— За Крида! — прорычал полководец, занося клинки для смертельного удара.
Император даже не дрогнул. В последний момент, когда сабли должны были пронзить его грудь, он сделал небольшой шаг в сторону. Лезвия прошли в дюйме от его тела, рассекая лишь воздух.
— Слишком предсказуемо, — сказал Гордей спокойно.
Его рука метнулась вверх и схватила Гипериона за запястье. Полководец почувствовал, как железная хватка блокирует движение руки с саблей.
— Что за... — начал он, но император уже наносил ответный удар.
Кулак Гордея врезался в солнечное сплетение Гипериона с такой силой, что полководец согнулся пополам, выронив одну из сабель. Удар был настолько мощным, что некромантская химера почувствовала боль — ощущение, которое ей было почти незнакомо.
— Удивлены? — усмехнулся император, отпуская запястье и делая шаг назад. — Думали, что правитель империи всю жизнь просидел на троне?
Гиперион выпрямился, тяжело дышя. В его глазах читалось недоумение. Император был обычным человеком, без магии, без очевидных физических преимуществ. Откуда такая сила?
— Двадцать лет назад, — продолжал Гордей, снимая с плеч тяжёлую церемониальную мантию, — когда я взошёл на престол, то понял простую вещь. В мире, где правят маги и бессмертные воины, обычный человек должен быть исключительным, чтобы выжить.
Под мантией оказалась не парадная одежда, а что-то похожее на доспех — тёмная кожа, усиленная металлическими пластинами. Тело императора было не дряхлым, как можно было ожидать от правителя средних лет, а мускулистым, закалённым.
— Я тренировался, — пояснил Гордей, скидывая корону и распуская волосы. — Каждый день, по восемь часов. Изучал боевые искусства всех народов империи. Северные берсерки, восточные мастера клинка, южные гладиаторы — все техники, все стили.
Гиперион попытался атаковать снова, на этот раз с большей осторожностью. Он нанёс серию быстрых ударов саблей, пытаясь нащупать брешь в защите противника.
Но император словно предвидел каждое движение. Он уклонялся от ударов с минимальными движениями, экономя силы. Когда сабля просвистела у самого его лица, Гордей наклонил голову на дюйм. Когда клинок метился в грудь, он поворачивался боком.
— Ваша проблема, милорд, — сказал император, уклоняясь от особенно яростного удара, — в том, что вы привыкли полагаться на сверхчеловеческие способности.
Он внезапно шагнул вперёд, проходя под ударом сабли, и нанёс локтем удар в рёбра Гипериона. Раздался хруст ломающихся костей.
— А я изучал способы сражаться с такими, как вы.
Полководец отшатнулся, держась за бок. Его некромантская природа позволяла не чувствовать боль, но повреждения накапливались.
— Невозможно, — прорычал он. — Ты обычный человек!
— Обычный? — засмеялся Гордей. — Я правил империей двадцать лет, окружённый убийцами, интриганами и предателями. Выжил в мире, где любой маг может испепелить меня взглядом. Вы называете это обычным?
Гиперион попытался зайти сбоку, используя преимущество в скорости. Но император отреагировал мгновенно — схватил полководца за плечо и швырнул его в ближайшую колонну.
Мрамор треснул от удара. Гиперион соскользнул на пол, оставляя красные пятна на белом камне.
— Двадцать лет подготовки к этому моменту, — продолжал император, медленно приближаясь к упавшему противнику. — Я изучил каждого из вас. Ваши сильные стороны, слабые места, привычки в бою.
Он подошёл к Гипериону и с размаху ударил ногой в рёбра. Полководец отлетел на несколько метров, кашляя кровью.
— Крид полагается на магию и опыт. Вы — на скорость и силу некромантской химеры. — Гордей присел рядом с поверженным врагом. — Но у каждой силы есть противоядие, если знать, где искать.
Он достал из-за пояса странный кинжал — лезвие было покрыто рунами, а рукоять источала слабое свечение.
— Клинок святого Доминика, — пояснил император. — Благословлён специально против нежити и некромантских тварей. Один укол — и ваша химерная природа начнёт разрушаться изнутри.
Гиперион попытался подняться, но ноги не слушались. Удары императора были точными, нацеленными в жизненно важные точки.
— Почему? — прохрипел полководец. — Я верно служил империи триста лет!
— И именно поэтому вы стали проблемой, — ответил Гордей. — Триста лет служения сделали вас легендой. Солдаты верят в вас больше, чем в императора. Народ воспевает ваши подвиги в песнях.
Он прижал остриё кинжала к горлу Гипериона.
— А легенды имеют нехорошую привычку затмевать правителей.
В этот момент император услышал всхлип за спиной. Ольфария, всё это время наблюдавшая за схваткой в оцепенении, поднялась с колен.
— Остановитесь, — прошептала она. — Хватит убийств.
Гордей обернулся к ней, не убирая кинжала от горла полководца.
— А, наша героиня очнулась. Не волнуйтесь, дорогая. Я не собираюсь убивать лорда Гипериона. Пока что.
— Тогда зачем?
— Чтобы показать новый порядок вещей, — улыбнулся император. — Теперь я единственная власть в империи. И каждый должен это понять.
Он встал, убрав кинжал в ножны.
— Лорд Гиперион будет жить. Но на новых условиях. Под моим полным контролем.
Полководец лежал на полу, истекая кровью. Его гордость была сломлена сильнее, чем тело. Непобедимый воин, герой империи, повержен обычным человеком в честном бою.
— А вы, синьорина Ольфария, — обратился император к девушке, — станете новым придворным лекарем. Займёте место Крида. Разумеется, на гораздо более скромных условиях.
Ольфария сжала кулаки, глядя на избитого Гипериона. Ещё утром она жила в мире, где добро побеждало зло, где справедливость торжествовала. Теперь её учитель изгнан, Альфонс мёртв, а человек, который утешал её в горе, лежит сломленный у ног тирана.
— Я не буду вам служить, — сказала она тихо.
— Будете, — улыбнулся Гордей. — Потому что альтернатива — смерть всех, кто вам дорог. Начиная с лорда Гипериона.
Он подошёл к ней, его глаза блестели от торжества.
— Добро пожаловать в новую империю, синьорина. Здесь правят не идеалы, а сила. И сейчас вся сила принадлежит мне.
В разрушенном зале, среди трупов и крови, родилась новая эпоха. Эпоха железной руки императора, который двадцать лет готовился к этому дню. И теперь ничто не могло остановить его восхождение к абсолютной власти.
Ольфария стояла, глядя на самодовольную улыбку императора, и чувствовала, как внутри неё нарастает ярость. Не та беспомощная печаль, что терзала её после смерти Альфонса, а холодная, сфокусированная злость. Этот человек убил её друга, изгнал учителя, избил Гипериона и теперь думает, что может распоряжаться её жизнью.
— Добро пожаловать в новую империю, — повторил Гордей, наслаждаясь моментом триумфа.
— Нет, — сказала Ольфария тихо.
Император нахмурился.
— Что «нет»?
— Нет вашей новой империи. Нет вашей власти надо мной.
Она почувствовала, как магия возвращается к ней — блокировка Гнилоуста окончательно рассеялась после его смерти. Холод потёк по её венам, ледяная сила отозвалась на зов.
— И нет вам, — добавила она, вытягивая руку в сторону императора.
Из её ладони вырвалось ледяное копьё — острое, как бритва, быстрое, как молния. Оно пронзило воздух, целясь прямо в сердце Гордея.
Император попытался уклониться, но на этот раз его скорость не помогла. Копьё пробило его доспех, вонзившись в грудь. Гордей пошатнулся, из раны потекла кровь.
— Как... — прохрипел он, глядя на торчащий изо льда осколок.
— Вы забыли, — ответила Ольфария, уже бежа к телу Гнилоуста, — что я тоже не простая девушка.
Она опустилась на колени рядом с останками архимага, лихорадочно обыскивая его одежду. Где-то здесь должен быть второй портальный камень — тот, что предназначался для неё.
— Стой! — закричал император, пытаясь выдернуть ледяное копьё из груди. — Стой, или я убью его!
Он указал на Гипериона, всё ещё лежащего на полу без сознания.
— Поздно угрожать, — ответила Ольфария, нащупав в складках мантии архимага холодный кристалл. — Вы и так его почти убили.
Портальный камень был похож на первый — мутно-фиолетовый, с чёрными прожилками. Но в нём пульсировала та же энергия междумирового перехода.
— Ты не знаешь, куда он ведёт! — крикнул Гордей, делая шаг к ней. — Можешь попасть в мир, где умрёшь за секунды!
— Лучше умереть там, чем жить рабой здесь, — ответила Ольфария.
Она бросилась к Гипериону, обхватила его за плечи и крепко прижала к себе. Полководец был без сознания, его дыхание было слабым, но он был жив.
— Прости, — прошептала она ему на ухо. — Не знаю, что нас там ждёт. Но здесь нам точно конец.
Ольфария сжала портальный камень в ладони и сосредоточилась. Кристалл начал нагреваться, затем засветился знакомым зловещим светом.
— Нет! — завопил император, бросаясь к ним.
Но было поздно. Портал раскрылся прямо под ними, пространство исказилось, и реальность начала рваться по швам.
Последнее, что увидела Ольфария, — искажённое яростью лицо Гордея, тянущегося к ним рукой. Затем её поглотила вихрь света и энергии.
Ощущения были ужасными — словно её разрывали на атомы и собирали заново, пропуская через мясорубку времени и пространства. Желудок подкатывал к горлу, в ушах свистел ветер между мирами, а кожу жгло статическим электричеством.
Сквозь хаос междумирового перехода Ольфария слышала голос императора, становящийся всё более далёким:
— ОЛЬФАРИЯ...
Но его крики тонули в реве портальной энергии. Гиперион висел у неё на руках безжизненной тяжестью, его кровь капала в бесконечность между мирами.
Ольфария не знала, куда их несёт. Не знала, что их ждёт в том мире, куда отправили Крида. Не знала даже, попадут ли они туда или окажутся в совершенно другом месте.
Но она знала одно — что бы ни случилось дальше, она не оставит Гипериона умирать на полу дворца. Он утешал её в самый тяжёлый момент, и теперь её очередь быть рядом с ним.