Ольфария начинала понимать, что полководец просто не хочет отпускать её. Возможно, одиночество бессмертного давало о себе знать, а она представляла собой загадку, которую хотелось разгадать.
— Медицинские трактаты, в основном, — дипломатично ответила она. — История, иногда философия.
— Практичный подход, — одобрил Гиперион. — А художественную литературу читаете? Поэзию?
— Иногда.
— У нас есть замечательные поэты. Элиас Светлозвонный, например, или Миранда Северная. Их произведения...
Маша заглянула в коридор, прерывая литературную дискуссию.
— Ольфария, пациент пришёл в сознание. Спрашивает, что случилось.
— Иду, — Ольфария направилась к палате, но Гиперион пошёл следом.
— Позвольте составить вам компанию, — сказал он. — Мне любопытно посмотреть на реакцию дорогого Родиона, когда он поймёт, кто его спас.
— Вы не собираетесь добивать свою работу? — с долей иронии спросила Ольфария.
— О нет, — Гиперион выглядел искренне удивлённым. — Зачем портить ваш труд? К тому же, будет забавно посмотреть, как он переживёт это унижение.
*Определённо странный человек*, — подумала Ольфария, но возражать не стала. После всего произошедшего компания бессмертного полководца казалась меньшим из зол.
Они вошли в палату, где Дубровский лежал, подключённый к магическим мониторам. Маг был бледен, но в сознании. Увидев Гипериона, он попытался сесть, но тут же застонал от боли.
— Полководец... — прохрипел он. — Что... что со мной случилось?
— Ты получил урок хороших манер, — холодно ответил Гиперион, подходя к кровати. — Помнишь, что делал сегодня вечером?
Лицо Дубровского исказилось, когда воспоминания вернулись.
— Я... я просто... она была одна, без сопровождения...
— Ты напал на беззащитную женщину, — голос полководца стал тише, но от этого ещё более угрожающим. — Применил к ней тёмную магию. Попытался сломать её волю.
Гиперион медленно наклонился над кроватью, и его алые глаза загорелись нечеловеческим светом.
— А знаешь, кто тебя спас? — прошептал он. — Та самая женщина, которую ты хотел изнасиловать. Она три часа оперировала тебя, собирала по кусочкам то, что от тебя осталось.
Дубровский побледнел ещё сильнее и перевёл взгляд на Ольфарию, стоящую у двери.
— Так что, — продолжил Гиперион, выпрямляясь во весь рост, — у тебя есть что сказать этой леди?
— Я... — Дубровский сглотнул, явно борясь с собственной гордостью. Но страх перед полководцем оказался сильнее. — Прошу прощения, госпожа. Я... я вёл себя недостойно благородного человека.
— Это всё? — поинтересовался Гиперион с ледяной вежливостью.
— Благодарю за... за спасение моей жизни, — выдавил из себя Дубровский. — Вы проявили великодушие, которого я не заслуживаю.
— Вот это уже лучше, — удовлетворённо кивнул полководец. — И помни, Родион — если я узнаю, что ты снова поднял руку на беззащитную женщину, в следующий раз никто тебя спасать не будет.
Дубровский судорожно кивнул, не сводя испуганного взгляда с алых глаз химеры.
Гиперион развернулся и галантно предложил руку Ольфарии.
— А теперь, дорогая докторша, позвольте проводить вас. Ночь прекрасная, а компания обещает быть увлекательной.
Ольфария посмотрела на протянутую руку, затем на самоуверенное лицо полководца.
— Спасибо, но я отказываюсь, — чётко произнесла она.
Гиперион застыл, словно не поверив услышанному.
— Простите?
— Я сказала — отказываюсь, — повторила Ольфария. — Благодарю за помощь сегодня вечером, но на прогулку не пойду.
Полководец медленно опустил руку, на его лице отразилось такое искреннее изумление, словно она сообщила ему, что завтра взойдёт три солнца.
— Вы... отказываетесь? — переспросил он, словно пробуя на вкус незнакомое слово.
— Именно так.
— Но почему? — в голосе Гипериона звучало неподдельное недоумение. — Я спас вас, мы хорошо провели время, интересно беседовали...
— И я вам благодарна, — Ольфария направилась к выходу. — Но это не означает, что я обязана проводить с вами ещё больше времени.
Гиперион проводил её взглядом, оставаясь стоять посреди палаты как статуя. В его алых глазах читались удивление, любопытство и что-то ещё — что-то, чего он, очевидно, не испытывал очень давно.
— Невероятно, — пробормотал он себе под нос. — Просто невероятно.
Дубровский осторожно кашлянул.
— Полководец? Может быть, стоит её догнать?
Гиперион посмотрел на него как на умственно отсталого.
— Догнать? — медленно повторил он. — Но в этом-то и дело, мой дорогой Родион. Она сказала "нет". Мне. — Он рассмеялся — тихо, но с оттенком восхищения. — За триста лет существования такого ещё не случалось.
Полководец задумчиво постоял ещё несколько секунд, а затем направился к выходу.
— Определённо, — пробормотал он, — самый интересный вечер за последние десятилетия.
Ольфария добралась до своей квартиры на двадцать восьмом этаже, едва держась на ногах. День выдался невероятно насыщенным — знакомство с клиникой, лаборатория Крида, прогулка по столице, нападение Дубровского, экстренная операция и странное знакомство с бессмертным полководцем.
В лифте она прислонилась к стене и закрыла глаза. Адреналин уже выветрился, оставив после себя тяжёлую усталость. Руки слегка дрожали — остаточная реакция на стресс, которую она хорошо знала по дежурствам в московской больнице.
Квартира встретила её тишиной и мягким светом кристаллических светильников, которые автоматически включились, почувствовав её присутствие. За окнами столица медленно погружалась в сон, огни в домах один за другим гасли.
Первым делом Ольфария прошла в ванную. Горячий душ смыл напряжение дня, а магически подогретая вода расслабила затёкшие мышцы. Она постояла под струями дольше обычного, позволяя себе наконец расслабиться.
Выйдя из душа, она завернулась в мягкий халат и принялась разбирать одежду. Тёмно-зелёное платье, в котором она ходила на прогулку, было безнадёжно испорчено — пятна крови, разрывы от магических нитей Дубровского. Жаль, платье было красивым.
Ольфария аккуратно сложила испорченную одежду в отдельный мешок — завтра отдаст в стирку или просто выбросит. Украшения — амулеты, кольца, серьги — сняла и сложила в шкатулку. Только серьгу-переводчик оставила — Крид говорил, что снимать её нельзя.
В спальне она рухнула на кровать, даже не дойдя до постельного белья. Мягкий матрас принял её усталое тело, а подушки оказались именно такой высоты, какая нужна.
*Странный день*, — подумала она, глядя в потолок. *Утром я изучала медицинские трактаты, а вечером оперировала человека, который пытался меня изнасиловать. И ещё познакомилась с бессмертным полководцем-некромантом, который ведёт себя как светский лев.*
Но самым удивительным было то, что она чувствовала себя... нормально. Да, был стресс, была усталость. Но не было паники, отчаяния или ощущения полной беспомощности. Словно она действительно адаптировалась к этому миру быстрее, чем ожидала.
*Может, зелья Крида действуют не только на тело, но и на разум?* — промелькнула мысль. *Или просто врачебные навыки универсальны — что в Москве, что в империи Кусь, людей нужно лечить.*
За окном пробили часы — два ночи. Завтра... сегодня уже, в восемь утра её ждали в клинике для начала полноценного обучения. Нужно было поспать хотя бы несколько часов.
Ольфария потянулась к краю кровати, намереваясь хотя бы накрыться одеялом, но сил уже не было. Глаза закрылись сами собой, а последней мыслью перед сном была надежда, что завтрашний день будет чуть менее насыщенным событиями.
Она заснула мгновенно, проваливаясь в глубокий сон без сновидений. Организм, наконец получив возможность отдохнуть, воспользовался этим сполна. Даже магические зелья, всё ещё действующие в её крови, не могли заменить обычного человеческого сна.
Столица спала, и Ольфария спала вместе с ней — новая жительница странного мира, которая за один день успела стать его частью.
Глава 3
Ольфария проснулась с первыми лучами солнца, и впервые за много дней почувствовала себя по-настоящему отдохнувшей. Тело было полно энергии, разум — ясным, а воспоминания о вчерашних событиях казались почти нереальными. Почти.
Синяки на запястьях, где магические нити Дубровского врезались в кожу, напоминали о том, что всё происходило наяву.
Натянув удобный домашний халат, она направилась на кухню к своей любимой кофемашине. Ритуал приготовления кофе уже стал привычным — засыпать зёрна в магическую кофемолку, активировать кристаллы нагрева, наблюдать, как из носика течёт ароматный эспрессо.
Пока машина работала, Ольфария взяла с полки очередной том из библиотеки Крида — "Основы магических явлений. Практическое руководство". Книга была потолще вчерашней, а обложка переливалась разными цветами в зависимости от угла зрения.
Устроившись в кресле у окна с дымящейся чашкой, она открыла первую страницу.
*"Магия пронизывает всё в нашем мире"* — начинался текст. *"От простейших бытовых заклинаний до сложнейших ритуалов трансформации. Каждый предмет, каждое живое существо содержит в себе искры магической энергии — маны."*
Ольфария сделала глоток кофе и продолжила чтение. Оказывается, кристаллы, которые она видела повсюду — в фонарях, машинах, бытовых приборах — были аккумуляторами магической энергии. Они накапливали ману из окружающей среды и отдавали её по мере необходимости.
*"Человеческий организм также является источником маны"* — читала она дальше. *"У большинства людей эта энергия используется для поддержания жизненных функций. Однако некоторые индивидуумы способны направлять избыток маны наружу, создавая магические эффекты."*
Это объясняло вчерашнюю вспышку ледяной магии. Видимо, стресс и опасность пробудили дремавшие способности, о которых она даже не подозревала.
Перевернув страницу, Ольфария наткнулась на схему магических каналов в человеческом теле. Тонкие линии опутывали фигуру человека, образуя сложную сеть. Некоторые каналы светились ярче других — видимо, основные магистрали.