Норм помолчал.
— Есть вещи, — глубокомысленно начал он, — которые делают армию армией. Я отказался исполнить приказ и объяснил свои мотивы. Я не могу исполнять далее функции главы ССО колонии, иначе в следующий раз Морган не подчинится мне, и ей за это ничего не будет. Армия мы или что?
— Ты считаешь, что полученный тобой приказ преступен?
— Он крайне глуп, я не понимаю, как столь ответственный человек, даже гражданский, мог всерьёз рассматривать такую возможность. Не говоря о том, чтобы предложить это мне. Не сочти за понты, пожалуйста.
— Тогда почему бы тебе не пойти дальше? Прими командование и сделай всё как надо. Причины изложишь после на Фриде. Мне будет намного спокойнее, если в своей комнате будет сидеть Бротиган.
Норм поморщился.
— Поменьше бы ты смотрел военных драм, рядовой. Кто я? Отставной сержант и учитель физкультуры. Предлагаешь мне арестовать высший менеджмент колонии, вооружённый всеми управленческими технологиями? На каком основании? И не забывай про Бротигана и Кэссиди. Кто сказал, что они уже не изложили на Фриде свои соображения? Если Ставрос лезет в петлю, а они молчат, может, есть нечто такое, что я не учитываю? В конце концов, это их работа — видеть картину целиком.
— Они не знают, что делать, и могут наделать глупостей.
— Никто не знает. Ничего не делать и надеяться, что наверху для нас придумают правила — единственный разумный выход. К тому же свой долг я исполнил: высказал свои соображения и вправе рассчитывать, что они будут приняты во внимание. Что я ещё могу сделать, оставаясь в рамках «свой-чужой»? Чай не малые дети.
Главный недостаток достойного мужа в том, что других он полагает равными себе, сказала бы мать.
Сколь многие винят Гектора в падении Трои. Оставил, мол, на дураков.
— Ты из тех, от кого я жду чуть больше проку… ежели вдруг что. Их придётся выводить. Будет паника, будут метаться, кричать, терять детей и ценные вещи, порываться вылезти не туда и угодить под бомбы. Одиночка всегда более успешен, если он быстр и располагает хотя бы элементарными навыками выживания. Однако это было бы слишком большое счастье. Стадо бизонов идёт со скоростью самого слабого бизона. Статистика показывает, — он хмыкнул, — что в любой куче гражданских непременно обнаружатся псих, беременная и подросток, считающий себя крутым, и ты узнаешь про это в самый неподходящий момент.
— Ну мы же, выходит, к этому готовы?
— К этому никогда нельзя быть готовым.
Сидим. Ждём. Смотрим в небо.
Они пришли ночью.
К счастью, один из полезных советов Норма не пропал втуне: жилые помещения перенесли в подземную часть комплекса, потому те, кто спал, проснулись от грохота разносимых вдребезги верхних сооружений и нарастающего невыносимого рёва реактивных движков. Иначе не проснулись бы вообще. Выскочив в коридор, Брюс понял, что значит: «к этому нельзя быть готовым». Когда орут все автоматические системы разом, ты можешь выполнять только какое-то одно отработанное действие.
Например, бежать на выход! Брюс обернулся, пытаясь вернуть способность ориентироваться, и едва не был сметён и затоптан. По коридору нёсся железный смерч: пилоты во главе с Р. Эстергази, все восемь. Тут уже не до условий контракта, тут у них включается рефлекс — бежать со всех ног и подняться в воздух как можно быстрее. Счёт на секунды.
Пронеслись, и коридор наполнился обалдевшими колонистами. Прижавшись к стене, стояла Сульпиция с эвакпакетом в руках. Она всё сделала по инструкции и теперь ожидала, пока её спасут. Из дверей душевой выскочил Норм, в одних только форменных брюках и босиком, с полотенцем на шее, сфокусировался на пасынке:
— Где Морган?
— Что? — меньше всего Брюс ожидал вопроса вроде этого. Выяснять, где тут кто, в этой мешанине, где его отпихивали с дороги, вертели и тыкали под рёбра, пришло бы ему в голову в самую последнюю очередь.
— Спрашиваю, ты Морган давно видел?
— Да дня три, и сто лет бы ещё я её…
Норм бросил руку вниз и невнятно выругался.
— Иди, выпусти Мари, — распорядился он. — Выбирайтесь наружу и бегите прочь, как зайцы. Кроме тебя никто о ней не позаботится, забудут и бросят. Тирода кто-нибудь видел?!
— Там Р… ах да, он уже не там.
Брюс сморгнул, потом ещё раз, потом протёр глаза, но щипать их не перестало и одновременно мучительно засвербело в глотке. К ним пробивался Бротиган, полуодетый, в майке, покрытой пятнами пота, почему-то чёрного.
— Эй! — закричал он ещё издали, идя сквозь толпу как ледокол. — В технических отсеках опустились переборки и пошёл порошок, а там дежурная смена могла остаться. И подпорная вентиляция барахлит. Я послал мальчишку из Третьего вниз и сам схожу проверю. Выведешь народ? Да, и ещё — лифты отключены. Ну, ты в курсе.
Норм стиснул Брюсу плечо.
— Вытащи себя и её — это твоя задача. Всё на этом, я про вас забыл. Меня сейчас на куски будут рвать.
На конфетти. Эдера Насименто налетела на Норма как воробей на ястреба, вцепилась в полотенце и даже, видит бог, попыталась встряхнуть:
— Я нигде не могу найти Ставроса… чего вы ждёте?., распоряжайтесь своею властью, только вы можете… тут люди, дети!
Дальше Брюс уже не слушал, потому что весь ушёл в движение против потока. Пригодились локти, рост и вся мускульная сила, сколько есть. Мигнул свет, потом погас, спустя невыносимо долгую минуту включилась тусклая аварийка, и при ней стал виден ползущий по коридору дым.
Это самое плохое. На ОБЖ в школе учат, что дым страшнее огня. Брюс вскрыл пожарный шкафчик и, косясь на топор, надел кислородную маску. Прихватил ещё одну для Мари и взял на всякий случай фонарик. Привычно проверил, включив-отключив, и с большим неудовольствием обнаружил, что луч его рассеивается на дыму. Свет ложился чётко очерченной полосой. Плохо. Подпорка — система, под давлением продувающая воздуховоды — если и работает, то не справляется.
Вдобавок он услышал гул. Колонистов, прижимающих к груди эвакпакеты или детей, уже повели на аварийный выход, коридор очистился, в нём стало просторно и пусто. И Брюсу нечем было объяснить этот звук, кроме как ликующей песней огня.
Коридор — это труба, а труба — это тяга.
Подпорная вентиляция в герметичных помещениях — штука крайне двусмысленная. Помещения комплекса, рассчитанные самое большее на бытовое возгорание, автоматически изолируются. Выгорает кислород, огонь пожирает сам себя. Обычно до этого не доходит: в отсеки, где с большой долей вероятности находятся люди, подаётся мелкораспыленная вода, лаборатории, мастерские и архивы тушат порошком. Люди в порошке не выживают.
Беда в том, что под наше торопливое переселение никто и не подумал перепроектировать пожарные системы. Люди вполне могут оказаться в порошке, даже ещё ничего не понимая. Даже не проснувшись.
Тут было пусто: одинокий стул возле запертой двери и тоскливая чёрная лужа. Над дверями жилых помещений согласно проекту смонтированы водяные завесы, тоже своего рода герметизация от огня и дыма, но нынче водопровод пробило во многих местах и на пол текла только жалкая струйка, пока и та не прекратилась.
Тактильный замок не сработал, и Брюс весь покрылся холодным потом, прежде чем сообразил вытереть ладонь о штаны. Он же по дороге вспотел! Вторая попытка удалась, а то он уже подумал… сто вещей он подумал одновременно, одну страшнее другой. Её ведь тоже переводили сверху, но когда — он с перепугу не помнил. Перенастраивали под него, Брюса, эту дверь?
— Что там у вас происходит? — спросила из темноты Мари Люссак. — Кто это?
Света в её комнате не было, Брюс вырисовывался на фоне дверного проёма чёрным мужским силуэтом, ничем не отличимым, скажем, от Бротигана, а Бротигану она не рада. Неизвестно, зачем бы сунулся к ней Бротиган, но едва ли за чем хорошим — так думает Норм, а Норм часто бывает прав. Даже слишком часто.
— Я это, — буркнул он. — Меня Норм послал. Налетели на нас и бомбят, комплекс горит, выбираться надо. Хватай вещички и побежали…
Только тут Брюс сообразил, что сам без вещей. Ну да ладно, не та проблема, чтобы сейчас заморочиваться.
— Кто командует?
— Норм и командует, пока Ставроса не нашли. — А?…
— …а Рубен в воздухе с эскадрильей! Я пока вместо него, после опять поменяемся.
Мари выступила из темноты на свет в том халатике, в каком была, когда её арестовали, и в той же кофточке поверх.
— Надо кое-что взять, — сказала она, будучи более спокойна, чем любой, кого Брюс сегодня видел.
— У нас нет вре…
— Это очень важно, — отчеканила Мари Люссак. — Для тебя, для меня и для каждого из тех, кто выйдет отсюда живым и захочет живым же и оставаться. Миз Монти на моём месте просто взяла бы любого из ССО за шиворот и велела бы исполнять. Сейчас я — это она. У меня нет времени просить и уговаривать, я приказываю.
Только пантократорское воспитание удержало Брюса от плевка на пол, а Мари тем временем была уже на лестнице. Ему пришлось бежать, чтобы догнать её и хотя бы маску заставить надеть. Снаружи всё ещё бухало, но реже, и двигатели взвизгивали высоко и пронзительно, уходя в ультразвук, от которого болели зубы.
— Где эта штука? Мы сможем туда пройти?
— В лаборатории белкового синтеза. На второй вопрос — а я откуда знаю? Должны!
Поднявшись на первый подземный ярус, они оказались в удушающем жару и в полной темноте. Попытались пройти несколько шагов в направлении центра, но отказались от этой мысли, упёршись в задраенную переборку. Маски ещё кое-как спасали их от дыма, но за переборкой ревело голодное пламя. Дольше находиться тут можно было только в спецкостюмах. А где их сейчас найдёшь?
— Они нанесли удар по генераторам административного блока, — сказала Мари. — Насквозь мы не пройдём, но можем пробежать поверху. Лаборатории в боковом крыле могли и уцелеть.
— На наружном ярусе? — не поверил Брюс. — Да там месиво! Гнутая арматура и груды пластикроша!
— Значит, будем в этом месиве копаться. Вытащи меня наружу и можешь быть свободен.