— Браво! — воскликнул император, первым нарушив неловкую тишину. — Какая страсть! Какая техника!
Но даже в его голосе слышалась натянутость. Гиперион зашёл слишком далеко, превратив танец в публичное объяснение в любви.
— Благодарю за танец, — сказала Ольфария, делая формальный реверанс.
— Благодарю вас, — ответил Гиперион, но его взгляд говорил: "Это только начало".
Ольфария направилась к краю зала, чувствуя на себе десятки любопытных взглядов. Щёки горели от смущения и... чего-то ещё. Танец с Гиперионом пробудил в ней эмоции, которые она предпочла бы не испытывать.
У колонны её встретил Крид. Его лицо было каменным, но в глазах читалось неодобрение.
— Интересный выбор танца, — сказал он холодно.
— Я не выбирала, — ответила Ольфария. — Он сам начал танцевать так.
— Гиперион ничего не делает случайно. Этот танец был заявлением. Публичным заявлением о намерениях.
Ольфария взяла бокал воды с подноса проходящего мимо лакея, пытаясь остудить разгорячённое лицо.
— И что мне было делать? Отказаться посреди танца?
— Нет, ты поступила правильно, — согласился Крид. — Но теперь все при дворе будут говорить только об этом. Гиперион добился своего — привлёк к себе внимание.
Действительно, вокруг них уже собирались любопытные придворные, пытающиеся разгадать, что происходило на танцполе.
— Синьорина Ольфария, — обратился к ней молодой маркиз, — какой необычный танец! Где вы научились танго?
— Я не умею танго, — честно ответила она. — Лорд Гиперион вёл.
— Ах, конечно! — воскликнула пожилая герцогиня. — Говорят, полководец изучал этот танец в южных колониях. Очень... экзотично.
Но под восхищением чувствовались осуждение и сплетни. Ольфария понимала, что завтра весь двор будет обсуждать её танец с Гиперионом. И не все отзывы будут лестными.
Где-то в толпе она заметила одинокую фигуру Альфонса. Молодой герцог стоял у стены, его лицо было бледным. Он видел весь танец, видел, как близко она была с его соперником.
Их взгляды встретились через зал, и в его глазах она прочитала боль. Альфонс повернулся и быстро вышел из зала.
— Простите, — сказала Ольфария Криду и направилась следом.
Ей нужно было объяснить Альфонсу, что танец ничего не значил. Что её сердце не принадлежит Гипериону, несмотря на всю страсть этого проклятого танго.
Но догнать молодого герцога она не успела — он уже исчез в лабиринте дворцовых коридоров.
Ольфария направлялась к выходу из зала, надеясь догнать Альфонса, когда её путь преградила высокая фигура в багряной мантии. Император Гордей возник перед ней словно из ниоткуда, его лицо выражало внешнее благодушие, но глаза были холодными.
— Синьорина Ольфария, — произнёс он с лёгкой улыбкой, — куда же вы так спешите? Праздник в самом разгаре.
— Ваше величество, — она сделала реверанс, чувствуя нарастающую тревогу. — Я просто... хотела подышать свежим воздухом.
— Понимаю, понимаю, — Гордей кивнул с показным сочувствием. — После такого... страстного танца действительно нужно остыть. Вы произвели настоящий фурор сегодня.
В его тоне звучало что-то неприятное, почти угрожающее.
— Знаете, дорогая, — продолжил император, делая шаг ближе, — я не могу не заметить, что вы привлекаете... чрезвычайно много внимания для одной скромной ученицы. Сначала герцог Альфонс публично выказывает вам знаки внимания. Затем лорд Гиперион устраивает столь... откровенный спектакль.
Его голос становился всё более вкрадчивым, почти шипящим.
— Два влиятельнейших человека империи соперничают за расположение простой целительницы. Не кажется ли вам это... подозрительным?
Ольфария почувствовала, как холодок пробежал по спине. Это определённо звучало как угроза.
— Ваше величество, я не понимаю...
— О, я думаю, вы прекрасно понимаете, — перебил её Гордей, его улыбка стала хищной. — Слишком много влияния для одной женщины. Слишком много власти в неправильных руках. Возможно, стоит пересмотреть ваше положение при дворе...
— О чём идёт речь?
Голос Крида прозвучал за спиной императора — тихий, но в нём слышались ледяные нотки. Маг подошёл к ним бесшумно, как тень.
— А, мастер Крид! — Гордей обернулся, не теряя улыбки. — Мы с вашей ученицей просто беседуем о её... растущей популярности при дворе.
— Популярности? — Крид сделал ещё шаг ближе.
И тут произошло что-то невероятное. Температура в зале резко упала. Не на градус-два, а катастрофически — дыхание гостей превратилось в пар, дамы поёжились, потянулись за шалями. Некоторые бокалы в руках придворных покрылись инеем.
Глаза Крида медленно изменились — синяя радужка стала светлеть, пока не превратилась в ледяную бирюзу, пылающую внутренним светом. Вокруг него забурлили потоки магической энергии, видимые только тем, кто обладал магическим зрением. Но все присутствующие ощутили давящую, подавляющую силу.
— Ваше величество, — произнёс Крид с арктическим равнодушием, каждое слово звенело как осколок льда, — моя ученица является моим личным делом. Вопросы её обучения, поведения и общественного положения решаю исключительно я. Это вопрос мастера и ученицы, а не государственный.
Император побледнел. Все в зале почувствовали смертельную угрозу, исходящую от Крида. Придворные отступили, образуя вокруг них пустое пространство. Даже музыканты дрогнувшими руками прекратили играть.
— Мастер Крид, — начал Гордей, но голос его дрожал.
— Кроме того, — продолжил Крид, не повышая голоса, но каждое слово резало как ледяной нож, — любые попытки... пересмотреть положение моей ученицы будут восприняты мной как личное оскорбление. А я, как известно, очень болезненно реагирую на оскорбления.
Воздух вокруг мага искажался от холода. На его руках проступили морозные узоры, а дыхание превратилось в клубы пара.
Император сглотнул, понимая, что зашёл слишком далеко. Крид мог убить его прямо здесь, в его собственном дворце, и никто не смог бы его остановить.
— Разумеется, — пробормотал Гордей. — Я просто... хотел выразить заботу о благополучии синьорины...
— Ваша забота излишня, — оборвал его Крид.
В этот момент один из придворных музыкантов, дрожащими руками, снова заиграл вальс — видимо, пытаясь разрядить смертельно опасную обстановку. Остальные подхватили мелодию, и зал наполнился звуками музыки.
Крид обернулся к Ольфарии, его бирюзовые глаза всё ещё пылали магическим огнём.
— Потанцуем? — спросил он с ледяной вежливостью.
Она кивнула, не доверяя собственному голосу. Крид галантно предложил ей руку, и они вышли на танцпол. Император остался стоять один, его лицо искажала бессильная ярость.
Крид обнял Ольфарию за талию и повёл в вальсе. Но танец этот был совершенно не похож на их предыдущий — не было в нём тепла и близости. Это была демонстрация силы, способ показать всем присутствующим, что Ольфария находится под его защитой.
— Спасибо, — прошептала она, когда они отдалились от императора.
— Не за что, — ответил Крид, его голос постепенно обретал обычную интонацию. — Гордей забылся. Нужно было напомнить ему границы.
Температура в зале медленно поднималась, лёд на бокалах таял. Придворные осторожно возобновляли разговоры, но все поглядывали на танцующую пару с новым уважением и страхом.
— А теперь улыбнись, — тихо сказал Крид. — Покажи всем, что ты не боишься. Что за тебя стоит сила, с которой никто не посмеет связываться.
Ольфария заставила себя улыбнуться, и они продолжали кружиться по залу. Но в глубине души она понимала — после сегодняшнего вечера её жизнь изменится. Император стал её врагом, а Крид публично объявил её своей собственностью.
Игра, в которую её втянули, становилась всё опаснее. И ставки в ней росли с каждым днём.
Вальс продолжался, и постепенно напряжение в зале начало спадать. Придворные осторожно возвращались к своим развлечениям, музыка играла мелодично, свечи мерцали спокойным светом. Казалось, инцидент с императором исчерпан.
Но Крид внезапно насторожился. Его хватка на талии Ольфарии стала более защитной, а глаза, всё ещё светящиеся бирюзовым светом, начали сканировать зал.
— Что-то не так? — прошептала Ольфария.
— Тени движутся неправильно, — ответил он, не прекращая танца. — Готовься.
В тот же момент из-за мраморных колонн стали появляться фигуры в чёрном. Первый ассасин материализовался прямо из тени статуи, бесшумно скользя к танцующей паре. В его руке блеснул изогнутый кинжал.
Крид резко развернул Ольфарию, используя движение танца как прикрытие, и его свободная рука метнулась вперёд. Удар пришёлся точно в солнечное сплетение нападающего. Ассасин согнулся пополам и рухнул на пол, роняя оружие.
— Нападение! — закричал кто-то из гостей.
Зал взорвался паникой. Дамы в пышных платьях заметались к выходам, мужчины хватались за церемониальные шпаги. Но больше всего их пугало то, что нападающие появлялись словно из воздуха — из каждой тени, из-за каждой колонны.
Второй ассасин выскочил справа, целясь кинжалом в спину Ольфарии. Крид оттолкнул её в сторону и перехватил запястье убийцы, выворачивая руку. Раздался хруст ломающихся костей, и ассасин взвыл от боли.
— Сколько их? — спросила Ольфария, прижимаясь спиной к спине Крида.
— Слишком много для случайности, — ответил он, отбрасывая третьего нападающего ударом локтя в висок. — Это координированная атака.
Четвёртый ассасин попытался зайти сбоку, но Крид был быстрее. Он схватил убийцу за горло и одним движением отбросил его к ближайшей колонне. Мрамор треснул от удара.
Но тут же появились ещё трое. Один метнул в Ольфарию отравленный дротик. Крид мгновенно вытянул руку, и из его ладони вырвался тонкий луч ледяной энергии. Дротик превратился в ледышку и упал на пол.
— Берегись! — крикнул он, уклоняясь от атаки сразу двух противников.
Крид сражался как зверь в клетке — быстро, жестоко, эффективно. Его движения были отточены веками боевого опыта. Удар ребром ладони сломал шею одному ассасину, локоть в челюсть отправил второго в нокаут. Он избегал использования разрушительной магии, понимая, что в переполненном зале это приведёт к массовым жертвам среди невинных.