Пока у нас ничья. Я удерживаю тьму от воплощения во что-то кроме моего источника. Она всеми силами пытается взять меня под контроль.
Но есть и неплохие идеи.
Тьма ненавидит расставаться со своими частями. Именно это её нежелание позволяет мне чувствовать все тёмные иллюзии: тьма страстно хочет вновь всосать их в себя. Вернуть себя – себе.
Но ведь химеринг спокойно пил мой тёмный эфир. И я не чувствовал ни возмущений тьмы, ни боли. Более того: в казарме я пригрозил тьме, что отдам её химерингу, и она… отступила. Значит ли это, что я нашёл оружие, способное её приструнить?
Если это так – убивать зверя разлома нельзя. Нельзя, несмотря на всё желание Токсина отправиться на ночную охоту и разделать кота на несколько десятков килограммов ценных ингредиентов. И даже несмотря на горячее желание химеринга меня сожрать. Зверя надо попробовать приручить.
Правда, есть одно «но». Я не могу позволить химерингу жрать мой тёмный эфир. А кроме него, мне нечего ему дать.
Так чем же мне удержать эту тварь разлома?
Глава 13
Кроме всего остального я потихоньку пытался тренировать Шанка. Мне пришла в голову идея приспособить к божественной длани то самое плетение, что я выучил благодаря тьме: нить-удавку. Стоило захлестнуть её на Шанке, и рука бога битв превращалась в подобие «кошки».
Я даже проверил её в деле.
Всё просто. Крепишь удавку на Шанке и своей кисти. Потом хорошенько раскручиваешь и закидываешь Шанка… куда-нибудь, короче. Чтобы покрепче во что-нибудь вцепился. А потом даёшь нити-удавке приказ вернуться обратно к тьме. Нить втягивается в источник, укорачивается, а ты взлетаешь вслед за божественной дланью на высоту…
…аж трёх метров.
Потому что более длинную удавку я пока делать не умею. Но и с тьмой, и с Шанком, как оказалось, можно договориться. Значит, нужно просто время и… средство оплаты. Желательно – не моя жизнь.
С Шанком пока работает прокат тумбочки. Он недурно там обжился и, кажется, считает её своим домом. А если серьёзно – скорее всего, ему нужна подпитка вроде моей силы. Вот и держится рядом.
Было бы неплохо научиться накидывать на божественную длань иллюзию. К примеру, превращать руку бога в незаметного воробья. Но это уже не столько создание иллюзии, сколько создание иллюзорной маскировки. Даже не знаю, существуют ли в роду Каменских подобные плетения. А если и да – то где их найти…
У магов воздуха вполне может быть что-то подобное, но не скажешь ведь тому же сержанту Беляеву: «Прости, парень, у меня тут рука бога завалялась, не можешь, случайно, сделать её невидимой»?
Ха-ха… К слову сказать, тайник, куда Шанк прячет натыренное и свою любимую сумку, я тоже пока не обнаружил, хотя и продолжал искать. А жаль, вдруг там встретится что-то полезное?
Тот браслет, что выпал из сумки, когда мы с Токсином сидели в карцере, пользы мне не принёс. Просто серебряная безделушка с красивой резьбой. Не иначе памятный подарок от любимой девицы кому-то из пацанов. Стоило вернуть – но кому и как? В силу постоянных краж в лагере махать браслетом и кричать «Эй, кто потерял?» – как-то подозрительно будет. Потому я просто вернул цацку Шанку.
– Итак… какова первостепенная задача группы одарённых в бою с тварями разлома? – вырывает меня из мыслей голос Зверевича.
– Использование родового дара на благо Отечества! – уверенно и громко отвечает ему стройный хор мажоров.
Аргх! Кто вдолбил им в головы такую хрень?!
– У кого там лягушачья икра вместо мозгов? – кривится майор. – От чего зависит первостепенная задача?
Клизма Шанкры! Если сейчас вместо лекции по тварям разлома начнутся разборы боевой тактики, я умру от скуки.
– От состава боевой группы, которая находится у них в подчинении. От местности, на которой открылся разлом, – сам себе отвечает майор и обводит нас взглядом. – Потому что… Потому что… Почему, господа будущие курсанты?
– Потому что в лесистой местности или в поле разная дальность подхода к противнику. Соответственно, требуется применение разных видов оружия и плетений силы, – не выдерживаю я.
Вот же… Ну и на фига выпендрился? Теперь Зверевич с меня не слезет.
– Давай, Каменский. Докажи, что хотя бы у кого-то в этой толпе недорослей есть мозги.
Ну Зверевич! Ну змей подколодный! Теперь на меня недовольно косится минимум половина нашей казармы. Но выхода нет. Приходится отвечать.
– Ещё зависит от силы одарённых в группе. Она напрямую связана с дальностью и мощью заклинаний.
– И какой из этого следует вывод?
– Что первостепенная задача группы одарённых в бою с тварями разлома – оценка ситуации, своих сил, и навязывание противнику боевой расстановки, которая удобна группе.
– Молодец, Каменский. Возьми с полки пирожок.
Нет уж. Гулять так гулять.
– Это ещё не всё, господин майор.
– Продолжай.
– Основная задача делится на ряд подзадач. Определение ориентиров. Оборудование позиций. Порядок ведения огня. Распределение позиций и раздача задач боевой группе.
Зверевич кивает и жестом приказывает мне опуститься на место. Послушно сажусь. Надеюсь, организационные моменты мы на этом проехали и можно будет услышать главное: про тварей разлома.
Следующие два часа я наконец-то впитываю интересующую меня информацию. Первое – это, конечно, химеринги. Как я и думал, ментальное давление химерингов усиливается в зависимости от их количества. И это первые твари, которых надо убивать.
– Но как убить бесплотное создание?
– Огнём, Бородин, – отвечает майор. – Задача одарённого с аспектом огня – рассеивание материи химерингов. Что было бы невозможно без сильного ментального щита. Кто-то должен отражать ментальное давление, пока вы разбираетесь с техниками.
Значит, менталист в команде тоже обязателен. У нас есть Лекс Львов. Интересно, кто ещё в казарме владеет ментальными техниками.
– А было такое, чтобы химеринг обретал плотность? – спрашивает Токсин, смотря при этом на меня.
Киваю, благодаря его за этот вопрос.
– Считается, что в своём мире из-за большей плотности эфира они вполне себе материальны. Но вне разлома, в нашем мире, химеринги нежизнеспособны. Их рассеют первые же лучи солнца, – отвечает Зверевич.
– Но есть же убежища? Норы какие-нибудь? – продолжает Токсин. – Может же он где-нибудь спрятаться днём? А ночью напасть.
– Химеринги – энергетические симбионты, – наконец говорит Зверевич то, что мне на самом деле интересно. – Если погибает питающий зверя хозяин, погибает и сам химеринг. И если хозяин остаётся в том мире, а химеринг в этом, то симбиотическая связь будет разрушена, и химеринг погибнет.
Значит, я должен найти, что он будет жрать, – иначе он сожрёт меня. Есть ещё третий вариант: он вернётся туда, откуда пришёл.
«Если погибает питающий зверя хозяин, погибает и сам химеринг», – повторяю про себя слова майора.
Но мой химеринг вполне себе жив и здоров. А значит, у него есть хозяин. Здесь, в этом мире. И не он ли натравил на Никиту Каменского эту тварь?
О тварях разлома Зверевич говорит мало и вскользь. Не думаю, что это какой-то секрет. Скорее, господину майору не хочется тратить время на бессмысленные лекции. Всё равно нам ещё пять лет изучать монстров в училище.
Зато в голове застревает куча всякой шелухи. К примеру, то, что разломы в этом мире были не всегда. Началось всё лет четыреста назад, примерно во времена смены старой императорской династии на нынешнюю.
И одновременно по всему миру.
В Российской империи первые разломы не вызвали ужаса, скорее интерес. Думаю, тогдашние одарённые даже обрадовались новым перспективам. Ведь любая магическая тварь – это в первую очередь источник ценных ингредиентов.
Кстати, есть и местные магические твари, хотя я с такими ещё не сталкивался. Но они тут точно есть. Общее название – «нечисть». Именно к ней относится, например, ворон Мунин. Ну, тот самый хранитель рода Горчаковых, который признал Токсина. Так что разломных тварей просто посчитали неизвестной разновидностью иномирной нечисти.
А потом эфир этого мира начал исчезать. Аристократические роды мельчали. Магия ослабевала. А разломы появлялись всё чаще.
Не справляясь с монстрами, люди были вынуждены изобрести оружие, работающее на совершенно иных, немагических принципах. Так появился современный огнестрел.
И вот теперь мы наконец имеем то, что имеем: ослабевший дар аристократов, высокую разреженность магического эфира и постоянное проникновение иномирных тварей.
Но магический эфир не исчезает в никуда и не появляется из ниоткуда. Это первичная материя. Если его становится всё меньше тут – куда-то он определённо истекает. Это первое.
И второе. Скорее всего, из-за разреженности эфира тут образуется что-то типа областей с низким эфирным давлением. В мире разломов концентрация эфира высока, поэтому он и стремится заполнить области с разреженным эфиром. Это как сообщающиеся сосуды. Получается что-то вроде пузыря, который выпучивается в наш мир и лопается, выпуская тварей.
И если это так, когда-нибудь эти два мира сольются. И подобного апокалипсиса боги точно не видели.
Итак, свершилось. Без предупреждения.
Сразу после завтрака нас выстроили в строй и маршем привели к складскому зданию. Я даже подумал, что сейчас нам дадут любимое в любой армии задание «бери больше – кидай дальше».
Но неожиданно пол под ногами разъехался, обнажив тёмный зев подземелья.
«Шагайте, там разберётесь!» – напутствовал нас майор в ответ на вопрос Юсупова «Чё делать-то?». Хорошо, что спуск пинком не ускорил. С него станется.
Входили группами. Временной промежуток между спусками вниз групп составлял три-четыре минуты. А спустившись, мы не встретили парней из других команд. Они как в жопу Шанкры провалились. Первый звоночек, что всё не так просто, как кажется…
А, да… Нападение на будущих курсантов тоже никто не запрещал. Поэтому теоретически от других групп возможна любая подлянка.