идется заниматься возвращением положения рода в обществе. Это позволит лучше вести дела в будущем.
— Забейте… Ваше сиятельство. Все это мишура и трата времени. Как только мы создадим лекарство от Черной Чумы, эти пижоны выстроятся в очередь, чтобы уже попасть к вам на прием. И ни одного из них не будет волновать, как часто вас приглашали князья раньше.
— Ваши слова, да богу в уши.
— Которому?
— Что?
— Что?
Пока мы ели и болтали, зал начал потихоньку заполняться людьми. Гости приходили с дамами, иногда с детьми, так что места в огромном зале становилось все меньше и меньше. Ненавязчивая мелодия, которая доносилась со сцены, все сильнее утопала в людском шуме.
И хоть нас практически никто не трогал, мне все равно становилось тесно. Я внезапно понял, что с удовольствием сейчас трескал бы шашлыки с пивом, сидя у костра в окружении циркачей, чем вот это вот все.
Олег Романович же стойко переносил все ужасы светской жизни. Он на таких мероприятиях был не частым гостем, да и знакомых среди аристократии, как я понял, у него не много. А меня тут вообще никто не знал.
Я разве что заприметил графа Липницкого, но то ли он меня не узнал, то ли не заметил, так что и я не стал подходить здороваться. К тому же он был с супругой, но без Елизаветы.
В остальном же мы коротали время за общением с герцогом Шмидтом. Он рассказывал мне об аристократах, которых видел, а я впитывал информацию и иногда задавал уточняющие вопросы. Чем больше я знаю о мире, тем прочнее моя с ним связь. А этот слой общества мне знаком в основном по статьям из интернета, так что вечер в любом случае был полезен. Но всего должно быть в меру.
— И долго нам еще тут торчать? — тихо спросил я. — Когда уже князь-то соизволит явиться.
— Тут все сложно, — пояснил Олег Романович. — Его сиятельство, как главный организатор мероприятия, обязан лично поприветствовать всех гостей, перекинуться с каждым хотя бы парой слов, иначе это сочтут неуважением. Понятное дело, что не со всеми он будет здороваться, но с влиятельными представителями аристократии — обязан.
— Так ему бы неплохо было начинать, а то все скоро разъедутся.
— Поверь, — усмехнулся герцог. — Ради возможности лично пожать руку князю Юсупову большинство здесь готово остаться ночевать.
— Так себе приоритеты.
— Его сиятельство, как ты понимаешь, не может просто выйти и начать здороваться со всеми подряд. Положение обязывает поприветствовать сначала тех, кто стоит выше него, но так как представителей императорского двора здесь нет, он начнет с остальных самых влиятельных родов. В первую очередь княжеских.
— Это которые?
— А вот в этом и причина. Чем выше статус гостя, тем позже он обычно прибывает на мероприятие. Потому мы прибыли одними из первых. И если вдруг князь поздоровается, скажем, сначала со мной, то почти весь этот зал почувствует себя оскорбленным.
— Экие неженки. Но вы же герцог. Не барон какой-нибудь.
— Тоже верно, говорю же, все сложно. Формально я из герцогского рода. Но по факту у меня не особо много влияния или богатств. Так что с нами он может поздороваться как во вторую очередь после князей, так и ближе к концу.
— Он же это мероприятие вроде как из-за вас затеял.
— Не думаю. Аристократы его уровня обычно действуют более масштабно, так что скорей всего у этого приема куда больше поводов, а мы лишь один из них.
— Ваши ставки?
— Я думаю, что мы будем в третьем ряду, — понял вопрос герцог. — Сначала представители княжеских родов, затем семьи, приближенные ко двору и люди, занимающие важные должности в различных министерствах, затем герцоги и в самом их конце мы. Хотя не удивлюсь, если перед нами проскочат и несколько графов.
— А это не будет расценено как оскорбление в ваш адрес? — уточнил я.
— Вот смотрите. Видите там двух мужчин? Слева граф Липницкий, его род — известные деятели науки и культуры. Лаборатории, музеи, выставки, исследовательские комплексы, много чего. А рядом с ним граф Варламов. Они владеют несколькими скважинами нефти и перерабатывающими производствами, а некоторые члены рода работают в Министерстве Экономики и Развития не на последних должностях.
— И?
— И если князь поздоровается со вторым, а потом со мной, то это в порядке вещей. Род Варламовых занимает более значимое положение в обществе. А вот если с Липницким, то да, это уже можно трактовать и как обесценивание моего рода.
— И что вы в таком случае сделаете? — улыбнулся я. — Гипотетически.
— Если честно, Григорий, то еще сегодня днем я бы не знал, что вам ответить на такой вопрос. Но сейчас спокойно могу сказать, что просто продолжу искать лекарство от Черной Чумы.
— Полностью одобряю такой подход, ваше сиятельство. А когда найдете, устроите прием и поздороваетесь сначала с графом Варламовым, а уже потом с князем Юсуповым.
— Вот сразу видно, что вы не разбираетесь в тонкостях аристократической политики. Я сделаю гораздо изящнее. Я просто не приглашу князя Юсупова.
— Ваше сиятельство, — округлил я глаза. — Да вы опасный человек, вам палец в рот не клади.
— Не мы такие, общество такое, — вернул улыбку герцог. — Вот, начинается.
Он указал в сторону огромных дверей. Я не слышал никакого сигнала, но если приглядеться, то и правда что-то изменилось в зале. Люди перестали бесцельно бродить между столами. Вместо этого некоторые потихонечку сдвигались в сторону тех самых дверей, другие же напротив отходили подальше.
Как я уже понял, скоро придет князь Юрий Константинович Юсупов, глава рода Юсуповых. Выйдет он как раз из тех самых дверей, ведущих вглубь особняка. Соответственно народ потихонечку выстраивается, согласно своему социальному положению.
Если какой-нибудь выскочка решит вылезти вперед, князь, разумеется, поприветствует его, но вряд ли такого человека еще раз куда-либо пригласят. Мир новый, а порядки те же. Никто не любит выскочек.
Вскоре и правда слуги открыли двери и в зал вышел князь Юсупов. Выглядел он как человек, который однажды сильно нахмурился, а разхмуриться забыл. Вот и ходит теперь вот так со сдвинутыми бровями и прищуренным взглядом.
В остальном же мужчина, немного за пятьдесят, с благородной сединой в волосах. Двигается уверенно, чувствуется, что человек обладает немалой властью и силой. Как личной, так и в более широком смысле слова.
Как и его отец, князь Юсупов был архимагом двух стихий, но, разумеется, до старейшины рода Юсуповых ему еще далеко. Предыдущий глава был более боевитым руководителем и успел поучаствовать в десятках военных кампаний разных масштабов. Это уже информация из интернета.
Если не знать нюансов, то может показаться, что в целом в зале ничего не изменилось. Все гости так же болтали друг с другом, перетекая из одной компании в другую, делая вид, что наслаждаются вечером.
Князь сам подходил к ним, иногда дожидаясь, когда те останутся одни, иногда прямо к группам. Вежливо приветствовал, выражал признательность, что приехали, интересовался все ли хорошо. В целом, вел себя как дружелюбный и обходительный хозяин, ничего больше. Со стороны и не скажешь, что в этом общении кроятся какие-то потайные смыслы.
Через сорок три минуты Юрий Константинович добрался почти до центра зала, где как раз и стоял наш стол с закусками. Но вместо того, чтобы повернуться в нашу сторону, он подошел к графу Варламову, который как раз одиноко стоял возле стола с расставленными бокалами.
Герцог не подавал виду, но я чувствовал, что он начинает нервничать. И в этот момент к нам подошел слуга Юсуповых.
— Ваше сиятельство, — обратился он к Шмидту, — ее сиятельство Елена Юрьевна просит вас о беседе, если вы не заняты. Прошу за мной.
Сказано это было таким тоном, что ни о какой просьбе и речи не шло. Переглянувшись, мы направились вслед за слугой, который привел нас к девушке. Елена в это время мило болтала с пожилой парой, но стоило нам приблизиться, как девушка извинилась и откланялась.
Подойдя к нам, улыбнулась, обращаясь к герцогу:
— Олег Романович, прошу прощения, что отвлекаю вас, просто хотела лично поблагодарить…
— Что происходит? — прервал я ее.
— Григорий, — с ужасом посмотрел на меня герцог и повернулся к Елене. — Ваше сиятельство, прошу простить моего…
— Да хватит уже, — устало оборвал я его. — Я стою спиной к залу, ни одна камера на нас не смотрит, а с ее сиятельством мы уже успели столько пережить, что многим даже в кошмарах не приснится. Так что я могу спросить прямо, что происходит?
— Ваше сиятельство, — поклонился герцог. — Еще раз приношу свои глубочайшие…
— Не надо, — тихо произнесла Елена, останавливая Шмидта. — Он прав. Наверное, он единственный во всем этом зале, кто имеет право на подобный вопрос.
— Но не таким тоном, — растерялся герцог.
— О, поверьте, — улыбнулась Елена. Улыбнулась искренне, но как-то горько. — Это он еще вежливо спросил. Лучше вам не знать, какой у вашего гвардейца есть иной тон.
Все всё понимали, но никто так и не произнес очевидное вслух. Почему нас с герцогом целенаправленно увели в дальний конец зала. Чуть ли не ко входу, где сейчас общается несколько виконтов и пара баронов. Спасибо, что хоть на улицу не выставили.
Все это было сделано специально. И если учесть нюансы местных традиций и негласных правил, о которых мне недавно рассказал герцог Шмидт, то возникает ряд вопросов к князю Юсупову.
— Это все политика, — сдалась Елена. — Поверьте, отец действительно благодарен вам за мое спасение, и род Шмидтов будет вознагражден. Просто сейчас для него важнее побольнее уколоть Рогозиных.
Я обернулся, оглядывая зал. Рогозина младшего я видел. Стоит мрачнее тучи, и лишь иногда бросает косые взгляды в сторону Елены. Трусливый сопляк, сбежавший с поля боя, да еще и бросивший свой отряд на произвол судьбы. Видимо, находиться сегодня здесь, своеобразная форма наказания для него. Слабоватая, как по мне.
А вот пожилой мужчина в дорогих одеждах с непроницаемым выражением лица, видимо его отец, князь Рогозин.