– Су-ука… – шепчу сквозь зубы, пытаясь понять, не перебудил ли всю казарму. Вокруг тишина.
Тут до меня доходит, откуда эта боль. Да вы охренели, что ли, каннибалы хреновы? Опять какая-то зараза пытается шарить в моих мозгах, которые вот-вот сплавятся, потому что давление нарастает. И нет, это не Львов – у того силёнок не хватило бы…
Внезапно понимаю, что давление очень знакомое. Вот не зря его вспоминал! Кошак тот туманный припёрся. В такую даль за мной рванул – не поленился. Вот паршивец целеустремлённый! Знать бы ещё, в чём его цель заключается. Будто мне одной геморройной шишки в виде божественной руки мало…
Сейчас котяра явно тусует где-то рядом. Буквально под окнами казармы. Пытается вытащить меня из казармы очарованием. И отчего-то мне кажется, что его прежнее предложение «накормить и спасти» трансформировалось в злобное «щас я тебя сожру».
Боль не отпускает. Видимо, кот врубил свою «очаровалку» на полную мощность. Он гораздо хлеще Львова, и если я не отреагирую – мозг, наверное, вытечет из ушей.
Кстати… откуда в этом слабомагическом мире такая сильная зверюга? От меня до стены метров десять, никак не меньше! А менталом добивает – мама не горюй!
Но чтобы его шибануло откатом печати – надо, чтобы он попытался меня не только очаровать, но и укусить. По крайней мере так было в прошлый раз.
– Чего шумишь? – поднимается от подушки сонная голова Токсина.
– Отлить надо.
– Там Сучкин сегодня в каптёрке, увидит – вой подымет. Скажет – хоть обоссысь. Хочешь, вместе пойдём? Двоих сразу не развернёт.
– Сам справлюсь. Ещё поглядим, кто там обоссытся.
Натягиваю штаны и берцы. С котом надо разобраться. Сейчас или от боли лопнут мои мозги – или лопнет эта вконец охамевшая телепатическая зверюга. Особо опасной в прошлый раз она мне не показалась.
Вылетаю в коридор и… сталкиваюсь взглядом с мерзкими глазёнками Сучкова-Сучкина. Не повезло. Спать он не ушёл и явно ждёт кого-нибудь из кандидатов, чтобы оторваться на нём за свою бессонную ночь. Жаль. Сидел бы он у себя в каптёрке – может, и удалось бы незаметно проскочить мимо.
– Каменский! – радуется он. – У девочки животик прихватило? Щас мы девочке покажем, где её место…
Выбираю меньшее из зол: проношусь мимо Сучкина к двери. Мозги сейчас вскипят. Сцепиться ещё и со старшиной – это почти гарантированно сдохнуть от болевого шока.
Но он старше меня и на несколько десятков килограммов тяжелее. Не успеваю выскочить из казармы, как Сучкин хватает сзади мою футболку.
Да чтоб тебя! Всё, достал.
Разворачиваюсь, подныриваю под его руки. Удар локтем сверху, захват и второй удар под дых. Прямо по рыхлому слою сала на его пузе. Морщусь – кулак слишком лёгкий, отдача ушла мне в плечо. С трудом сдерживаю автоматический порыв добить согнувшегося старшину ударом в шею – и так уже заработал дохренилиард лет карцера. Сучкин что-то мычит и летит навзничь. Падаю сверху, больно ударяясь локтем. Переходим в партер?
А не… Не переходим.
Кажется, старшине сейчас не до меня: глаза широко открыты, на губах бессмысленная улыбка, в углу рта – струйка слюны. Явный ментальный удар.
Зато моя голова больше не болит. Сказать кошаку спасибо? Точно же его работа. Без него я бы не сделал эту стокилограммовую тушу. Конечно, вряд ли кот собирался мне помочь. Скорее, вспомнил, чем в прошлый раз ему аукнулась попытка укусить меня.
Не удержавшись, пинаю Сучкина напоследок по рёбрам и выскакиваю наружу. Ищу глазами кота, но его нет. Чёрт! Не сообразил! В первый раз он приходил в виде тумана и прятался в тени.
Заскакиваю за казарму и тут же попадаю в тот самый туман.
Выпад…
Удар…
Моя рука не встречает никакого сопротивления. Просто окунается в холодную влажную взвесь.
– Чмявк!
Не чувствую боли, но на запястье появляются тонкие нити тьмы. Они тянутся в туман. Ещё один «чмявк», на этот раз в плечо. И снова нити тёмного эфира, вытекающие из моего тела. Укус сзади, за бок… За икру…
– Чмявк…
Да он так меня до смерти понадкусывает!
Верчусь, пытаясь хоть одним ударом добраться до практически бесплотной твари.
И наконец до меня доходит. Чем больше он жрёт – тем плотнее становится. Так было в прошлый раз. Надо влить в него побольше моего тёмного эфира. Главное, не превратиться в кошачий навоз раньше, чем кот станет настолько плотным, чтобы я мог с ним сражаться.
– Жри давай! – протягиваю ладонь.
Тошнота и мокрый туман вокруг руки тут же дают знать, что зверь воспользовался предложением.
Наблюдаю, как туман постепенно сгущается, превращаясь в рептилоидного кота. Он урчит. Передние клыки полые, и видно, как по ним тянется внутрь зверя моя тьма. Ещё замечаю тёмное пятно внутри туманной рёберной клетки. Оно трепещет, будто сердце.
Похоже на демонический источник тьмы.
Шансов против этой твари у меня нет. Ни у кого в лагере нет, уверен. Но не ждать же, пока он меня сожрёт?
Оружия никакого. Тьма Карха зверюге не вредит. Вот где пригодилась бы рука Шанкры! Хоть в морду кинул бы.
Кот наконец перестаёт тянуть из меня тёмный эфир и замирает, внимательно рассматривая меня.
Несколько секунд пялимся друг на друга.
Вообще, сложно назвать котом монстра, который пытался очаровать и сожрать меня в поместье Хатурова. Сейчас видно, что он больше походит на помесь пушистой летучей мыши и здешнего варана. Хвост нервно охаживает бока. На конце – жало или длинный зазубренный шип.
Глаза алыми точками – целых четыре, одна пара над другой. Узкие хищные зрачки. Настороженные кошачьи уши с клоками чёрной шерсти на кончиках. По-крысиному горбатая морда заканчивается кожистым рылом. Брыли приподняты и демонстрируют клыки длиной сантиметров в десять.
А потом он кидается на меня.
Отскакиваю, падаю на спину. Успеваю собрать пальцами мелкие камни и песок с земли, кидаю в глаза зверя. Но чтобы справиться со мной, глаза ему не нужны. Зубы клацают прямо у шеи. Хватаюсь обеими руками за брыли, пытаясь не дать коту разодрать мне горло, но уже понимаю: это бессмысленно. Каким идиотом я был, когда думал, что смогу победить эту тварь, если она перестанет быть туманом!
– Камень, ты где… Ничёсе! – слышу возглас Токсина, а потом по глазам бьёт резкая вспышка.
Кот дико взмявкивает. От его шкуры отлетают клочья тумана. Мои глаза слезятся от яркого света.
Токсин собирает на ладони ещё один белый шар, который тут же взрывается. В этот раз я успеваю закрыть глаза. А когда открываю их – кота рядом уже нет.
– Слышь… ты видел?! Видел, да? Видел? Как я ему прям в морду! – шёпотом орёт Токсин. – А ещё говорят, что свет бесполезен! А это ж офигительно круто! А чё это за хрень-то была? Никогда про такое не читал. А читал я немало.
Внезапно он начинает оглядываться, а потом поднимает с земли то, что я принял за клок тумана. Несколько шматков чёрной кошачьей шерсти и пару чешуек.
– От него, да?
– Да вроде, – пожимаю плечами. – Ты, наверное, спас мне жизнь.
– Свои люди, ченчик.
– Чего?
– Обмен, говорю. Ченч. Ты мне техники плетений, я тебе – всё, что попросишь. Ну или почти всё. Ты ж видел, как я уже могу?!
– Угу. Ещё и не так сможешь.
– Хочешь, Сучкина травану? – неожиданно предлагает этот… Токсин! – Только в училище уже. Тут ингредиентов нет…
– Мелко, Димон. Но заманчиво, – ухмыляюсь я.
– Да не, это я не за долг. Так, для удовольствия… Кстати! Он там на дежурке сам с собой в дебила играет. Это ты его так приложил?
– Не я. Кошак этот.
И не то чтобы сильно приложил. Полежит наш Сучкин пару дней в лазарете и очухается. Правда, есть надежда, что он вряд ли что-нибудь вспомнит.
Токсин вздыхает:
– Жаль. Дебилом он мне нравится больше. Смотри, какой у меня светляк! Скоро до самолётов добивать буду!
Он плетёт светляка и освещает им один клок шерсти, чтобы рассмотреть. Неожиданно тот начинается расползаться и повисает клоком тумана. Который через секунду просто растворяется в воздухе.
– Да не может быть… – поражённо шепчет Токсин, тут же пряча остальные куски шерсти и чешуи глубже в карман.
– Слышь, не дави на мозг. Говори прямо, да?
– Думаю, это химеринг.
Быстро перетряхиваю весь мусор, что скопился в мозгах Никиты, и нахожу нужное:
– Тварь из разлома?
Он кивает.
– Химеринги – монстры первого уровня. Ну, одни из низших. Если открывается разлом, первыми лезут именно они. Вот когда Зверевич говорил про температуру, помнишь, что он сказал про страх? Вот если такое чувствуешь – это точно химеринг. Ну, не всегда страх… Иногда вон как с Сучковым… Но это всегда ментал. Я вообще был уверен, что химеринг – это просто клок тьмы. И впервые слышу о том, чтобы он воплотился во что-то реальное. Интересно, они все так выглядят или этот просто списал внешку с какого-нибудь чудища?
Глаза Токсина горят так, будто он выковырял из разлома кучу химерингов и уже разбирает их на запчасти.
– Откуда ты всё это знаешь? – интересуюсь я.
– Надо было, – неопределённо отвечает он.
– А как догадался создать вспышку?
– Да тупо темно было. Я и попробовал. Не, ты видел, как вышло?! Слушай… А если тут тварь разлома, наверное ж, и разлом где-то рядом? Наверное, надо найти Зверевича.
– Стой! – окликаю Токсина, который уже намыливается в сторону офицерского дома.
– Чего?
– Нет никакого разлома.
Он качает головой.
– Химеринги никогда не выходят поодиночке. Они вообще стайные, ты знал? Вылетает на тебя из разлома туманное облако – и кранты. Представляешь, что с нами сделает стая таких монстров?
– Ну, мы уже выяснили, что не сожрёт.
– Нет. Но ментальное воздействие тоже опасно. Пока ты будешь, как Сучкин, пускать слюни себе на пузо, тобой поужинают твари второго уровня. А то и третьего. И пока они будут жевать твои ноги, ты всё ещё будешь улыбаться. А под действием химерингов ещё и жевать поможешь.
Представив зрелище, передёргиваю плечами.
Как-то на болотах Тамайи Шанкра высрал гидру. Ну, может, и не высрал, может, выблевал – кто ж его знает, божка этого. Важно то, что она получила его спо