— Чего ждет от меня мой брат, шах Аббас? — спросил я.
Я уже знал, чего главный перс от меня ждет, но хотел, чтобы просьбы прозвучали в присутствии бояр.
— Тридцать тысяч войска, с пушками, тяжелой кавалерией по примеру польских гусар, а так же казаков и иных конных, — перевел переводчик.
— Что-то многого хочет шах, — проявил свое нетерпение Дмитрий Пожарский.
Однако, князь выразил всеобщее мнение.
— Прошу уважаемого посла подождать нашего ответа! — сказал я, начиная дебаты.
Нужно было дать боярам вволю поспорить. У меня не такая нервная Дума, чтобы ее члены вцепились друг другу в бороды, но вот поспорить любят и тут. А я посмотрю на союзы, предпочтения, симпатии.
— Все? — усмехнулся я, когда особо ярые спорщики утомились. — А теперь по делу. Скажи, головной воевода, а сколько мы могли бы перебросить войск в Картли?
Скопин-Шуйский степенно встал со своего мягкого стула, одернул кафтан, и сказал:
— Без особливого ущерба для нас, это три полка нового строя, три старого строя, два полка армян и еще пять тысяч казаков, — назвал цифры Михаил Васильевич.
Такие цифры уже давно обсуждались, как и состав. Армяне должны показать себя, они, в принципе, были задействованы и в битве с крымскими татарами и на юге польских украин, но главная цель таких полков — противостояние туркам. Своего рода, мы, как и армянская диаспора, старались создать убийц янычар. Конечно, османы воспитывают своих лучших воинов с самого детства и очень основательно, армяне в профессионализме не сравнятся с янычарами. Вот только, смею надеяться, у нас немного необычная система военной подготовки, да и в армянские полки не берут людей, не имеющих понимания военной службы.
— Государь-император? — спросил дозволения говорить Татищев, а получив от меня разрешающий жест, продолжил. — Первое, что нужно сделать, так замириться с людьми в горах. Второе, лучше брать больше казаков, но не башкир. Вот калмыков взять нужно. Тут вопросы веры. Ну и уже сейчас нужно собирать еду и корм для коней и отправлять под охраной. Там сложно будет прокормиться. Картли бедная страна, не сможет она прокормить и десяти тысяч иных людей.
— Это хорошо, что ты понимаешь это, Михаил Игнатьевич. Тебе и наладить все нужное и уже нынче же. Ты отправишься с войском, как государев человек, чтобы навести отношения со всеми в тех краях, а, если будут наши и персидские поражения, договариваться с османами. Но главное — наладить подвоз всего необходимого. Командующим русскими войсками я назначаю Волынского Степана Ивановича, вторым воеводой и казачьим атаманом пойдет Иван Заруцкий. Еще пусть Аббас сам закупит в Индии селитру и дарует ее нам. Очень много пороха понадобится и мы не восстановили запасы. Надеяться же на помощь в снеди и корма животным на персов я не желаю.
С моим предложением все согласились. Были некоторое бурчание по поводу местничества при назначениях, но слабенько. Думал у Шеина заиграет самолюбие, но, нет, смолчал. Что, на самом деле, странновато. Ну да он здесь, а в Смоленск отправилась целая ревизионная комиссия, чтобы посмотреть хозяйственную деятельность смоленского воеводы Шеина. А еще это в его воеводстве будет важнейшее производство, и он, кроме меня и Луки, единственный, кто знает о том. Но уже скоро, через пару часов, узнают и остальные.
— И все же мы можем надорваться, — сказал приказной боярин Василий Петрович Головин, отвечающий за экономику и финансы.
— Не надорвемся, — с уверенностью сказал я. — Столько работали, сколько сделали, чтобы надорваться? Не бывать такому!
На самом деле, зная, что в иной истории эта турецко-персидская война, закончилась пшиком, хотя подразумевалась масштабной и кровопролитной, я не особо беспокоился. Тем более, что это наш не единственный театр военных действий с Османской империей. Планируется еще одна дерзкая и масштабная операция, даже две.
Строятся две сотни чаек, две сотни стругов, апробируются новые корабельные орудия. Впереди Синоп и Трапезунд, при чем одновременные атаки. Командовать тут будут Петр Сагайдачный и Иван Болотников. Сейчас именно они и готовят всю материальную базу, чтобы не только пошалить, но и вынести из этих городов все, что только можно.
Туркам будет не до прямой войны с нами, по крайней мере, в ближайшее время. У них сильно увеличивается логистическое плечо после потери Крыма в качестве вассала. Морем можно доставлять, но и это опасно. Москитный флот казаков научился справляться с грузными турецкими галерами.
Прямо тут и сейчас и был подписан союзный договор с Персией. Мы будем вводить свои войска в Картли и Кахетию, но оставляем за собой право принимать оперативные решение в ходе вероятной войны.
— А что, если визиря Куюджу Мурад-пашу убить? — нерешительно спросил Захарий Ляпунов.
Вообще такие вопросы не обсуждаются на Боярской Думе, но я все равно решил ответить.
— Надо, и убьем, Захарий Петрович, — сказал я, обводя всех своим грозным взглядом.
Ксения говорит, что у меня, наконец, начало получаться смотреть «царственным взором».
Всем хорош Захарий, но как у него выбить привычку брякать невпопад, да всегда так, что и меня подставляет? Нормально для царя казнить людей, вполне укладывается в голову и убийство на войне, хоть мирного, хоть военного, а вот отчего-то осуждается ликвидация монархов, как и знатнейших вельмож. Да и вообще такие дела должны делаться в тишине.
— Второй вопрос… — по моему знаку Лука стал зачитывать письмо от датского короля Кристиана IV.
Все просто: мы должны воевать со Шведами, а за это нам будут всегда открыты Датские проливы. При том, король уверяет, что способен самостоятельно, без особых усилий, разгромить шведов. Сам себе противоречит.
Первым высказался Семен Васильевич Головин — его епархия и направление.
— Нельзя нам ввязываться в войну со Швецией, Дания далече, шведы рядом, торговать нужно, — кратко изложил свою позицию мой «министр иностранных дел».
Против войны был и тот, кто, по идее, только за войну и должен ратовать — Скопин-Шуйский.
— Швед не лях, они зароются в землю и стоять будут. Расход большой пороха и ядер, а у нас с этим не богато, — сказал головной воевода.
Да я и сам именно сейчас не хотел бы влезать в скандинавскую свару. Знаю, что должны победить датчане, с большим трудом, но победили в иной истории. Вот только тогда шведы воевали одновременно и с нами. Сложный выбор. Да и англичане просят не обострять со шведами. С другой стороны, наших четыре боевых корабля сейчас находятся в Риге, датчане пропустили их, голландцы летом готовы плыть за товаром в ту же Ригу.
Решил пока отписаться в общих заверениях, что дружим, желаем мира и все такое. Чтобы было без конкретики, но дружелюбно. Посмотрим еще, дам задание Захарию Ляпунову и Головину-сыну, да и Гумберта напрягу, чтобы узнали лучше про состояние дел в Дании.
Вопросы о сельском хозяйстве и промышленности прошли в унылой, сонной обстановке. Но нужно их обсуждать тоже, пусть и в который раз. Главные решения были уже приняты, когда составлялся стратегический план развития на три года. Его-то и дали на подпись каждому боярину.
А вот завершение совещания по экономическим вопросом было ярким.
— Бояре, а все ли вы знаете этого человека? — спросил я, указывая на мужчину, которого только что по моему знаку пригласили в Тронный зал.
— Так алхимик это, — щуря глаза сказал Василий Головин.
— Представлю вам, бояре, сего мужа. Это православный мастер и мудрец Игорь Антонович Ланжов, — я усмехнулся, уж больно не благозвучна получилась фамилия.
Эрик Ланж принял православие, как и его жена София Браге. Для них, как я понял, вопрос религии вообще не стоял остро. Нужно для дела быть православным, будем!
— А теперича… Лука Мартынович, выносите! — сказал я и в Тронный зал стали заносить серебряные подносы.
Дело не в подносах, а в том, что было на них. Сервизы на три персоны с чашками и блюдцами, чайничком, да сахарницей, ну или емкости для меда. Все было… фарфоровое.
Год, или даже больше, Эрик экспериментировал, имея от меня лишь мутные познание про добавление костного порошка, да еще общих сведений. Я сам не мог полностью восстановить процесс даже теоретически, но делал все, что бы это получилось. Давал Ланжу опытнейших гончаров, выискивал китайцев. Те же калмыки за немалые деньги ловили, а чаще выкупали у киргизов, любых зазевавшихся жителей Поднебесной, чтобы продать их мне.
Главное — результат. Теперь быть русскому фарфору! Уже целая фабрика строится в деревне Гжели у правого притока реки Вазузы. Так что, будут еще доходы, ой, как будут!
Глава 10
Глава 10
Эривань
10 июня 1610 года
Степан Иванович Волынский находился в Эривани. Город русскому воеводе понравился, за малым исключением — он был практически разрушен. Как шах Аббас ни обещал восстановить городские постройки, делать этого он пока не собирался. Можно было подумать о том, что в персидской державе нет на то денег, но это было не так. Шах не безосновательно опасался того, что город придется вернуть туркам.
Не особым секретом было то, что шах, так сказать, осторожный. Хотя чего стесняться? Аббас боится османов, опасается перестать быть победителем Османской империи. И, судя по всему, не зря. Так чего тогда тратить средства, чтобы восстанавливать то, что не факт через год будет принадлежать Ирану?
О такой особенности психологии шаха Степан Иванович догадывался, но не особо вникал в проблему. Для воеводы важнее было иное. Как поведут себя армяне, составляющие половину его пехоты. Если Волынскому было просто интересно видеть город и людей совсем другой культуры, то как же было тяжело находиться на своей родине, но при этом быть чужими, для воинов и командиров двух армянских полков.
— Боярин-воевода, дозволь моим воинам посетить родные места! Многие из них жили в Эривани и его окрестностях, — попросил полковник второго армянского полка Апавен Аветян.
— Полковник, а не разбегутся твои воины? — спросил Волынский.