Ставрос вздохнул как Авраам, от которого потребовали в жертву первенца, и начал сбивчиво и невнятно перечислять моральные и религиозные принципы, в силу которых для него совершенно недопустимо осуществлять медикаментозное управление психикой существа, хотя бы относительно заявленного как обладающего свободой воли. Было совершенно очевидно, что команда его сломает.
— Вы говорите, что у клонов нет прав, — заговорил вдруг Норм, о котором все забыли. — Это не так. В своё время я достаточно подробно изучал этот вопрос. Существует «Декларация прав биоконструкта», в которой, в частности, запрещается подвергать мозг клона биохимическим воздействиям. Он и так есть продукт воздействия сложных биохимических процессов, и то, что достаточно безвредно для человека, на клона может подействовать любым непрогнозируемым образом.
— Она, — ухмыльнулся Бротиган, — утверждает, что не конструкт.
— Ни в коем случае, — парировала Мари Люссак. — Я оригинал в обсуждаемой паре, но вы не приняли во внимание то, что дочь моего отца изначально может быть биоконструктом.
И торжествующе улыбнулась, выпустив эту парфянскую стрелу.
— Эта… тварь издевается? — спросила Эдера.
— У неё есть такое право, — очень серьёзно ответил ей чиф ССО.
— Так вы клон или нет?
— Скажем так, я допускаю такую вероятность. Я не знаю. Учитывая, что мой отец широко использует сущности, созданные под заказ, и что он хотел бы иметь правильную, достойную его дочь… вполне возможно. Буду вам признательна за любые факты за и против. С другой стороны, если СБ создавала меня для проведения автономных спецопераций на выезде, у меня, разумеется, блокирован мозговой центр, отвечающий за расторможенность речи.
— Она издевается, — согласился Кэссиди с невольным восхищением.
— И что, — голосом Эдеры, казалось, могла говорить сама Снежная королева, — на Авалоне можно безнаказанно шпионить, убивать выдающихся людей, ставить под угрозу выживание мирной колонии и издеваться над следствием? Как вы рассчитываете сохранить авторитет руководства, Геннадий, установить для Авалона его систему заповедей и заставить население придерживаться их? Это порок штурмует ваши стены. Это вселенское зло. Где решимость Добра, где его праведные силы?
— Выяснить, кто из пары оригинал, можно только имея на руках генетические образцы обоих, и то, думаю, это было бы по силам биоинженеру уровня покойной госпожи Монти. Та «Мари Люссак» для нас недостижима. Однако не только чиф Норм много знает про биоконструктов. Я тоже по роду деятельности имел дело с так называемыми, — Бротиган подмигнул, — «сайерет». Похожи на людей, но функционально кое-чем отличаются.
— Что-то я не пойму, к чему вы клоните, Пэдди, — сказал ему коллега.
— У нас есть четыре возможных варианта: миз — клон, виновный в убийстве, миз — клон, в убийстве не виновный, миз — человек, но, тем не менее, виновна в убийстве, и миз — ни в чём не повинный человек. Поскольку существует разница в гражданских правах, нам придётся сперва определиться, кем мы будем её считать. Отец Зла лишает ведьму боли. Я ведь близок к концепции, не так ли?
— Вы что, собираетесь совать ей иголки под ногти?
— Да, боже упаси, у нас тут что, тёмные века? У нас имеется медицинская капсула с возможностью фиксации интенсивности нейронных процессов. Подавая раздражение непосредственно на нервные центры, можно…
— …в частности, заставить находящегося внутри человека его дать нужные показания или убить, выдав случившееся за несчастный случай.
— Теоретически — да, практически это не есть наша цель. Нам необходимо обеспечить безопасность ни в чём не повинных граждан колонии. Это никак невозможно, если мы отпустим подозреваемую за недостаточностью улик. Староста, вы должны принять это решение.
— Какое бы решение вы ни приняли, — сказал Норм, — и безотносительно любой вины, я не позволю засунуть мадемуазель Люссак в эту вашу «железную деву».
— Чиф, почему вам всё время приходится напоминать о сфере вашей компетенции? Почему вы так заинтересованы в том, чтобы эта особа избежала не только заслуженного наказания, но даже разбирательства?
— Есть вещи, которые делать нельзя. Это я устроил мадемуазель Люссак в ассистентки к госпоже Монти. Это моё дело — доказать её невиновность и понести вместе с ней наказание, если я не прав. Первое, разумеется, предпочтительнее. Физическая пытка применена не будет. Я так сказал, и вам придётся с этим считаться.
— Кем вы себя возомнили, мачо?
— Я — человек, под чьим командованием находится пятая часть колонии Авалона. Самая организованная и мобильная часть, способная в пять минут получить на руки оружие.
— Вы нам хунтой угрожаете?
— Её фамилия Люссак, а вы отвечаете за безопасность колонии.
— Я имею право уволить вас одним словом.
— Попробуйте, но будете не первый. В таком случае я стану защищать мадемуазель Люссак из личных побуждений, будучи уже не связан обязательствами перед колонией. Выбирайте, что вам нравится больше.
— Он может, — пискнул Брюс. — Я видел.
— Меня, — сказал Рубен, — тоже посчитайте.
— Хорошо, — начал Ставрос, со сдержанным негодованием глядя на группу протеста, которая тут образовалась неожиданно для него. Как, впрочем, и для себя. — Что вы предлагаете по обсуждаемому вопросу. Чиф Норм?
— Мадемуазель, вы доверяете мне в этом деле? — спросил тот у Мари Люссак.
— Всецело. — Она посмотрела на него снизу вверх.
— Это хорошо. Согласитесь ли вы провести некоторое время в изоляции, под замком, в целях вашей же безопасности?
— Смотря в чьих руках будет ключ.
— Логично. Я, Р. Эстергази и Брюс будем вас охранять по очереди. Не для того, чтобы вы не вышли, а чтобы к вам никто не вошёл. Вас устроит?
— Разумеется, — фыркнул Бротиган. — Особенно Р. Эстергази…
Удар — и он рухнул навзничь.
— Никто, кроме клона, не позаботится о чести клона, — с насквозь лживым сожалением сопроводил его Рубен, стряхивая кисть.
Комичность ситуации состояла в том, что из всех присутствующих один только Бротиган и был вооружён и именно он, оглушённый, барахтался сейчас среди пластиковых стульев. Вот вам и решимость Добра, и его праведные силы.
— Только попробуй, — предупредил его Норм на всякий случай.
— Биоробот… — выдохнула госпожа психолог, — поднял руку на человека… и ему это так сойдёт? Да вы что, сговорились все — крушить основы?…
— Я был знаком со многими биороботами, которым приходилось по долгу службы поднимать на человека не только руку, но и лучемёт. Люди, они ведь все такие разные, а роботы попроще — и в целом неплохие ребята. Вы уж извините, как вас… Пэдди, если вы думаете про себя, что человек — это звучит гордо, то и ведите себя… как мужик.
Вот-вот, а не знаешь, спроси меня — как.
Провожать Мари Люссак в место заключения пришлось буквально продираясь сквозь толпу. Норм и Рубен заняли выигрышные — и почётные! — места справа и слева от подопечной, а Брюс тащился следом как привязанный. Мари не оглядывалась, и он терзался.
Я её предал.
Я должен был сказать, как Норм, и Бротигану засветить — как Руб. Нет, главное не это. Я… я усомнился там, где они — нет, я промолчал там, где старшие мгновенно приняли решение. Но это было моё собачье дело!
Почему?!
Силы небесные, да я с самого начала знал, что наш брак — договорной, что она меня использовала, ну, я надеялся, наверное, что это может измениться и что-то вспыхнет там, яркое и светлое, но ведь я не идиот. Я не люблю Мари Люссак, она не любит меня, но из этого не следует, что я не протяну руки, когда её станут топить.
Дело в том, что я думал, будто она слабая, зависит от меня и одна пропадёт. Вот меня и пёрло, как жабу на пруду. А она оказалась сильная. Много сильнее и значительнее меня. И не только меня, к слову. Это я до конца ещё не понял, какая она. Даже если и вправду шпионит для своих 30 и на тех инфочипах не сенсационные материалы для её книги, а копии наших архивов — а где, кстати, пролегает граница меж тем и этим? А я бы так смог? Ведь она тут одна-одинёшенька, сиротка в дремучем лесу, среди волков, готовых чуть что на молекулы её разобрать максимально болезненным способом. Ни папе не позвонишь, ни в головной офис. А она их ещё и по носам щёлкала. И палила свечу с обоих концов.
Разве можно допустить, чтобы женщина?…
Дело не в том, что она большая, а в том, что ты — мелкий. Самый мелкий из всех, кто там был сегодня, что и продемонстрировал с успехом. Как вести себя, если она — больше?
Да какая уж тут любовь!
Местом одиночного заключения для Мари Люссак выбрали их с Брюсом комнату в семейном общежитии. Пока дотуда шли, Норм вызвал по комму командиров отделений и распорядился. Тирод уже ждал его на пороге с большой коробкой, куда собрал весь скандальный частный архив «семьи Эстергази».
— Чиф, куда это?
— Отнесите ко мне и оставайтесь при нём неотлучно или поставьте человека. Неотлучно — ключевое слово. Ничто не должно быть изъято или заменено без моего ведома.
— Я могу входить?
Норм мельком оглядел внутренность помещения: убогая продолговатая клетушка с двумя койками, раздвинутыми по противоположным стенам, дверь в санузел справа, при взгляде из коридора не видна. Несколькими касаниями перепрограммировал замок, чтобы тот отпирался только снаружи.
— Да, пожалуйста.
Мари перешагнула через порог и обернулась. Запереть за ней дверь, глядя прямо в поднятое к тебе лицо, оказалось неожиданно трудно.
— Морган!
— Я здесь, чиф. Слушаю.
— Слушай меня внимательно: оттуда никто не выходит, входят только те трое, кого вы видите перед собой. Никакое высшее руководство, не говоря о Службе безопасности колонии, приказ отменить не может.
— Ясно, чиф. Осмелюсь предположить, а что, если она с собой что-нибудь сделает? Ну, удавится?
— Вот для того, чтобы она не удавилась, мы и не пускаем к ней СБ. За того, кого вы поставите к этой двери, вы отвечаете лично. Вы меня правильно поняли?