– Моё почтение, Дмитрий Андреевич. Чем обязан?
– Добрый день, Марк Абрамович. Рад видеть вас в полном здравии, – культурничает Токсин. И сразу же отвечает: – Мне бы вещичку одну оценить, если у вас найдётся время.
– Для вас, мой мальчик, – всегда! – пафосно сообщает Марк Абрамович и чуть склоняет голову, отчего длинные седые бакенбарды вздрагивают, будто живые.
– Благодарю, сударь, – кланяется Токсин. В лучших, между прочим, аристократических традициях кланяется. И говорит, кстати, так же.
Да и я, привыкший к лагерной вольнице манер, отвешиваю изящный поклон под пристальным взглядом этого деда. Глаза у него, кстати, совсем не стариковские – яркие, тёмные, цепкие.
Но дальнейших церемоний не следует: Токсин достаёт из кармана крохотный свёрточек, протягивает его господину Шварцу, и тот скрывается за неприметной дверью около книжного шкафа.
Возвращается он не быстро. Видимо, за дверью – хорошо обустроенная лаборатория.
– Идёмте-ка со мной, Дмитрий, – говорит, окидывая Токсина несколько удивлённым взглядом.
– Марк Абрамович, мы можем поговорить здесь. Это князь Никита Каменский. У меня нет от него секретов.
Даже так, Токсин?
– Вы уверены, друг мой? – тянет дед и поворачивается ко мне. – Неожиданное, но приятное знакомство, Никита… Станиславович. Соболезную вашей утрате. Я не был близко знаком с вашим отцом, но слышал о нём только хорошее.
Интересно, врёт? Насчёт хорошего.
Чёрт, чёрт! Тот самый, которого вышвырнула из своей машины Таш. Никита Каменский ни черта не знал о своём отце. Ничего действительно важного. Были ли у него связи с подпольным бизнесом?
Господин Шварц, отдав дань вежливости, переключает внимание на Токсина.
– Абсолютно уверен, – подтверждает тот. – Я прав, Марк Абрамович, что это шерсть химеринга?
Настолько мне известно, услышав такое (и получив в руки), любой добропорядочный гражданин империи обязан сдать и эту самую шерсть, и её владельца в полицию. Немедленно!
Знаю, конечно, что Токсин занимается зельями и ингредиенты к ним добывает не в аптеках. А значит, господин Шварц – представитель незаконного бизнеса. Полезное знакомство. В моём мире многие парни начинают с гильдий наёмников. Найди-принеси-прибей. Когда накапливают достаточно средств – делают качественный скачок. Или женятся и уходят из этого бизнеса, или начинают работать уже на корону, ну… или становятся первоклассными наёмниками.
Интересно, есть ли здесь что-то подобное? И нельзя ли через Шварца выйти на таких людей.
– Н-ну… раз уж вы действительно настолько доверяете своему… товарищу, – неторопливо тянет он. – Скажу как на духу: настоящая шерсть, м-да. В случае с химерингом провести экспертизу не составляет особых трудов. Уж очень у них своеобразная реакция на свет.
– Благодарю, Марк Абрамович!
– Хороший был экземпляр, – задумчиво сообщает дед. – Знаете, я даже готов купить у вас эту безделицу. По старой дружбе, мой мальчик, исключительно по старой дружбе!
– Почему безделицу? – возмущается Токсин. – Настоящий химеринг!
– Потому что, Дмитрий, я и понятия не имею, на что может сгодиться этот ваш «настоящий химеринг». Да, редкость редкостная. Оттого и непроверенная в деле. Но вы всегда можете прицепить её себе на лоб и гордо погулять по улицам.
– За сколько тогда? – с тоской уточняет Токсин, понимая, что разбогатеть не получится.
– Тысяч тридцать я бы дал. И даже согласен поторговаться. Но как ваш старший друг… и неплохой эксперт…
Тридцать тысяч? Столько стоит средний смартфон. Или пара суток в «Золотом гранате»… И правда негусто.
– Марк Абрамович, уверяю, вы лучший в столице, – усмехается Токсин. – А то и во всей стране!
– Может быть, может быть… Так о чём это я… Как эксперт и знаток подобных безделиц, хочу дать вам совет выставить сию шерсть на аукцион. У вас ведь есть такая возможность, – утвердительно говорит он. Не торопясь, впрочем, возвращать «безделицу».
– Вы совершенно правы, Марк Абрамович, – кивает Токсин. – И как вы полагаете, сколько я смогу получить за неё на аукционе?
Дед усмехается и протягивает ему свёрток с шерстью.
– При известной удаче – около ста тысяч. Ну, если найдутся любители-коллекционеры. При меньшем везении – тысяч шестьдесят.
«А предлагал тридцатник!» – мысленно хмыкаю я.
– Благодарю, сударь! – изящно кланяется Токсин. – Пожалуй, я не премину воспользоваться вашим советом.
– Не сомневался в вас, Димочка, – фыркает лучший в столице эксперт. – И не забудьте: долг платежом красен.
«Димочка»? Видимо, это прочное и давнее знакомство. И однозначно полезное. Откуда, интересно, у Токсина такие знакомства?
Марк Абрамович садится за стол, пишет какую-то бумажку, ставит на неё печать и отдаёт Токсину. Видимо, это результат экспертизы.
Выходя на улицу, я прикидываю, как обстричь химеринга при следующей встрече. Недурной источник дохода! Жаль, что химеринг так наверняка не думает…
– Ну что, Камень? Теперь рванём на аукцион? – бодро спрашивает мой подельник. В глазах у него тоже скачет счётчик. Клочок-то – крохотный!
Стоп.
Какой, к чертям, может быть аукцион?
Охота на тварей из разлома и продажа ингредиентов, собранных с них, возможна ТОЛЬКО по государственной лицензии. Без лицензии это грозит десятком лет тюремного заключения. Таков закон. Понятно, что добывают и торгуют, но ведь с рук, на чёрных рынках, строго секретно…
– Подожди-ка… Но шерсть химеринга – незаконный ингредиент. Как её можно продать на аукционе? Если туда явится какой-нибудь безопасник, типа что-то купить? Казачок засланный. И прикроют аукцион.
Токсин фыркает.
– Ну, во-первых, такие вещи выставляют на закрытом аукционе. Во-вторых, на закрытый аукцион вход – за бешеное бабло. А в-третьих, пусть тот безопасник сначала докажет, что наш клочок свежевыдранный, а не хранился у моей бабули в шкатулке до самой её смерти. А уж где бабуля его взяла – откуда мне знать? Наследство. Хочу – продаю. Всё законно.
– Так любая экспертиза докажет, когда эту шерсть выдрали.
И тут до меня доходит. Да, знакомство с господином Шварцем…
…очень выгодно.
– Ага, – кивает Токсин, видя мою ухмылку. – Марк Абрамович, например. Ка-ак докажет, что нашему клочку сто лет! Опять же за бешеное бабло, правда… Так что не ходят безопасники на аукционы. Смысла нет. Сейчас он выдал мне бумагу, в которой наша шерсть признана подлинной. Если потребуется – напишет, что ей сто лет. А Марк Абрамович – один из лучших экспертов империи.
На будущее уточняю:
– На закрытый аукцион тоже нужна официальная оценка?
– Конечно, нужна. «Лотос» никогда не позволит себе выставлять фальшивку. Репутация же.
– Кстати, а этот самый «Лотос» круглосуточный?
– Не… С шести вечера.
– Тогда не мешает предварительно пожрать, – заключаю я. – Веди! И лучше туда, где дают пирожные. И мясо.
По дороге в кафешку звоню Матвею.
Абонент недоступен. На всякий случай звоню даже Танечке и узнаю, что в поместье Хатуровых мой маг-защитник не появлялся…
Элитный комплекс «Небеса», резиденция графа Горчакова
Огромный зал пентхауса, занимающего два верхних этажа элитного столичного комплекса. Панорамные окна, обычно демонстрирующие хозяевам столицу до самого горизонта, плотно зашторены.
– Ещё! – раздаётся несколько истеричный женский голос. – Покажи сначала! Ещё!
На огромном – во всю стену – телевизионном экране раз за разом прокручивается видео: двое парней вытаскивают из дверей складского помещения третьего и осторожно кладут его на траву. К ним бегут офицеры, собирается толпа…
– Я хочу, чтобы тот, из-за кого пострадал наш сын, был не просто наказан. Я хочу, чтобы он сдох! Сдох! С-сдох! – шипит женщина. Красивая, довольно молодая блондинка с крупным бюстом и нежным лицом. Сейчас искажённым ненавистью.
– Дорогая, хватит. – Граф Владимир Горчаков – высокий жилистый мужчина с широкой нижней челюстью – успокаивающе кладёт большую ладонь на руку жены. – Это может быть просто случайностью.
– Случайностью?! – взвизгивает она. – Случайностью? По-твоему, разрушенные каналы нашего сына – это случайность?! Случайность – это синяк! Случайность – это царапина! Но Макс до сих пор не пришёл в сознание! Его каналы разрушены! А ты говоришь – случайность?!
Граф какое-то время молчит. По заросшим светлой щетиной скулам ходят желваки.
– Ты права, дорогая, – наконец говорит он. – Даже если Макс сам перенапряг каналы – виноватые есть всегда. Мои люди разберутся с тем, что случилось. Это я тебе обещаю.
– Этот Зверевич… больше не должен там работать! Сошли его… не знаю! Туда, где чаще всего бывают разломы! И пусть его там сожрут! – Её голубые глаза темнеют и сужаются ещё больше. На щеках пятнами горит румянец.
– Сделаю всё, чтобы так и случилось, дорогая.
– А что насчёт мальчишек?
– Мальчишек? – Граф непонимающе смотрит на жену, потом кивает. – Ты говоришь о сыне князя Палея?
– И о крысёныше Станислава Каменского. Дорогой… ты же знаешь: хочешь найти виноватого – ищи как можно ближе.
– Группу Максимилиана опросят менталисты. И если в их мозгах найдётся хоть крохотная ниточка – я вытяну её на свет. Обещаю.
Глава 17
– Одна только проблема… – задумчиво говорит Токсин, когда мы выходим из кафе. – В таком виде Таш нас на аукцион не пустит.
– Мне домой далековато, – прикидываю я. В гардеробе Никиты наверняка есть что-то приличное, но ехать к Хатуровым нет никакого желания. Да и смутно представляю, как туда добираться.
Токсин останавливается, отступает на шаг и внимательно меня рассматривает.
– У нас размерчик вроде один… Поехали ко мне. Вещи заодно бросим там.
Он в очередной раз косится на спортивную сумку, в которой упрятан Шанк.
– Кстати, и переночевать можешь. Я лично на ночь глядя в училище не потащусь.
– Подумаю, спасибо.
Едем к Токсину на маршрутном такси. Благо немного денег у меня всё же есть – спасибо Матвею. Сам я об этом не подумал, но камердинер, собирая рюкзак, сунул туда не только документы, но и наличку.