Думая о Миле, я машинально изучаю личико в переднем зеркале, чуть не наполовину прикрытое тёмными очками. И опять она в балахоне!
– Я Наталья, – говорит внезапно девица. – Для друзей – Таш. Но мы же пока не друзья, верно? А вы так мечтательно на меня смотрите… Даже не знаю, расценить это как комплимент или сразу по морде дать?
Ответить не успеваю.
– Камень, – немедленно поворачивается ко мне Токсин, – с моей сестрой даже не думай! – Он делает паузу и договаривает: – Убьёт и глазом не моргнёт.
– Спасибо, Димочка, – откликается его кузина. – Защитить даму – так трогательно с твоей стороны.
– Чего трогательно? – ржёт Токсин. – Это ж я не тебя, а его защищаю!
– Без тебя разберёмся, – хмыкает она и смотрит на меня в зеркало. – Правда?.. Как вас там – ваше сиятельство? Или не сиятельство?
– Князь Каменский, – наконец представляет меня Токсин. – Большой человек! Но не поверишь – нормальный.
– Просто Никита, – говорю я. – И у вас прелестные глаза… Таш.
Она фыркает, давая понять, что поняла мой намёк на желание подружиться, и поправляет свои жуткие окуляры. Хотя глаза у неё и правда красивые, тёмно-серые, – это я помню ещё по её первому приезду в лагерь.
– Таш, мы его выкинем у «Золотого граната», и мне надо срочно к Марку Абрамовичу. А, слушай…
Но тут по салону разливается страшная вонь. Как будто его пара гоблинов с сортиром перепутала.
Зажимаю нос, а Таш резко сворачивает на обочину, тормозит, и я вижу во плоти…
…ассасинку.
Ту самую, о которой вспомнил, когда увидел эту девицу впервые. Не ошибся, значит.
Сестра Токсина изгибается так, что иная эльфийка от зависти сдохнет. Но дело не в этом – дело в скорости, с которой она лезет рукой под пассажирское сиденье – под задницу Токсина – и извлекает оттуда… нечто.
– Достал! – орёт Таш. И встряхивает зверька, которого держит за шкирку.
Нет, не зверька. Тварь величиной с зайца, с несуразным, но вполне человеческим телом, покрытая чёрной шерстью. Длинный крысиный хвост, развесистые уши, рожки на лбу…
Вижу такое впервые, но в курсе: это один из видов местной нечисти. Чёрт обыкновенный. Мелкий пакостник. Соль и сахар местами поменять, гайки пооткручивать, убедить кота нассать в тапки – по всем фронтам, короче, работают. Особо продвинутые за ночь исхитряются в смартфонах контакты потереть. И, как вся нечисть, питаются эмоциями. Чем человеку хуже – тем чёрту сытнее.
Этот, по ходу, вместо кота и сработал – нассал. Не в тапок только.
Но вот пакостничают черти без свидетелей, насколько мне известно.
Токсин с опаской смотрит на кузину. И вполголоса поясняет мне:
– Этот сучёныш за мной залез в машину, блин.
– Почему за тобой-то?
– Так у меня же аспект света, из-за этого ко мне вся нечисть липнет. Но знаешь, бывает полезно. Домового вон пойди ты примани! Им же условия подавай, сам знаешь. Чтоб живой огонь, типа камин был, чтоб молоко всегда свежее, до фига всего. А у меня дома так домовой живёт, без капризов. Но вот остальные…
Вид у Токсина виноватый, а Таш орёт на него:
– Ты достал, Димка! Твой артефакт от нечисти – где?! Я сколько раз говорила – без артефакта не смей ходить! В мою машину без артефакта не смей лезть!
Одновременно она выкручивает чёрту ухо. Тот извивается ужом, пытаясь не то вырваться, не то кусануть, но Таш держит крепко.
Выметаемся из машины – сидеть там уже вообще невозможно.
– Артефакт спёр кто-то, – бурчит Токсин. – Да за каким он мне в лагере-то? Спёрли и спёрли, хрен бы с ним…
– А в машину ко мне садиться без артефакта – тоже хрен? – интересуется кузина, потрясая чёртом.
– Ну прости, прости! Как, блин, ехать-то теперь…
– Тебе бы – отлично и полезно! – отрезает Таш. – А мне теперь эфир на хрень всякую тратить.
Поднимает чёрта на уровень своих глаз. Шипит ему:
– Быстро всё вычистил, чтоб ни следа!
И делает несколько пассов.
А девчонка-то – менталист. И, видно, неплохой. Она явно внушает чёрту, чтобы он устранил следы своего ссанья. И чёрт выполняет приказ.
Токсин суётся в салон и радостно сообщает:
– Не воняет больше! Поехали!
Таш раскручивает чёрта над головой и отправляет в вольный полёт. Тот верещит, падает и махом улепётывает в придорожные кусты, яростно размахивая хвостом.
Едем дальше. Токсин явно чувствует себя виноватым.
– Ну в блок предохранителей не нассал же, – говорит он, вздыхая. – Только под сидушку. Ура-ура!
– Ещё одно слово – и я в эту обоссанную сидушку тебя неделю мордой спать заставлю! – взрывается Таш. – На, активируй! – Она суёт брату что-то типа брелка – шарик на цепочке с кольцом. – К штанам прицепи и НЕ СНИМАЙ!!!
– А мне? – спрашиваю с интересом.
– А у тебя что – аспект света? Вот и сиди спокойно. Это они к Димке липнут, как мухи на говно.
– Таш!
– Хорошо – на варенье! Безмозглое!
– А в лагере почему не липли? – интересуюсь я у Токсина.
– Так там защита стоит от нечисти. А так я с отталкивающим артефактом не расстаюсь.
– И это дорогое удовольствие, – холодно комментирует Таш.
– Да ладно тебе, я виноват, что ли? У Палея вон в казарме бляху родовую ночью попёрли, а тут всего лишь артефакт…
Шанк в сумке опять подаёт признаки жизни. Приходится похлопать по ней под непонимающим взглядом Токсина.
– Так… пыль выбиваю, – говорю первое попавшееся.
Кстати, бляху ту я помню. Видел, как Шанк её в столовой тырил. Интересно, артефакт Токсина – тоже его рук дело? Шанк не нечисть, его такие примочки не остановят.
В разговорах о нечисти мы подъезжаем к столице.
И меня начинает подташнивать. Но теперь я понимаю почему. Это моя тьма реагирует на защитные кристаллы, окружающие город. Возможно, реагирует и Шанк – снова начинает ворочаться в сумке.
– Кстати, – говорю, чтобы отвлечься. На самом деле так и не решил, куда податься в городе. Видимо, сразу в башню училища, заселяться. – Мне в «Золотой гранат» уже не надо.
Матвей по-прежнему «вне зоны доступа». А значит, что-то в задуманной им игре изменилось. «Тупой сопляк», конечно, выбрался на свободу и готов радостно кутить с помощью предоставленной ему карты. Но его защитник в лице камердинера куда-то пропал – а вот охотники вряд ли пропали. Никогда не считал бессмысленный риск благородным делом.
Токсин, разумеется, заметил, что раз пять за дорогу я куда-то звонил.
– И какие тогда планы? – спрашивает он, поворачиваясь.
– Да никаких, – пожимаю плечами. – Если подкинете к училищу – буду благодарен.
– Туда точно торопиться не стоит, – задумчиво говорит он. – Со мной прогуляться не хочешь? Думаю, тебе понравится. А заселиться и вечером можно.
Что мне нравится в этом парне – он никогда не лезет в чужие дела. Хотя понятно, что ему интересно, с чего бы у меня поменялись планы. И почему у меня дёргается сумка. И откуда я знаю техники аспекта света…
Верная же позиция: надо будет – я сам расскажу.
– Таш, – говорит Токсин, – нас, короче, обоих к Марку Абрамовичу. И это… я, наверное, на аукцион сегодня приду. Тоже с Ником.
Его кузина ведёт машину по-прежнему спокойно. Но голос у неё наливается холодом:
– Дима, на аукцион ты можешь приводить хоть толпу. Но с деньгами, – уточняет. – Или с товаром. Но господин Шварц сам знаешь как относится к пустому любопытству. Твой товарищ вполне может найти себе другое развлечение.
– Это не пустое любопытство, – ровно отвечает Токсин.
Они переглядываются, и Таш кивает.
Москва – довольно странный город.
Мне удивительно видеть огромные небоскрёбы не на фото, а вот так, своими глазами. Но ещё удивителен сам факт существования многоэтажных домов. Что за странная идея – жить в коробках, расчленённых на кучу меньших коробок? Ежедневно натыкаясь на соседей? Деля систему канализации и отопления? Слыша, как кто-то кашляет за стеной? Даже если в той коробке и всего пять этажей.
Казарма казармой! Разве что в этих койки разделены стенами и в личном пространстве умещается не только тумбочка, но и клозет, и пара-тройка-четвёрка комнат. Но суть от этого не меняется.
Однако странность столицы для меня не только в этом. Кварталы с небоскрёбами периодически сменяются на другие – с домами поменьше. И редко – на территории с парками, особняками, старинными зданиями. Старая часть Москвы красива. Её архитектура делает честь этому миру.
Такие контрасты даже завораживают, но, разглядывая многолюдную столицу Российской империи, я невольно вспоминаю свой замок. Нет… когда я буду строить его здесь – я сделаю это в уединённой местности. Как можно более уединённой.
Да и прямо сейчас согласился бы пожить хоть пару дней в отдельной квартире – чёрт с ней, пусть даже в многоэтажке. Привычка к толпе вокруг выработана у каждого военного. Но не все наши привычки нам нравятся.
Полчаса спустя красный «жучок» высаживает меня и Токсина на узкой и очень красивой улочке в районе под названием «Патриаршие пруды». Сквозь аллею высоченных лип действительно просматривается пруд. С уточками.
Но мы сюда явно не прогуливаться приехали: Токсин уверенно шагает к небольшому, явно старому дому – всего два этажа, довольно вычурная архитектура.
И скромная табличка у подъезда: «Экспертно-исследовательская мастерская. М. А. Шварц».
Токсин жмёт кнопку домофона, представляется по имени и фамилии, и дверь открывается.
Никакая прислуга нас не встречает, но мой проводник топает очень уверенно.
В кабинете, куда мы попадаем, нет практически ничего современного. Сплошной антиквариат, но вот он – не вычурный. Просто штучная мебель однозначно старой работы: огромный письменный стол, два книжных шкафа, массивное кресло за столом. Плюс несколько стульев с резными подлокотниками. Полузадёрнутые тёмные шторы. Столешница девственно пуста – только настольная лампа и раскрытая книга, вполне себе современного вида.
Хозяин кабинета, крючконосый старик, поднимается нам навстречу и поправляет на носу узкие очки.