— Проскочили, — выдохнул водитель, когда грузовики удалились.
— Машину все равно лучше бросить до города, — вспомнил я советы из интернета. Вроде бы какой-то комментарий к боевику.
— Это личная, не барская, ее не сразу хватятся, господин. Денек еще можно покататься. Меня зовут Аркадий Борисович, господин.
— Юрий, — представился в ответ. — И я не господин.
— Как скажете, — улыбнулся в зеркало мужик.
— Чего вдруг бежишь? — спросил я. Ехать все равно долго, а он странное производит впечатление. Вроде и слуга, а вроде и не робкого десятка.
— Да как тут не бежать. Давно хотел, да случая не было. Ничем хорошим эта служба для нас не закончится.
Странно, я был уверен, что он начнет юлить и отнекиваться, а тут… Наоборот все. Водитель говорил, и каждое слово тянуло за собой следующее. Я почувствовал, как его душа раскрывается и тянется ко мне.
Понятно, знаем, проходили. Интуиция у Борисыча то ли развита хорошо, то ли обострена в данный момент. Он нутром чует, что перед ним не обычный человек, но словами вряд ли сможет это объяснить.
Ну а то, что ко мне тянется, так неудивительно, мы оба живем по совести. Не навреди миру и другим навредить не дай. М-да, в другой жизни, в другом мире, в другое время, чем Амбер не шутит, может, и собратом моим стал бы. Курьером, в смысле. Я тоже как он начинал. Одну мразь придушил — и дальше само как-то пошло-поехало. А там и Амбер меня приметил.
Аркадий Борисович же, исходя из рассказа, потомственный слуга в каком-то там поколении, работал на барона Симонова. Лет ему немного за пятьдесят, довольно бодрый, с вышколенными манерами, но без лишней спеси и чванливости.
Его семья служила Симоновым, сколько они себя помнят. Сам он родился, еще когда бароном был дед нынешнего. Поговаривают, тогда жилось более-менее, но чем дальше, тем хуже. При отце барона худо-бедно справлялись, а при нынешнем вообще мрак начался.
Появлялись новые слуги, вроде того дворецкого, со сбитым моральным компасом, как вежливо выразился Аркадий Борисович. Этих слуг я видел и без раздумий отправил в плавание по волнам реки душ. Если переводить вежливую речь Борисыча на язык Курьеров, от этих тварей несло дестабилизацией.
Ну а остальным повезло куда меньше. Аркадий Борисович держался из последних сил, потому что Симонову служили две его дочери, племянник и сын старого друга. Друг тот не дожил и просил позаботиться. Про жену я тактично не стал спрашивать, и так все понятно. Как и про то, где родители племянника.
Я не удивлен, что после потери жены, брата или сестры, друга у Борисыча нервы сдали от такой службы. Я удивлен, что он раньше не начал действовать.
Оказалось, что Юля, старшая дочь, училась в колледже для слуг. И если бы Аркадий Борисович рыпнулся, то, даже увези он остальных, Юлю вытащить не успел бы. А в этом году она вернулась в поместье, и оставалось лишь дождаться подходящего момента.
— А остальные чего не побежали от Симонова? — спросил я.
Мне было интересно. С аристократией я уже худо-бедно освоился, кто это такие и с чем их едят. А вот обратная сторона этой части общества мне открылась впервые. Чем больше я знаю о мире, тем лучше могу в нем действовать.
— Так а куда им податься? Беглые слуги, кто таких наймет? Понимаете, мы, кроме как по дому хозяйничать, ничему не обучены.
— А вы куда подадитесь? — Я посмотрел на четырех испуганных детишек в салоне.
— Да бог смилостивится, где-нибудь да осядем. Где тихо и спокойно. Руки-ноги есть, какую-нибудь работу уж точно найдем, а младшие, может, лет за десять и выучатся на кого. У аристократии память длинная, запомнят, что служить не годимся. Но уверен, наши предки поймут, если на нас родовая профессия закончится.
— Запомнят, — внезапно кивнула Елизавета. — Всех слуг проверяют. Аристократы в свой дом абы кого не пустят.
— А в палатку? — брякнул я.
— Какую палатку? — не поняла Елизавета.
— Борисыч. Смотри, какое дело. Дома у меня нет, в палатке живу. Но это пока, для души, так сказать. Да и не аристократ я. Но платить могу, работы хватит. Ну и искать тебя будут… Скажем так, Симонов все равно не отстанет ни от вас, ни от нас. Так что…
Если я правильно понял, то барон был из тех людей, от которых просто так не сбегают и по собственному не увольняются. К тому же он будет искать всех свидетелей произошедшего в поместье.
— Согласен.
— Безопасно, может, и не будет, но и…
— Говорю же, согласен. — Аркадий Борисович повернулся, не отпуская руля, и посмотрел мне в глаза. — Я видел, что вы сделали с гвардией, господин. Видел чудище, которое вам служит. Но вы точно не плохой человек. Возьмете семью мою на службу — до доски будем с вами.
— Так… — Я даже опешил от такого резкого согласия и уже начал сомневаться в адекватности мужика. — У меня даже дома нет, напоминаю. В палатке живу.
— Палатка так палатка, — абсолютно искренне произнес он. — Да даже под открытым небом лучше, чем у Симонова. По деньгам — сколько не жалко, столько и заплатите, господин. Мы и так вам жизнью обязаны. Нам же главное, чтоб при деле быть.
— Ну смотри, в крайности подаваться не станем. Платить буду, по совести и по возможностям. Захотите уйти — никого держать не стану. Работа действительно есть, может, и не совсем такая, к какой вы привыкли. Так что и помощь мне ваша не помешает, не думай, что я из жалости предлагаю.
Это была правда. Объективно: когда в моей жизни появился тот же Левша, все стало гораздо проще. Я застрял в этом мире надолго, так что мне нужны местные под боком, которые знают, как все тут устроено, и не будут задавать вопросы.
Левша — хороший вариант, но почему-то он отказывается заниматься моими покупками, обустройством в лагере, еще эту палатку каждую неделю складывать приходится… Никиту уволили, так что свободных рук в цирке не то чтобы много.
В общем, личные слуги, к тому же работающие на совесть, а не просто за деньги, — это для меня отличный вариант. Да и комфорта хочется. Доколе терпеть, как говорил один Курьер. Ладно, это я говорил.
— Эх, господин… — тяжело вздохнул Аркадий Борисович. — Я за свою жизнь много знатных повидал. Вы либо аристократ, либо должны им быть. И служба у вас для моей семьи будет трудной, но сытой. Если я ошибся, то грош цена моему опыту.
— Сам не знаю, ошибся ты или нет. — Я протянул руку. — Но договор.
— Договор. — Он без колебаний пожал мою ладонь. Крепкое рукопожатие.
— Договор заключен, — кивнул я.
Может, он и правда на каком-то интуитивном уровне понимает, что значит заключить договор с Курьером.
Борисыч высадил нас с Елизаветой у гостиницы, где она снимала номер. А сам он вместе с двумя дочерьми, племянником и сыном друга, которого называл своим собственным, поехал по делам.
Я отправил их для начала забрать мои покупки, которые успел заказать через интернет. А затем отвезти все в лагерь и разобрать. Дал контакты Левши, так что не заблудятся.
Сейчас я мечтал только о душе и пожрать. Девушка с ресепшена проводила нас в номер Елизаветы, так как та потеряла ключи. В особняке мы так и не нашли ее вещи, но девушку это мало волновало, всю дорогу она просто прижимала к себе статуэтку, которую завернула в какую-то тряпку.
Гостиница изнутри больше напоминала крепость с претензией на роскошь. Я точно ощущал, что в здании есть сильные одаренные. Одного и видел: парень, предложивший понести мою сумку, по силе не уступал одноглазому.
Что это за место вообще? Даже боюсь представить, сколько здесь стоит номер.
— Прошу, — улыбнулась администратор, открывая дверь и протягивая Елизавете карточку. — Никто не заходил, как вы и просили.
— А пытались? — внезапно спросила Лиза.
— Пытались, — продолжала улыбаться девушка. — Охранная система заставила передумать. К сожалению, большего сообщить не могу, политика отеля.
— Спасибо, — кивнула Елизавета.
Несколько комнат, какая-никакая мебель, большая ванная, огромная кровать. Я только что понял, что в этом мире еще ни разу не спал на нормальной кровати. То под открытым небом, то на раскладушке в палатке, то в трясущемся автобусе…
— Отлично, — кивнул я, протягивая стопку купюр. — Нам тележку еды и что-нибудь выпить.
Цирк уезжает завтра, так что задерживаться я не собирался. Надо вернуться к директору, он же Проводник, и двигаться с ними дальше. Мне еще заказ Хахи выполнять, с императором корешиться, яйцо дракона искать, в вулкан вот теперь прыгнуть надо будет, чтоб Орто вернуть домой.
Кровать — конечно, хорошо, но в этом мелком городишке мне делать нечего, а кровати есть и в других местах.
— Извини за статуэтку, — произнес я. — Не думал, что так получится.
— А? Что? — Глаза Лизы округлились, и она, развернув свою драгоценность, принялась вертеть ее, разглядывая каждую трещинку. — Ты чего пугаешь? Все в порядке.
— Кхм, погоди. А что это вообще такое, по-твоему?
— Это фигурка божества древних племен из Южной Америки. Времена ацтеков. Племена поклонялись этому идолу и приносили жертвы. Она имеет колоссальную археологическую ценность.
Ага, поклонялись, поклонялись, а потом подумали — зачем поклоняться идолу, если можно поклоняться сразу духу? И запечатали на хрен на тысячу лет. Мне вот очень интересно, как они это провернули? Сколько янтарных эр надо втираться в доверие к духу, чтобы тот дал себя так обдурить?
Впрочем, он точно не первый и явно не последний.
— То есть все в порядке? — неуверенно спросил я.
— Да, не пострадала. Не знаю, что это за материал, но он довольно крепкий, скорей всего, имеет магическую природу.
— Несомненно. А ты не боишься, что люди барона снова попытаются тебя убить?
— Точно, — вспомнила она. — Посиди здесь, мне надо позвонить.
Елизавета ушла в другую комнату. Ее не было двенадцать минут и шесть секунд, долгий вышел разговор. Звукоизоляция здесь не лучшая, так что хоть я и не мог разобрать слов, но точно слышал извиняющиеся нотки в голосе девушки. Как будто ее кто-то отчитывал.