ты недавно в Империи, но уже познакомилась с нашими законами. Имущество Императора священно, кража курицы с казенного птичьего двора приравнивается к государственной измене. Мой хозяин готов хорошо платить, но не хочет рисковать. Ему нужен вор со стороны, человек с хорошей репутацией и не связанный ни с одной из местных банд.
– Понятно, – усмехнулась Флейта, – твой хозяин не дурак, шантажа боится.
– Язык – самая вредная часть человеческого тела, никогда не слушается головы, – заметил Артур.
– Ну и кто же дал мне столь лестную рекомендацию, кто уверил твоего хозяина, что я не буду болтать?
Артур явно не хотел отвечать на этот вопрос, но оставить Флейту в неведении он не мог. Не получив вразумительного ответа, девушка наверняка бы отказалась отдела и правильно поступила бы.
– Неделю назад Баркат посетил один твой знакомый. Когда-то давно он был другом моего хозяина, но потом их жизненные пути разошлись. Однако мой господин по-прежнему доверяет слову этого человека.
– Что-то я не припомню среди моих знакомых вельмож, темнишь, морячок!
– Поручившийся за тебя человек не вельможа, он тот, на кого ты работала в Альмире несколько месяцев назад, после чего, кстати, и покинула Филанию.
Флейта кивнула. Теперь девушке стало понятно, почему Артур петлял языком и избегал называть имен. Имперские власти не только преследовали магов, но и сурово наказывали всякого, кто общался с ними. Старый ворчун Мартин Гентар нашел ее в Баркате, но не счел нужным найти и поговорить. Вместо этого маг подложил ей такую вот свинью, хотя, с другой стороны, он дал ей возможность хорошо заработать. Грех винить человека, оказавшего тебе услугу.
– Где я могу его найти? – спросила Флейта.
– К сожалению, слишком долгое пребывание в имперских городах ему противопоказано, впрочем, как и мне, – уклончиво ответил Артур, намекая, что маг покинул торговую столицу. – Ну что, ты берешься задело?
– А как же эта ночь, банда «прыгунов»? – неожиданно вспомнила Флейта про гибель охранников. – Неужели это был лишь…
– Экзамен, – сухо ответил пират, – суровый экзамен, который ты успешно прошла.
– А если бы…
– Слушай, я наравне с тобой рисковал своей шкурой и не мучаюсь угрызениями совести! – повысил голос Артур, не хотевший слушать упреков. – «Прыгуны» попортили немало крови и мне, и моему хозяину. Мы решили совместить приятное с полезным: проверить тебя в деле, а заодно и преподать мерзавцам хороший урок. Я никого не подставлял, я заплатил Гильдии за обычную работу, с которой, кстати, ее бойцы не справились, но никто в этом не виноват! Смерть исполнителей входит в число непредвиденных обстоятельств, оговоренных договором. Я же не требую с Гильдии денег обратно, так с какой стати ты пытаешься меня в чем-то обвинить?
– Меня только интересует, что было бы, если бы я погибла?! Ты что, устроил бы еще один экзамен для очередного дурачка-претендента?!
Флейту опять начали мучить сомнения. Поведение Артура казалось странным, не говоря уже об обстоятельствах, при которых проходило их общение. Она опасалась браться задело даже ради очень больших денег. Одно дело риск поскользнуться на мокрой крыше или быть пойманной стражей на месте преступления, а другое – отсутствие доверия к партнеру. В лучшем случае ей бы недоплатили, в худшем случае – убили бы или сдали бы властям.
– Конечно, нет. Я не настолько вынослив, чтобы так весело проводить каждый вечер. К тому же других претендентов просто нет, так что пришлось бы идти на дело одному.
Артур хитро улыбнулся, отчего его наголо бритая голова стала походить на лыбящийся череп с пиратского флага. Он понимал, чего боялась Флейта, и точно знал, как ее разубедить. Из открытого ящика стола один за другим появились мешки с деньгами.
– Здесь пятнадцать тысяч золотом, твой задаток, – Артур обвел рукой внушительную груду мешков, – а здесь еще десять тысяч, в счет моей доли.
Крышка стола прогнулась под весом новой партии тяжелых мешков.
– Двадцать пять тысяч сейчас, тридцать пять по выполнении. Когда платят такие деньги авансом, то не избавляются от исполнителя. Хочешь – верь, хочешь – нет. Даю тебе день на раздумье, жду завтра в полдень в этой комнате. Если не придешь, поеду один. Плодотворных раздумий!
Артур демонстративно отвернулся и отошел от стола к окну. Последний аргумент был приведен, больше он ничего рассказать не мог. Слово, данное заказчику, ограничивало его возможности убеждения. Слишком многое оставалось для девушки неясным, не каждый вор возьмется задело, в котором чересчур много «но» и откровенных тайн. Он сделал все, что мог; играть или не играть на этих условиях, решать должна была Флейта.
– И еще один вопрос, – сказала охранница уже в дверях. – Почему ты решил, что я выдержала испытание этой ночью?
– Ты быстро учишься и не идешь на необоснованный риск. Ты лучше других освоила ходьбу по канату и выдержала бой против пятерых без единой царапины. Эмоции не парализуют твой разум и не выводят сознание из-под контроля. К тому же твоя рука, крушение ставен было впечатляющим зрелищем, – отбарабанил Артур, ожидавший этого вопроса.
– Но я же бросила тебя!
– Если бы ты осталась, мы оба погибли бы. Ты бежала и дала возможность ускользнуть и мне. Господа разбойники долго не смогли отойти от шока, а я этим воспользовался. На этом все, мне нужно выспаться, извини…
Флейта ушла. Впереди у нее был долгий день; день, полный раздумий, борьбы здравого смысла и страстей; день душевных мук и воспоминаний, в конце которого она должна была принять решение, менять ли свою нынешнюю жизнь и пускаться лив новую авантюру.
История 3За правое дело!
Солнце еще стояло высоко, но в воздухе уже похолодало. Близился к концу второй день пути. Сардок – не такая уж и большая провинция, на коне ее можно пересечь всего за несколько дней. Вчера рано утром Намбиниэль покинул Иверону, а этой ночью должен был достигнуть границы Токано.
«Если, конечно, ничего не случится в пути, – думал всадник, внимательно следивший за окрестностью и то и дело привстающий на стременах. – Постов стражи на этой дороге нет, но может встретиться конный разъезд, или охрана какого-нибудь путешествующего вельможи будет не в меру бдительна. Джер и Карвабиэль могут опоздать, тогда придется ждать, надеюсь, не дольше трех-четырех часов».
За поворотом дороги скрылась последняя винокурня, впереди было поле, небольшой лесок, пересекаемый точно посередине извилистой лентой безымянной речушки, затем холмы, опять лесок и маленькое озеро, на берегу которого находилась забытая даже сборщиками подати деревушка. Именно в это глухое поселение и направлял свою гнедую Намбиниэль, там условились встретиться трое эльфов, два дня назад покинувших Иверону. Ехать порознь предложила Джер. «Она приняла мудрое решение. Трое эльфов да еще на конях и при оружии вызвали бы подозрение. Меня и так уже останавливали трижды, досматривали, расспрашивали, выведывали, цеплялись к словам, придирались к бумагам и пытались в чем-то уличить, а если бы поехали вместе, то вообще спасу бы не было от людских ищеек».
Намбиниэль тяжело вздохнул, жить среди людей было несладко, даже в Сардоке, в провинции, на добрых две трети населенной его собратьями. А что говорить про другие края, про остальной мир людей, где эльфы были чужаками, представителями когда-то могущественной, а ныне медленно вымирающей расы, жалкими пережитками прошлого, ненужными, как развалины древних городов и руины разрушенных замков.
Когда-то давным-давно мир был совсем другим, намного чище и красивее. Он принадлежал им, эльфам, но об этой легендарной поре остались лишь призрачные воспоминания, записанные предками в толстые книги, которые были теперь или безвозвратно утеряны, или пылились на полках имперских библиотек, куда вход им, представителям древнего народа, был запрещен под страхом смертной казни.
Намбиниэль не застал той прекрасной поры, хотя ему было более двухсот лет. Не застал ее и его отец, и отец отца, и даже прадед. Никто из его ближайших предков не помнил эпоху «начала конца», когда пала могущественная эльфийская империя и настала эра мрака и невежества, пора становления первых человеческих королевств.
Внешность у эльфов обманчива: с виду чуть более двадцати лет, а в душе уже дряхлый старик, переживший не одно человеческое поколение. Если бы он жил только среди сородичей, то чувствовал бы себя совсем по-другому, но, как ни крути, эльфам испокон веков приходилось общаться с людьми, выживать в их среде, приспосабливаться к их высокому темпу жизни. На трон восходит один император, не успеешь и глазом моргнуть, как он умирает от старости и править начинает его наследник. Преемственность образа мысли нехарактерна для любой королевской династии. Каждый властелин пытается сделать все по-иному: отменяет законы своего предка и ставит на должности новых людей. Проходит немного времени, и все начинается опять: новые порядки, новые налоги, новые реалии и лица. Как жить в мире, в котором каждый год все по-другому? Как иметь дела с людьми, если пышущие здоровьем юноши всего через несколько десятков лет превращаются в беззубых, немощных старцев, а детеныши каких-то жалких пятнадцати лет от роду уже осознают себя зрелыми мужчинами?
Одним словом, эльфам было непросто. Примерно так же чувствовали бы себя люди, если бы им пришлось подлаживаться под жизненный цикл кошек и собак, текущий слишком быстро и длящийся неимоверно кратко.