молодой герцог, прокалывая одного из убийц.
Альфонс сражался храбро, но техника его была несовершенна. Ассасин с боевым топором едва не снёс ему голову, когда из толпы появился ещё один воин.
Гиперион материализовался рядом с герцогом, его алые глаза горели яростью. В руках полководца были две сабли — его любимое оружие.
— Никто не посмеет угрожать ей в моём присутствии! — прорычал он, обезглавливая ассасина одним движением.
Теперь они сражались втроём — бессмертный воин с полутора тысячелетним опытом, молодой герцог, движимый любовью, и некромантская химера, защищающая объект своей страсти.
Крид крушил противников голыми руками. Его удары были настолько мощными, что ломали кости сквозь доспехи. Он двигался быстрее глаза, предугадывая атаки противников за долю секунды.
Альфонс фехтовал с аристократическим изяществом, его шпага танцевала в воздухе, нанося точные уколы. Он не обладал сверхчеловеческой силой, но его мужество компенсировало недостаток опыта.
Гиперион сражался как настоящий зверь. Его сабли рассекали воздух, оставляя за собой дуги смерти. Некромантская природа давала ему преимущества — он не чувствовал боли, не уставал, не знал страха.
— Это невозможно! — кричал Гнилоуст, видя, как его армия тает на глазах. — Пятьдесят лучших ассасинов империи!
— Пятьдесят обычных убийц против легенды, — ответил Крид, ломая хребет очередному противнику. — Исход был предрешён.
Альфонс заколол ещё одного ассасина, но тут же получил удар кинжалом в плечо. Он пошатнулся, и второй убийца занёс меч для смертельного удара.
Гиперион перехватил лезвие своей саблей в дюйме от шеи герцога.
— Осторожнее, мальчишка, — сказал он. — Если ты умрёшь, она будет плакать. А я не хочу видеть её слёз.
Он оттолкнул ассасина и пронзил его сердце обеими саблями.
— Спасибо, — прохрипел Альфонс, зажимая рану.
— Не за что. Мы соперники, но не враги.
Крид тем временем добрался до последней группы ассасинов. Они попытались отступить, но он был быстрее. Один за другим они падали под его беспощадными ударами.
Последний убийца попытался взять в заложники одну из придворных дам, приставив кинжал к её горлу.
— Отойди, или я убью её! — закричал он.
Крид остановился, оценивая ситуацию. Затем его рука метнулась вперёд. Ассасин даже не понял, что произошло — Крид преодолел расстояние в пять метров за долю секунды и сломал ему шею, не задев заложницу.
Зал погрузился в тишину. Повсюду валялись тела ассасинов, но все трое защитников были живы. Альфонс держался за раненое плечо, Гиперион вытирал сабли о плащ поверженного врага, а Крид стоял посреди бойни, даже не запыхавшись.
— Пятьдесят на троих, — сказал он, поворачиваясь к Гнилоусту. — Неплохие шансы. Для нас.
Архимаг отступил к стене, его лицо исказил ужас.
— Это... это невозможно! — бормотал он. — Вы же обычные люди! Без магии!
— Я никогда не был обычным человеком, — ответил Крид, медленно приближаясь к нему. — А эти двое доказали, что мужество стоит любой магии.
Гнилоуст попытался активировать ещё один артефакт, но Крид был быстрее. Он выбил устройство из рук архимага и схватил его за горло.
— А теперь, — сказал он холодно, — ты объяснишь, кто тебя нанял. И как снять блокировку магии.
В глазах Гнилоуста читался животный ужас. Он понял, что недооценил своего старого врага. Магия была не единственным источником силы Крида — она была лишь одним из его инструментов.
А настоящая сила заключалась в веках накопленного опыта, бессмертной воле и абсолютной решимости защищать то, что ему дорого.
Крид держал Гнилоуста за горло, сжимая пальцы всё сильнее. Архимаг хрипел, его лицо синело от недостатка воздуха, но внезапно он издал каркающий смех — звук, от которого у всех присутствующих побежали мурашки по коже.
— Ха-ха-ха! — хрипел он, его глаза загорелись безумным огнём. — Ты думаешь, что выиграл? Глупец! Я предвидел и это!
Не дожидаясь ответа, Гнилоуст резко щёлкнул пальцами. Звук отдался по залу, словно выстрел, и тут же произошло нечто ужасающее.
Всё тело архимага вспыхнуло магическими узорами — шартрезовые линии проступили сквозь кожу, словно вены, наполненные ядовитым светом. Татуировки, невидимые раньше, теперь пылали на его коже причудливыми рунами и символами. Но самое страшное началось, когда кончики его пальцев засветились изумрудным сиянием.
— Некротические татуировки! — вырвалось у одного из придворных магов. — Он превратил собственное тело в артефакт!
Крид почувствовал, как кожа под его пальцами становится раскалённой. Гнилоуст больше не был простым человеком без магии — он стал живым проводником тёмной силы, источником которой было его собственное тело.
— Блокировка магии не действует на некромантические имплантаты! — захохотал архимаг. — Я потратил годы на их создание!
Из его правой руки начал формироваться шар ядовито-зелёного света. Энергия в нём клокотала и пузырилась, источая смертельную ауру. Это была концентрированная сущность смерти, способная испепелить любое живое существо при прикосновении.
Крид попытался сжать горло сильнее, но кожа Гнилоуста теперь обжигала руки. Ему пришлось отпустить архимага и отскочить назад.
— А теперь, — прошипел Гнилоуст, поднимая руку с пульсирующим зелёным шаром, — пусть твоя драгоценная ученица узнает, что такое истинная сила!
Он метнул шар прямо в Ольфарию.
Время словно замедлилось. Ольфария видела, как к ней летит сгусток смертельной энергии, но не могла пошевелиться — ноги словно приросли к полу от ужаса. Крид был слишком далеко, Гиперион тоже не успевал.
Но тут между Ольфарией и смертоносным шаром возникла другая фигура.
— Нет! — закричал Альфонс, раскинув руки и заслонив её собой.
Зелёный шар ударил молодого герцога в грудь.
— Ой! — вырвалось у него детским голосом, полным удивления и боли.
И тут же началось ужасное. Тело Альфонса стало рассыпаться пеплом — сначала грудь, где шар коснулся его, затем плечи, руки, лицо. Некромантическая энергия пожирала его плоть, превращая в серую пыль, которая осыпалась на мраморный пол.
— Альфонс! — закричала Ольфария, бросаясь к нему.
Но было поздно. За несколько секунд от молодого герцога, полного жизни и любви, остался лишь небольшой холмик пепла на полу зала. Его парадный мундир, ордена, шпага — всё превратилось в прах.
Зал наполнился криками ужаса. Придворные, видевшие множество жестокостей, никогда не сталкивались с такой мгновенной и полной аннигиляцией человека.
— Альфонс... — прошептала Ольфария, опускаясь на колени рядом с пеплом. — Нет, нет, нет...
Слёзы катились по её щекам. Молодой человек, который любил её чистой, искренней любовью, только что отдал жизнь, чтобы спасти её. Парень, который боялся даже громко говорить, в последний момент проявил невероятную храбрость.
— Какая трогательная сцена, — захихикал Гнилоуст, готовя новый шар смерти. — Юный герой жертвует собой ради дамы сердца. Впрочем, это лишь отсрочило неизбежное.
Гиперион стоял в оцепенении, глядя на место, где секунду назад был Альфонс. В его алых глазах читался шок — он привык к смерти, но такое мгновенное уничтожение поразило даже его.
— Ты убил ребёнка, — произнёс он тихо, его голос дрожал от ярости.
— Я убил помеху, — равнодушно ответил Гнилоуст. — А теперь убью и остальных.
Крид медленно поднялся с пола. Его лицо стало маской абсолютного хладнокровия, но глаза... глаза горели такой яростью, что даже без магии воздух вокруг него задрожал.
— За полторы тысячи лет, — сказал он тихо, — я видел много смертей. Но убийство невинного юноши, который защищал женщину... это переходит все границы.
— О, как трогательно! — фыркнул архимаг. — Бессмертный воин читает мне лекции о морали!
Он метнул второй шар смерти, на этот раз целясь в самого Крида. Но маг был готов — он перекатился в сторону, и зелёная энергия пролетела мимо, попав в мраморную колонну. Камень мгновенно рассыпался в прах.
— Твои татуировки дают тебе силу, — сказал Крид, уклоняясь от третьего шара, — но они же станут твоей гибелью.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Гнилоуст.
— Некромантическая энергия пожирает не только врагов. Она медленно поедает и носителя. — Крид указал на руки архимага, где кожа начала шелушиться и сереть. — Сколько ещё шаров ты можешь создать, прежде чем сам превратишься в пепел?
Гнилоуст взглянул на свои руки и побледнел. Действительно, некромантические татуировки начинали разъедать его собственную плоть.
— Хватит и одного, — прорычал он, формируя самый большой шар смерти. — Чтобы убить вас всех!
Но тут к нему сзади подкрался Гиперион. Полководец двигался бесшумно, его лицо было искажено жаждой мести за убитого Альфонса.
— За мальчишку, — прошептал он и вонзил саблю между лопаток архимага.
Гнилоуст завыл от боли, шар смерти в его руке дрогнул и начал терять форму. Некромантическая энергия вырвалась наружу, но уже неконтролируемо.
— Нет! — закричал он. — Не сейчас!
Но было поздно. Энергия смерти начала пожирать его самого, и архимаг понял, что его собственное оружие обратилось против него.
Ольфария всё ещё стояла на коленях рядом с пеплом Альфонса, её сердце было разбито. Молодой герцог погиб из-за неё, отдав жизнь ради её спасения. И эта жертва останется в её памяти навсегда.
Ольфария стояла на коленях среди серого пепла, который ещё несколько минут назад был живым, дышащим человеком. Альфонсом. Молодым герцогом, который боялся громко говорить в присутствии дам, но без колебаний пожертвовал жизнью ради неё.
Слёзы капали на мраморный пол, смешиваясь с прахом. Она протянула дрожащую руку, пытаясь собрать остатки того, кто когда-то был полон надежд и мечтаний. Пепел просыпался сквозь пальцы, как песок, унося с собой все несказанные слова, все возможности, все «что если».
— Прости меня, — прошептала она, голос срывался от рыданий. — Прости, что не смогла тебя спасти. Прости, что ты умер из-за меня.