— Частично, — кивнул Элиас. — Мастер Крид изучал святую магию в монастырях Северных гор. Провёл там почти столетие, постигая природу света и тьмы. Хотя формально он не является служителем какого-либо божества, он умеет призывать силы, близкие к божественным.
Автоматон помолчал, словно решая, стоит ли продолжать.
— Видите ли, Ольфария, мастер Крид не просто врач или маг. Он... как бы это выразиться... страж равновесия. Когда силы тьмы начинают угрожать невинным, он вмешивается.
— Страж равновесия?
— Неофициально, конечно. Но за все эти века он остановил не один десяток апокалипсисов, предотвратил множество демонических вторжений, спас бесчисленное количество жизней. — В голосе Элиаса прозвучала едва заметная гордость. — Просто он никогда об этом не говорит. Считает хвастовство недостойным.
Ольфария допила чай, чувствуя, как последние остатки дрожи покидают её тело. Шартрезовый напиток действительно восстанавливал силы.
— А вы... вы помните все его подвиги?
— Большинство, — ответил Элиас. — Хотя некоторые воспоминания он намеренно стёр из моей матрицы. Сказал, что есть вещи, которые не должен помнить никто, даже автоматон.
Он встал и взял пустую чашку.
— Как вы себя чувствуете? Дрожь прошла?
— Да, спасибо. — Ольфария поднялась со стула, ощущая себя гораздо увереннее. — Элиас, можно вопрос?
— Конечно.
— Почему вы так заботитесь обо мне? Я имею в виду... больше, чем требуют ваши программы?
Автоматон замер, его глаза на мгновение потеряли обычную пустоту.
— Потому что вы напоминаете мне о том, каким был мастер Крид в самом начале, — тихо сказал он. — Когда он ещё верил, что может спасти всех. Когда в его глазах была та же искорка, что сейчас горит в ваших. — Элиас повернулся к выходу. — И потому что, возможно, вы сможете вернуть ему часть того человечества, которое он потерял за эти долгие века.
Автоматон вышел, оставив Ольфарию наедине с мыслями. За стеной раздавались радостные голоса — граф с графиней увидели своих здоровых детей. А где-то в глубине клиники Крид, вероятно, уже готовился к следующей операции, словно уничтожение демона было всего лишь небольшой заминкой в рабочем дне.
Ольфария направилась к двери. Ей хотелось увидеть счастливую семью и напомнить себе, ради чего они делают всю эту сложную, опасную работу.
Крид закончил осмотр детей и обернулся к Ольфарии, которая всё ещё стояла в дверях палаты, наблюдая за радостным воссоединением семьи.
— Ты сегодня хорошо поработала, — сказал он, снимая халат. — Иди проветрись. После встречи с демоническими сущностями полезно побыть на свежем воздухе.
— А вы?
— У меня ещё несколько пациентов. — Крид взглянул на неё внимательно. — Не задерживайся до поздна. Завтра будет не менее сложный день.
Ольфария кивнула и направилась к лифту. На душе было легко — дети спасены, проклятие снято, демон уничтожен. Хотелось просто походить по городу, подышать обычным воздухом, посмотреть на обычных людей, живущих обычной жизнью.
Выйдя из небоскрёба, она сразу заметила знакомую фигуру. Альфонс стоял у противоположной стены, явно нервничая и поглядывая на вход. Увидев её, он выпрямился и неуверенно помахал рукой.
— Синьорина Ольфария! — окликнул он, подходя ближе. — Какая приятная встреча.
— Альфонс, — улыбнулась она. — Что вы здесь делаете?
Молодой герцог покраснел и принялся теребить край плаща.
— Я... я ждал вас, — признался он. — Уже второй час. Хотел извиниться за вчерашнее... за то, что так резко ушёл, когда появился лорд Гиперион.
— Вам не за что извиняться, — мягко сказала Ольфария. — Вы имели полное право уйти.
— Нет, это было невежливо, — настаивал Альфонс. — Вы были так добры ко мне, показали мне прекрасный день, а я сбежал при первой же трудности.
Он вздохнул и посмотрел ей в глаза.
— Просто лорд Гиперион... он очень влиятельный человек. И когда я увидел, как он смотрит на вас... — Альфонс запнулся. — Я понял, что не имею права претендовать на ваше внимание.
Ольфария изучала его лицо. Искренность светилась в каждой черте, а в глазах была та же робкая надежда, что и в первый день их знакомства.
— Альфонс, — сказала она решительно. — А что, если я сама выберу, чьё внимание мне приятнее?
Он вскинул голову, не веря услышанному.
— Вы имеете в виду...?
— Я имею в виду, что влиятельность и власть не всегда важнее искренности и доброты, — ответила она с улыбкой. — И что я была бы рада продолжить нашу дружбу, если вы не против.
Лицо Альфонса озарилось радостью.
— Не против? Я буду счастлив! — воскликнул он, потом спохватился и понизил голос. — То есть... если вы уверены. Лорд Гиперион может не одобрить...
— Лорд Гиперион не распоряжается моей личной жизнью, — твёрдо сказала Ольфария. — А теперь, кажется, вы хотели что-то предложить?
Альфонс расправил плечи, словно набравшись храбрости.
— Да! Я знаю одно особенное место. Старая миафизитская кофейня в Ремесленном квартале. Там варят, возможно, лучший кофе в столице. Хотите попробовать?
— С удовольствием.
Они направились по узким улочкам в сторону старого района. Альфонс заметно оживился, его прежняя робость сменилась воодушевлением.
— Эту кофейню основал монах-миафизит ещё два века назад, — рассказывал он, ведя её по мощёным переулкам. — Братья из монастыря привозят зёрна из далёких земель, а способ обжарки держат в секрете. Говорят, что кофе там не просто бодрит, но и проясняет мысли.
— А вы часто туда ходите?
— Раньше нет, — честно признался Альфонс. — Но после болезни... после того, как вы меня спасли, я начал по-другому относиться к простым удовольствиям. Хороший кофе, красивый закат, приятная беседа — всё это стало казаться драгоценным.
Они свернули в узкий переулок, где стояли старые дома с резными балконами. Воздух был полон запахов кожи, металла и специй — здесь работали ремесленники, как и столетия назад.
— Вот и она, — сказал Альфонс, останавливаясь перед небольшим зданием с арочными окнами.
Вывеска была написана на древнем церковном языке, а в окнах горел тёплый жёлтый свет. Внутри виднелись деревянные столики и простые скамьи.
— Выглядит уютно, — заметила Ольфария.
— Внутри ещё лучше, — пообещал Альфонс, открывая перед ней дверь.
Их встретил аромат свежемолотого кофе и тихое пение на незнакомом языке. За стойкой стоял пожилой человек в простой коричневой рясе, с добрыми глазами и седой бородой.
— Брат Исидор, — приветствовал его Альфонс. — Это синьорина Ольфария, о которой я рассказывал.
Монах поклонился с достоинством.
— Добро пожаловать, дочь моя. Герцог Альфонс много говорил о прекрасной целительнице, которая подарила ему новую жизнь.
— Вы преувеличиваете, — смутилась Ольфария.
— Отнюдь. Чудо исцеления всегда достойно благодарности, — ответил брат Исидор. — Присаживайтесь, я приготовлю для вас наш лучший кофе.
Альфонс провёл её к столику у окна, откуда открывался вид на маленький внутренний дворик с фонтаном.
— Здесь так тихо, — заметила Ольфария, оглядывая интерьер. — Как будто время остановилось.
— Именно поэтому мне здесь нравится, — сказал Альфонс, усаживаясь напротив. — После всей суеты дворцовой жизни эта простота кажется настоящим сокровищем.
Брат Исидор принёс им две небольшие чашечки с дымящимся кофе. Аромат был невероятным — богатым, сложным, с нотками шоколада и чего-то ещё, что Ольфария не могла определить.
— Особый сорт из горных плантаций на границе с эльфийскими землями, — пояснил монах. — Зёрна растут на высоте трёх тысяч метров, где воздух чист как горный хрусталь.
Ольфария попробовала кофе и закрыла глаза от удовольствия. Вкус был действительно необыкновенным — глубоким, многогранным, без единой нотки горечи.
— Восхитительно, — прошептала она.
— Я знал, что вам понравится, — радостно сказал Альфонс. — У вас тонкий вкус, это видно по тому, как вы оценивали места, которые я вам показывал.
Они сидели в уютном полумраке кофейни, потягивая напиток и тихо разговаривая. Альфонс рассказывал о своих планах — он хотел заняться благотворительностью, помогать больным детям, основать приют для сирот.
— Когда ты сам стоял на пороге смерти, начинаешь понимать ценность каждой жизни, — говорил он, и в его голосе звучала новая зрелость. — Я хочу отдать людям часть того счастья, которое получил, когда выздоровел.
— Это прекрасная идея, — одобрила Ольфария. — Мир нуждается в людях с добрым сердцем.
— А вы? — спросил Альфонс. — О чём мечтаете вы?
Ольфария задумалась, глядя в глубину своей чашки.
— Раньше я мечтала просто спасать жизни. Теперь... теперь хочется чего-то большего. Не только лечить болезни, но и приносить людям счастье. Радость. Надежду.
— Разве вы этого уже не делаете? — удивился Альфонс. — Вы вернули мне жизнь, подарили надежду моим родителям...
— Да, но это только начало, — ответила она. — Иногда кажется, что я могла бы сделать гораздо больше.
Альфонс протянул руку через стол и осторожно коснулся её пальцев.
— Тогда давайте делать это вместе, — тихо сказал он. — Вы лечите, я помогаю организовать помощь. Вместе мы сможем изменить многие жизни к лучшему.
Ольфария посмотрела на их сплетённые пальцы. Рука Альфонса была тёплой, живой, в ней чувствовалась искренность его намерений.
— Это звучит прекрасно, — сказала она мягко.
Они просидели в кофейне до самого заката, строя планы и мечтая о будущем. Альфонс был прекрасным собеседником — умным, добрым, с тонким чувством юмора. А главное, он не пытался произвести впечатление своим богатством или титулом. Он был просто хорошим человеком, который ценил простые радости жизни.
Когда они наконец вышли на улицу, фонари уже зажглись, окрашивая переулки мягким золотистым светом.
— Спасибо за этот вечер, — сказала Ольфария, когда они подходили к небоскрёбу. — Было очень приятно.
— Мне тоже, — ответил Альфонс, останавливаясь. — Ольфария... можно мне надеяться, что мы увидимся снова?