— Спасибо за танец, — сказала она. — Это было... незабываемо.
— Взаимно, — ответил он, и в его голосе звучала искренняя тёплота. — Вы танцуете естественно. Словно родились для этого.
— Вы хороший учитель. Не только в медицине.
Их разговор прервал подошедший молодой граф.
— Синьорита Ольфария, — обратился он с поклоном, — не окажете ли честь станцевать со мной следующий танец?
Она взглянула на Крида, тот едва заметно кивнул.
— С удовольствием, — ответила она.
Но когда граф повёл её на танцпол, Ольфария обернулась и увидела, что Крид смотрит им вслед. В его взгляде было что-то... собственническое? Или просто забота учителя о ученице?
Впрочем, размышлять было некогда — музыка снова зазвучала, и нужно было сосредоточиться на новом партнёре. Но память о танце с Кридом грела душу. Впервые за всё время знакомства она увидела в нём не только могущественного мага, но и просто мужчину — галантного, обаятельного, умеющего делать женщину счастливой.
Возможно, под его холодной маской скрывается больше человечности, чем он сам готов признать.
Ольфария танцевала с графом уже третий танец подряд, когда музыка внезапно оборвалась. Музыканты смущённо переглянулись, но тут раздался знакомый голос:
— Простите за прерывание, — произнёс Альфонс, появляясь словно из воздуха рядом с ними. — Граф де Альварес, не позволите ли одолжить у вас эту прекрасную даму?
Молодой герцог выглядел безупречно — белый мундир с золотыми эполетами, орден на груди, волосы аккуратно зачёсаны. Но главное — в его глазах горела решимость, которой Ольфария раньше не видела.
— Герцог Альфонс! — удивился граф. — Конечно, конечно... — Он явно не мог отказать человеку такого ранга.
— Синьорина Ольфария, — Альфонс поклонился ей с изысканной галантностью, — окажите мне честь.
Ольфария растерянно взглянула в сторону Крида, но тот был занят разговором с императором. Отказать Альфонсу при всех было бы невежливо.
— Герцог, я... конечно, — ответила она, принимая его руку.
Альфонс жестом подал знак музыкантам, и те заиграли новую мелодию — более медленную и романтичную, чем предыдущие. Он обнял её за талию, и они начали танцевать.
— Вы прекрасно выглядите сегодня, — сказал он тихо, так что слышала только она. — Когда я увидел вас в этом платье... у меня перехватило дыхание.
— Спасибо, — ответила Ольфария, чувствуя, как румянец заливает щёки. — Вы сами очень элегантны.
— Я репетировал этот момент всю неделю, — признался Альфонс со смущённой улыбкой. — Учился танцевать с лучшими мастерами столицы. Хотел быть достойным партнёром для вас.
Действительно, танцевал он гораздо увереннее, чем можно было ожидать от застенчивого молодого человека. Движения были отработанными, шаги точными.
— Зачем такие сложности? — спросила Ольфария.
— Потому что после того дня, когда мы гуляли по городу, я понял... — он запнулся, подбирая слова. — Понял, что не могу перестать думать о вас. Вы стали для меня... особенной.
Ольфария почувствовала, как сердце забилось быстрее. Искренность в его голосе была очевидной, а взгляд полон такого обожания, что становилось немного не по себе.
— Альфонс...
— Знаю, знаю, — торопливо продолжил он. — Я всего лишь молодой герцог, а вы — знаменитая целительница, ученица великого мага. Но я хочу, чтобы вы знали о моих чувствах.
Они кружились по залу, и Ольфария заметила, что снова привлекли всеобщее внимание. Придворные шептались, указывая на них пальцами. Молодой герцог, публично выказывающий знаки внимания ученице Крида — это была настоящая сенсация.
— Все на нас смотрят, — прошептала она.
— Пусть смотрят, — ответил Альфонс с неожиданной твёрдостью. — Я больше не стыжусь своих чувств. Не буду прятаться от лорда Гипериона или от кого-либо ещё.
Как будто в ответ на его слова, толпа придворных расступилась, и появился Гиперион. Полководец стоял у края танцпола, его алые глаза были прикованы к танцующей паре. Лицо оставалось бесстрастным, но в его позе чувствовалось напряжение.
— Он здесь, — заметила Ольфария.
— Вижу, — Альфонс не повернул головы, но его рука на её талии стала более защитной. — Но я не намерен отступать. Не сегодня.
Музыка начала стихать, приближаясь к финалу. Альфонс повёл Ольфарию в последнюю фигуру — медленный поворот, во время которого она почти прислонилась к его груди.
— Ольфария, — прошептал он ей на ухо, — позвольте мне надеяться. Хотя бы немного.
Она посмотрела в его глаза — такие искренние, полные надежды и страха одновременно. В них не было хищной уверенности Гипериона или холодной расчётливости Крида. Только чистое, простое чувство молодого человека, который влюбился впервые в жизни.
— Альфонс... — начала она.
Но музыка закончилась, и они остановились. Зал разразился аплодисментами, но Ольфария едва их слышала. Альфонс всё ещё держал её в объятиях, не желая отпускать.
— Прошу вас, — повторил он тихо. — Дайте мне шанс завоевать ваше сердце честно.
Прежде чем она успела ответить, к ним подошёл Гиперион. Полководец двигался с кошачьей грацией, его плащ развевался за спиной.
— Красивый танец, — сказал он вежливо, но в голосе слышались стальные нотки. — Герцог Альфонс, вы значительно улучшили свою технику.
— Милорд Гиперион, — Альфонс поклонился, но не отпустил руку Ольфарии. — Благодарю за комплимент.
— Синьорина Ольфария, — Гиперион повернулся к ней, — не окажете ли честь и мне? Следующий танец.
Это был не вопрос, а завуалированное требование. Отказать полководцу при дворе императора означало создать скандал.
— Я... — Ольфария взглянула на Альфонса.
— Конечно, танцуйте, — сказал молодой герцог, но голос его дрогнул. — Я буду ждать.
Он поцеловал её руку и отступил, но в его глазах читалось разочарование. Гиперион победил снова, используя своё положение.
— До встречи, Альфонс, — тихо сказала Ольфария.
— До встречи, — ответил он и растворился в толпе.
Гиперион протянул ей руку с торжествующей улыбкой.
— Мой танец, прекрасная дама.
Но пока они ждали начала новой мелодии, Ольфария думала не о предстоящем танце с полководцем, а о том, как горько было видеть поражение в глазах Альфонса. Молодой герцог отважился бросить вызов могущественному сопернику — и был вынужден отступить.
Впрочем, что-то подсказывало ей, что он не сдастся так легко. В его словах звучала новая решимость, которой раньше не было. Возможно, любовь действительно способна сделать человека храбрее.
Музыканты заиграли новую мелодию — медленную, чувственную, с пронзительными нотками скрипок и глубокими басами виолончелей. Это был не обычный вальс, а что-то более дерзкое, почти запретное для императорского бала.
Гиперион притянул Ольфарию к себе ближе, чем того требовали правила приличия. Его рука легла на её спину, почти касаясь обнажённой кожи между лямками платья.
— Этот танец требует особой близости, — произнёс он низким, бархатистым голосом. — Доверьтесь мне.
Они начали двигаться, и сразу стало ясно, что это совсем не похоже на предыдущие танцы. Гиперион не просто вёл её по залу — он словно охотился, каждое движение было полно хищной грации. Их тела двигались в унисон, почти сливаясь в единое целое.
— Что это за танец? — прошептала Ольфария, чувствуя, как дыхание перехватывает от близости его тела.
— Танго, — ответил Гиперион, его алые глаза горели в полумраке. — Танец страсти. Танец охотника и добычи.
Он повёл её в резкий поворот, их тела разошлись на мгновение, затем он снова притянул её к себе, на этот раз ещё ближе. Ольфария почувствовала тепло его груди через тонкую ткань рубашки.
Музыка становилась всё более страстной, скрипки плакали и стонали, ударные задавали пульсирующий ритм. Гиперион двигался как большая кошка — плавно, но с едва сдерживаемой силой. Каждый его шаг был вызовом, каждый жест — обещанием.
— Вы играете с огнём, милорд, — сказала Ольфария, пытаясь сохранить самообладание.
— Я и есть огонь, — ответил он, резко развернув её спиной к себе.
Его рука скользнула по её талии, придерживая, пока она выгибалась назад, почти касаясь его груди. Зал затих — такой интимный танец был неслыханной дерзостью на императорском приёме.
— Все смотрят, — прошептала она.
— Пусть смотрят и завидуют, — Гиперион снова развернул её лицом к себе. — Пусть видят, какая прекрасная женщина танцует в моих объятиях.
Он повёл её в сложную последовательность шагов — она отступала, он наступал, словно в смертельном поединке. Но это был поединок соблазна, игра на грани дозволенного.
Ольфария чувствовала, как её тело предаёт разум, подчиняясь ритму и силе его движений. Танго пробуждало что-то первобытное, страстное, что она предпочитала держать под контролем.
— Вы чувствуете это? — прошептал Гиперион, притягивая её так близко, что между их телами не оставалось пространства. — Эту связь между нами?
— Это всего лишь танец, — попыталась возразить она, но голос дрожал.
— Нет, — его губы почти касались её уха. — Это судьба. Мы созданы друг для друга, Ольфария. Огонь и лёд, тьма и свет.
Музыка достигла кульминации. Скрипки взвыли в экстазе, ударные забили дробь. Гиперион поднял Ольфарию в воздух, она обвила его шею руками, их лица оказались в опасной близости.
— Один поцелуй, — прошептал он, их губы почти соприкасались. — И я докажу вам, что мы принадлежим друг другу.
Время словно остановилось. Зал, музыка, сотни глаз — всё исчезло. Существовали только они двое, застывшие в этой интимной близости.
Но в последний момент Ольфария отвернула голову.
— Нет, — сказала она твёрдо. — Не здесь. Не так.
Гиперион медленно опустил её на пол, в его глазах мелькнуло разочарование, но и уважение. Музыка стихла, последние ноты растворились в тишине.
Зал взорвался аплодисментами, но они были напряжёнными, смущёнными. Такой танец не видели в императорском дворце никогда. Некоторые дамы прикрывали лица веерами, мужчины переглядывались с удивлением.