– Наверху поселим малышей, их всего десять, они прекрасно поместятся, – предложил Ярослав Игоревич. – А остальные будут здесь.
– И оставим там детей одних? Не очень-то хорошо, – покачала головой Ирина Андреевна.
– Я предлагаю другой вариант: мальчики внизу, девочки наверху! – заявил физрук. – И как раз поровну!
– Меня ты тоже считаешь девочкой, Саня? – усмехнулась бабушка Славки.
– Конечно, Любовь Романовна, кто же вы еще, если не девочка!
Подскочив, физрук галантно поцеловал у бабушки руку.
– Наверное, этот вариант самый правильный, – вздохнула директор. – Хотя для пятнадцати человек наверху тесновато…
– Ирочка, та я останусь внизу, – миролюбиво заявила бабушка. – Что мне те мальчишки? А лазать, как белка, по веткам я не могу.
– Тогда и я с вами, Любовь Романовна. Мне с ногой тоже не очень…
– И то верно, Ирочка, нам с вами веселее будет.
Услышав, что они спят наверху, всегда незаметная Маша, схватив Нату Караванову за руку, закричала: «Девчонки! Айда занимать!» – и потащила спальный мешок в мансарду. Ната, визжа от страха и восторга, тоже волокла мешок и карабкалась вслед за Машей наверх.
– Леська, пошли! – сказала Ляля, подхватила малышку на руки и в два счета доставила ее на второй этаж.
Юля не спешила уходить, ей хотелось еще поговорить со Славкой. Но Славка был явно не в настроении общаться. Ирина Андреевна заметила это и велела Юле проводить наверх двух оставшихся младших девочек. Юля неохотно потащилась с ними на второй этаж.
…Наконец все расположились и улеглись в спальных мешках. Ирина Андреевна и Славкина бабушка разместились у окна. Физрук и художник – у другого. Тетя Лена помахала мужу ручкой и ушла спать наверх, и теперь дядя Коля лежал в окружении мальчишек, половина из которых уже сопела, а другая тихо переговаривалась.
– Пап, мы что, теперь до самой зимы здесь? – спросил Виталик.
«Как бы и не зиму тоже», – подумал дядя Коля, но вслух ответил:
– Посмотрим, сынуля. Думаю, приживемся.
Славка спал. Его измучил этот долгий день, собственные сомнения и несбывшиеся мечты.
А наверху спали только няньки. Ляля сидела на окне и рассказывала всем остальным страшилку про белую балерину.
– Белая балерина раньше танцевала в нашем летнем театре, – таинственным голосом говорила Лялька. – Вернее, тогда она еще не была белой, а была обычной, живой балериной. Она была красивая, как снегурочка, и легкая, как снежинка. И каждый вечер посмотреть на ее представление приходил орлан…
– Приходил или прилетал? – спросила Лиза.
– Прилетал, конечно. Но потом ударялся о землю и становился человеком, как обычно. Не перебивай. Так вот, он каждый день сидел в последнем ряду и смотрел, как она танцует. И никогда не подходил ближе. А она его тоже замечала, но он этого не знал. И она всегда думала: «Ну почему он ни разу не подарит мне цветы?» Ей все дарили, много: тюльпаны, розы или просто ромашки. А он стеснялся.
– Стеснялся цветы подарить? Фу, дурак какой! – возмутилась Викусик.
– Не дурак, – возразила Лялька. – Он просто был очень молодой и еще никому не дарил цветов, никогда, понимаешь?
– А, ну тогда ладно, – согласилась Викусик и закрыла глаза, чтоб было страшнее слушать.
– Ну вот. Но однажды он принес букет лесных гвоздик. Балерина еще издалека заметила, что он сидит на последнем ряду с букетом. Она так обрадовалась, что стала танцевать лучше, чем всегда. И ей в этот вечер хлопали громче и дольше, чем всегда. И многие потом подошли к сцене ее поздравить…
– А когда страшно будет? – спросил кто-то из младших девочек.
– Да погоди ты, – зашикали на нее остальные.
– Сейчас и будет, – кивнула Лялька. – Орлан ждал до последнего. И когда все разошлись, он тоже подошел к сцене и сказал, что уходит на войну. И протянул ей свои гвоздики.
– Ой… – протянула Викусик.
– Вот тебе и «ой», – отозвалась Лялька.
– И он ушел? И ее оставил? – воскликнула Лиза.
– Ушел, – подтвердила Лялька. – Но она сказала, что пойдет вместе с ним! Потому что она тоже его полюбила.
– Все равно не страшно, – захныкала та же девочка.
– Зато сейчас будет очень страшно. Она пошла на войну, и ей пришлось учиться летать, потому что она была не птица и летать не умела.
– А разве не птица может научиться летать? – перестав хныкать, заинтересовалась девочка.
– Может, еще как. Только это труднее, если ты уже большой. Но орлан сам учил балерину летать, и у нее хорошо получалось. Но однажды ее ранили, она упала с большой высоты и сломала ногу.
– Бедная птичка!
– Бедная балерина! – воскликнули девочки хором.
Тетя Лена уже спала, а Даша, хоть и слышала уже эту историю, все равно переживала не меньше остальных.
– Теперь страшно? – спросила Лялька. И, не дождавшись ответа, продолжила: – Но это еще не все! Война закончилась, и орлан хотел жениться на балерине, но она отказалась.
– Почему?! – крикнули двойняшки одновременно.
– Тихо вы! Всех разбудите. Потому что она думала, что такая, со сломанной ногой, ему не нужна. Что он ее на самом деле не любит, а просто считает себя виноватым и поэтому хочет жениться.
– Ну что же она у него-то не спросила! – возмутилась Юля. – Он, наверное, лучше знал, любит или нет.
– Наверное, – согласилась Лялька. – Но она была очень гордая. Поэтому однажды просто сбежала от него и бросилась в озеро. И после этого стала белой балериной. А он остался один, и с тех пор ему очень грустно. А она каждый вечер танцует у озера, только он не приходит…
– Как танцует? Со сломанной ногой? – одновременно удивились двойняшки.
– Ну она же белая балерина, для нее это не важно, – ответила Лялька.
Все притихли. Маша с Лесей и филологичка Даша уже спали. Лялька слезла с окна и тоже стала укладываться.
– Ляль, как ты думаешь, это правдивая история? – спросила Лиза Нагорная. – Все на самом деле так и было?
– Не знаю, – ответила Ляля и зевнула.
– Не совсем, – отозвалась Ната Караванова, которая все это время лежала неподвижно и с закрытыми глазами, словно спящая.
– Откуда ты знаешь? – воскликнула Лиза.
– Просто знаю, – отрезала Ната и повернулась на другой бок.
Некоторое время было тихо. Потом Лиза вновь спросила:
– Натусь! А как звали орлана, ты знаешь?
– Антон, – чуть помедлив, ответила Ната.
– А балерину? – хором воскликнули двойняшки.
– Девочки! Немедленно спать! – сказала внезапно возникшая в мансарде Ирина Андреевна. – Уже очень, очень поздно.
Глава тринадцатая,в которой техно просыпается и действует
Аня
Прямо от Ворот я направилась по широкой дороге, которая ведет к площади. В этой части острова обычно безлюдно – что тут делать, если Ворота всегда закрыты. Впереди заиграли часы – опять этот ужасный Имперский марш. Неужели я зря старалась? И сколько, интересно, времени? Еще даже не начало темнеть.
Приближаться к башне, чтоб увидеть время, я не стала. Вдруг там полицейские? Сразу же свернула в переулок, ведущий к интернату.
Но то, что я увидела впереди на холме, заставило меня закричать и броситься вперед, забыв об опасности.
Наш дом пылал! Первый этаж был весь охвачен пламенем, оно вырывалось из окон, из входных дверей. На втором этаже тоже полыхало, даже сюда донесся звон вылетевшего стекла.
Почему никого нет, никто не тушит пожар, не бегает с ведрами, не поливает из шланга, который можно прицепить прямо к трубе и качать насосом? Дядя Коля специально так сделал, чтоб мы поливали клумбы под окнами, а заодно и на случай пожара. Где все? Неужели они…
Мне стало так жутко, так ужасающе, невозможно страшно, что я заревела и бросилась бегом вокруг интерната. Я звала Ирину Андреевну, дядю Колю, Нату Славку, Ляльку, даже Юльку. Всех по очереди. Куда все делись? Почему никто не отвечает?
Я остановилась под окнами музыкального зала. В них еще не было огня. Залезть на дерево и заглянуть внутрь? Но разве, если бы внутри кто-то был, он не спустился бы по дереву вниз? А вдруг все-таки кто-то есть, но не может дойти до окна, потому что надышался дыма или просто маленький и боится?
Я уже схватилась за ствол, как вдруг увидела в небе приближающихся со стороны парка птиц. Это были не юниор-полицейские. У них орланы белоголовые, а эти четверо полностью грязно-серого цвета, некрасивые и мне они не нравятся.
Я отскочила от дерева и побежала в переулок. Скорее убраться отсюда! Наши куда-то ушли, это же ясно. Может, они на берегу залива или гуляют по городу. А возможно, все-таки ищут меня… Ну конечно же, они ищут меня! И нечего было бегать как очумелая вокруг дома. Надо было сразу звать на помощь или искать своих. Я остановилась и глянула на небо. Может, эти орланы – пожарные? У нас пожарников нет, но их могли прислать с Центрального острова.
Мое сердце сильно ударило и понеслось вскачь. Птицы не обращали внимания на горящий дом и не собирались снижаться. Они летели мимо интерната – точно в мою сторону.
Сомнений не было, серые орланы летели за мной.
Я не побежала дальше в сторону площади, где меня моментально поймают, а свернула в арку между домами. Там тесный двор, густо засаженный деревьями, и через пышные кроны птицам будет трудно разглядеть, что делается внизу. У меня есть пара лишних минут, а потом надо перебежать двор наискосок и нырнуть в другой переулок. Мы так делали с Сергеем, когда в прошлый раз спасались бегством от полиции. Подумать только, ведь это было вчера! Суток не прошло, а жизнь так изменилась!
Сергея я звать не стала: чем он мне поможет? Ослепит птиц светом? Он слишком далеко, не достанет. Да и сумеет ли? Здесь ведь не город за Воротами.
Я бежала так, что в ушах свистел ветер, и по улице клубилась пыль. Медальон колотил меня по груди довольно чувствительно – все-таки он металлический. Я не смотрела ни вверх, ни назад. Видят ли меня птицы? Отстали? Продолжают преследовать? Мне было не до того, я неслась изо всех сил. Почему-то совсем не было видно людей. Ах да, все на этой дурацкой встрече с мэром!