— Так точно, ваша светлость. — Я вынул из папки пару листов и положил на каменную столешницу.
Герцог размашисто написал в верхнем углу: «Быть по сему». Отдавая мне списки «хиви», спросил:
— Мне доложили, что ты опять подал заявки на привилегии. Что на этот раз изобрел? — В глазах правителя земли Рецкой играла заинтересованность.
— Железобетон, ваша светлость. Известный всем бетон — смесь порошка из мергеля, песка, щебня и воды, армированный железными прутьями с особой насечкой. Скользящую опалубку для его заливки. И сам способ вязки такой арматуры.
— Арматуры?
— Да, ваша светлость. Эти металлические прутья с особой насечкой при их изготовлении я назвал арматурой. Наилучшее применение железобетон найдет при строительстве долговременных фортификационных сооружений. Но и в гражданском строительстве его много где можно применить. К примеру, при строительстве мостов, акведуков, укрепления берегов рек… Даже железнодорожные шпалы из него можно отливать массово. Служить будут втрое дольше деревянных шпал и не требуют пропитки креозотом. Также с бетонными шпалами можно заранее монтировать на заводе секции на всю длину рельса и укладывать их с помощью крана на специально оборудованной железнодорожной платформе, что резко ускорит прокладку железных путей. Принцип я запатентовал, но создавать такую машину жду приезда моих соавторов по пневматическим молоткам и рубилам — Вахрумку и Дубчека. Им с ней работать.
— Что еще?
— Незамерзающая на морозе графитовая смазка на основе нефтепродуктов.
— Интересно, — улыбнулся герцог. — И то и другое у нас в Реции есть. Полезный ты для герцогства человек, Савва.
— Вот и не стоит меня употреблять как обычного чиновника для инспекций, ваша светлость.
— Не буду. Теперь вижу, что Бисер прав, когда настаивает на том, что тебе необходим отдых. Реакции у тебя действительно нервические. Понимаю… с неба падать — это еще само по себе пережить надо. Что ж, больше тебя не задерживаю. Отдыхай пока.
— Ваша светлость?
— Что еще?
— Осмелюсь спросить, почему, признав своих внуков, вы оставили Альту у меня?
— Шаль у нее брал? — брызнул в меня Ремидий жестким взглядом. — Вот теперь и неси за нее ответственность. И за моего младшего внука, который остается при матери до семи лет. Ты теперь его воспитатель и соответственно мой камергер по дворцовой табели. Флигель Ивана в моем саду по-прежнему твой.
— А если у нее будут еще дети? — спросил я. — Моя жена категорически потребовала, чтобы я их на руки не брал.
— Вот истинная горянка, — воскликнул герцог не то в осуждение, не то в похвалу. — Передай от меня баронессе, что будущее твоих совместных детей с Альтой обеспечим как я, так и их сводные братья. Альта теперь не чужая нашему дому. Каждый из них получит при рождении поместье и дворянский статус за счет Дворца. Сводные братья и сестры рецких графов это не седьмая вода на киселе.
Герцог шумно выдохнул, налил себе воды из графина и жадно выпил. Поставил стакан на стол и жестко спросил:
— Вот скажи мне, Савва, зачем ты у Альты шаль взял?
Когда я наконец-то добрался домой, то на мне с визгом повисли две женщины сразу. Жена и ясырка. И вот тут-то мне поплохело не по-детски. Слава ушедшим богам, что двух тещ одновременно у меня не будет. А все просто. Пока я таскался через всю империю в отставку подавать, Альту с сыновьями вызвали в герцогский дворец. А остановилась она, естественно, в доме своего господина. И там эти две женщины спелись настолько, что теперь подруги неразлейвода.
И сыновья их вместе. Правда, только младший Альты с нами — старшего у нее забрали на воспитание во дворец. Он теперь символ наших гор и их надежда. И воспитывать его будут по особой программе как будущего правителя. Общение с матерью только раз в месяц.
— И то хорошо, — весело прокомментировала Альта. — Отослали бы сына в Пажеский корпус, видела бы я его только раз в год. В лучшем случае.
Дальше была пьянка, пир горой, как положено. Кобчик домой вернулся!
Постоянное обсуждение будущей свадьбы Гоча с Онежкой.
К его пассии мои женщины отнеслись гостеприимно, но не более. Хотя и принимали активное участие в приготовлениях будущего торжества. Но как мне показалось, они в этом действе ловили свой особый кайф. Составляли списки гостей, выбирали ресторан, обсуждали меню, считали затраты… А в перерывах мерили на себя Онежкины обновки из Гоблинца. Но особой дружбы между ними не возникло. А жаль.
В баню меня водили сразу обе моих женщины.
И в спальню тоже.
Там, поцеловав по очереди меня и Альту, Элика сокрушенно сказала, что ей теперь нельзя, и погладила себя по животу, пояснив для неразумного меня:
— Дочка не позволяет.
И ушла в другую спальню.
— И что все это значит? — спросил я оставшуюся фемину.
— Я тебе не нравлюсь? — Альта в ответ надула губки.
— Просто я ничего не понимаю.
— А тебе и не надо ничего понимать. Ты просто люби нас. Обеих.
— И каков теперь твой статус?
— Твоя ясырка. Жена у тебя и так есть.
— Но ты же мать графов. А я их подданный. Всего лишь барон.
— Ты должен был сам стать сыном Ремидию, но ты возвел в этот сан моих сыновей. Они теперь по закону и обычаю его сыновья. Он их взял по очереди на руки и показан всему своему двору. Князь Лоефорт поздравил Ремидия от лица императора, который прислал хартию с признанием моих сыновей наследниками по крови.
— Вот-вот… Ты должна была занять подобающее тебе место именно как мать графов.
— И что бы я делала во дворце? Сохла бы в светлице? А так… ты, Элика и Митя стали через меня частью правящей семьи, как ты и заслужил это «кровавой тризной» на полях сражений. Ремидий согласился со мной. Он вообще очень умный и добрый старик. Настоящий дед моим сыновьям. Расстегни на спине мое платье и расшнуруй этот проклятый корсет. Как я его успела возненавидеть.
— Так не носи…
— Как не носить? Мне все уши придворные статс-дамы прожужжали: этикет, протокол… Я теперь тоже придворная, вот.
— Как это? Ты же моя ясырка?
— Ясырка я по обычаю. А по закону я твоя конкубина. В этом нет ничего зазорного, раз я родила сыновей как конкубина покойного Битомара. Вы все теперь моя родня. Родня, которой у меня никогда не было. И я вас всех люблю.
— Без бутылки не понять…
— Принести выпить?
— Нет… Это так, присказка такая. Когда что-то непонятное.
— Ремидий тебя привечает.
— Да, он сделал меня сегодня своим камергером. И воспитателем младшего графа.
— Вот видишь, как все здорово… И «Отрадное» осталось нам. Спасибо, теперь стяни эту чертову юбку через голову. Какой идиот придумал такой дурацкий фасон?
— Ты носишь пояс для чулок?
— Элика подарила. Удобная вещь. Знала бы, кто такую прелесть придумал, — расцеловала бы.
— Можешь начинать.
— Чего начинать?
— Целовать. Это мое изобретение, которым меня до сих пор шпыняют в газетах.
— Ну тогда держись! — накинулась на меня Альта, так и не сняв шелковые чулки.
19
Наказать-то расхитителей бревен наказали, а вот вернуть затраты мне не удалось. У железнодорожников отбирать по три бревна с каждого двора как-то нехорошо — они деньги платили и для любого суда являются добросовестными приобретателями. А те деньги, что у Билыка нашли, и трети от стоимости эшелона не покрывали. Да и не деньги мне нужны, а бревна. Лесопилка на подходе готовности к пуску.
Пришлось писать кронпринцу слезницу в Будвиц и отправлять ее с эшелоном обещанных лимонов.
Тавору, когда тот вернулся с конезавода (он лично сопровождал в имение ниркитов с лошадьми), просто дал в глаз за бесхозяйственность. Кулаком. Поставил, так сказать, на вид. Вальда не мог привлечь к охране? Точнее, штурмовиков из его распоряжения?
В общем, расстроился я.
Неделю после этого не выходил с подворья.
Отдыхал душой, как было приказано герцогом. А отдых для души у меня тут один — кузня. Только в этой работе я чувствовал себя полноценным человеком, даже счастливым. Зимние подковы ковал для своих же стирхов и лошадей. Денщик Ягр был у меня за молотобойца. Попутно гонял из кузни от огня и окалины любопытного воспитанника. Без фанатизма. Все равно граф Кардос через пятнадцать минут, когда ему надоедало глумиться над хрюшкой, опять появлялся в дверном проеме с очередной почемучкой. Разве что не спросил меня, почему во рту темно. Пять лет — самый пытливый возраст.
А мой сын пошел, смешно ковыляя и держась за мамкину руку. Умилялись все. Первые шаги нового человека это… это… это просто здорово!
Прервался от этих занятий я только на свадьбу Гоча, которую пышно отпраздновали со «свадебным генералом» — ее почтил своим присутствием сам Ремидий, заставив об этом торжестве говорить весь город. Там же за свадебным столом я впервые увидел всех своих деловых партнеров разом. По всем рецким предприятиям.
Всю подготовку к торжеству взяли на себя наши женщины и Зверзз.
Имрич если не на заводе пропадал, то в домашней мастерской слесарил. И таки отслесарил к своей свадьбе одноствольный однозарядный «дерринджер» с интегрированным сетчатым глушителем. Под царский револьверный патрон. Со скоростью перезарядки, как у охотничьей переломки с полуэкстрактором. Сам пистолет очень напоминал на первых порах кулацкий обрез типа «смерть председателя». Только третий опытный образец смог похвастаться хищной эстетикой, приемлемой эргономикой и размерами, подходящими под подмышечную кобуру.
Я активно поддержал партнера, разумно посчитав, что раз такое оружие готовится для тихой ликвидации, то… если исполнитель дурак, ему и «беретты» с полным магазином не хватит. А мастер лишних патронов не тратит.
Вторая задумка реализовалась мимо рамок задания — навинчиваемый глушитель на «миротворец» с укороченным стволом. (У меня личный пистолет Гоч на переделку отнял, нехорошая редиска.) Колпачок со ствола свинчиваем, глушитель туда привинчиваем. Сам глушитель предельно близок к тому, который кустарно изготавливают агенты «Моссада» — медные шайбы и гуттаперча слоями в трубке. Гуттаперча, конечно, слабая замена специальной резине, но не все сразу. Недостаток у такого комплекса, с точки зрения генерала Моласа, всего один — наш патрон. Но Гоч обещал специально для него наделать «миротворцы» под патроны армий противника. Совсем звук от этого не убрался, но стал намного тише и, главное, перестал быть похожим на хлопок выстрела.