– Отлично. Давай по колёсам байка. И про седан не забудьте. Твой небось? – интересуется Матвей у хозяина бункера.
– Не последний, не стесняйся, – скалится в ответ тот.
А яйца у него железные. «Золотые», – фыркаю про себя не к месту. Шанка бы сюда…
Раздаётся несколько выстрелов. Не думаю, что это что-то серьёзно решает. Наверняка тут есть какой-нибудь подземный гараж. Но в нашем положении даже пять минут – уже крупный бонус.
– Пушку – за забор! – приказывает Матвей. – И все свалили на хрен! Ворота закрыть!
Через минуту мы остаёмся втроём. Матвей моментально опускает щит. На всякий случай держу заложника так, чтобы у него и мысли не возникло использовать магию. Открываю дверь и толкаю его на заднее сиденье. Быстро опускаюсь рядом.
Матвей плюхается за руль и жмёт на газ.
Несколько минут едем молча. Нет, нам есть о чём поговорить, и Соболеву явно не терпится задать мне пару вопросов, но наличие заложника сильно мешает обмену личными впечатлениями и секретами.
Сдёргиваю с хозяину бункера маску. Точнее, пытаюсь сдёрнуть, потому что хрен там плавал. Это явно какой-то артефакт. И отодрать его можно только с лицом. Что урод наглядно демонстрирует, шипя от боли.
– Сука предусмотрительная, – комментирует Матвей, глядя в зеркало заднего вида.
– Вы даже не представляете, что с вами будет, когда…
– Никита, придуши эту тварь, – недослушивает Матвей, и я делаю, как он говорит.
Кажется, малость перебарщиваю, потому что через минуту тот обмякает на сиденье, явно потеряв сознание от недостатка кислорода.
С облегчением отзываю удавку. В противовес одарённым этого мира я никогда не бываю опустошён. Но контроль требует такого количества сил, что я уже почти засыпаю.
– Машину надо бросать, – говорит Матвей, косясь в зеркало заднего вида. – Скорее всего, впереди уже ждут. К тому же я слышал, как к бункеру несколько раз прилетал вертолёт. От него мы на дороге не уйдём точно.
Киваю. Как назло – по бокам довольно густой лес, и сразу съехать с дороги в кусты невозможно. Пока Матвей ищет, где остановиться, пакую хозяина бункера, благо в бардачке находится рулон простого, но действенного скотча.
В глазах темнеет, мне всё труднее удержаться в сознании. Настолько плохо мне здесь ещё не было. Выложился целиком. Спасибо, хоть эфирное истощение мне не грозит. Но на контроль меня уже не хватает.
Рулон скотча подходит к концу, когда я ощущаю…
…голод.
Точно такой же, как тогда, когда боги отправляли меня на перерождение. Голод не позволяет думать, сметает контроль над телом. Это срабатывает мой дар экстрактора – дар вора, позволяющий украсть чужую магию.
Мои каналы сейчас взорвутся – в них просто нет места тому, что сейчас вливается в меня.
Дальнейшее я помню смутно.
Глава 22
Полностью прихожу в себя на краю какого-то поля. Машины рядом нет, место совершенно другое. Не слишком долго. Всё ещё темно, а значит, ночь пока не кончилась.
– Что с тобой происходит? – Матвей внимательно вглядывается в моё лицо.
Неужели глаза снова стали чёрными? Или натворил чего, пока был не совсем в себе?
– Потом расскажу. Когда сам пойму…
Дар экстрактора опять сработал. Что я вытянул на этот раз? И из кого? Если не из Матвея – он явно почувствовал бы отток эфира, – то из… хозяина бункера?
Отцовская магия была огненной. Не в силах удержать даже украденную часть, я – девятилетний пацан – сжёг собственный дом. Магия Карха – другое дело. Она живая, и ей, как и мне, некуда деваться. Более того: ей, по ходу, комфортно в этом теле. Да, она всегда настороже, всегда готова к захвату. И если мой контроль над телом достаточно ослабнет – тьма вытолкнет меня в глубины сознания, чтобы притворяться мной, как я сейчас притворяюсь Никитой Каменским. Вот только хрен ей масленый.
Так. Тут другая проблема. Если я не хочу сдохнуть здесь и сейчас, мне надо избавиться от этой новой силы. Вытолкнуть её прямо сейчас.
– Матвей… Тебе бы это… отойти подальше.
– А? Чего? Куда? – удивляется он.
– Хрен знает… Направо!
– Бредишь ты, что ли? – с досадой спрашивает он. – Слушай, я понял, что у тебя открылся второй дар. Но не могу понять – какой. Чем ты нагнул тех охранников в бункере?
– Не сейчас. Тебе надо бежать, – пытаюсь объяснить, но он мотает головой.
– Думаешь, ты мне опасен? – Усмехается: – Душить не кидаешься. Когда второй дар открывается – всякое мерещится. Успокойся. Но нам действительно надо идти. Можешь?
– НЕТ, – выдыхаю я. И чётко произношу: – Иди. Сам. Я ОПАСЕН. Я НЕ контролирую себя.
А кроме того, даже на локтях приподняться не могу.
– Нет, Никита. В любом случае – нет, – спокойно говорит он. – Маг-защитник рода – это не просто слова. Это клятва. Видишь?
Задрав рукав, мой камердинер показывает выжженную руну на предплечье.
– Так что никуда я не побегу. Тем более что-то со мной сделать ты в таком состоянии вряд ли сумеешь. Ну а если сдохнем – то вместе.
А можно как-то… не сдохнуть? Качаясь на ослабевших руках, пытаюсь встать на четвереньки. Матвей пытается меня поддержать – отталкиваю его руку.
Даже если возьмусь ему объяснять – не поверит.
Да и не до того мне.
Если бы сейчас я мог шутить, сказал бы, что чувствую себя как муравей, сожравший дракона. Но шутить не хочется.
– Никита…
– Пшёл… пр-р-рочь! – рычу я.
Тело не моё, чужое. Его бьют судороги. С трудом поднимаюсь на ноги. Почему-то знаю, что так – правильно. А руки уже плетут неизвестное мне заклинание. Тяжёлое. Сложное. Выкачивающее последние ресурсы.
И прямо перед нами начинает проявляться в воздухе радужная плёнка. Что-то орёт Матвей, с перекошенной рожей глядя на меня, но я его не слышу. Пальцы двигаются сами собой. Кажется, тьма внутри замерла в предвкушении чего-то.
Чего?
Остановиться я просто не могу. Это сильнее меня. Меня! Никраса Борха! Вот же дрянь!
Но мне…
…интересно.
Я завершаю плетение.
Радужная плёнка растягивается метров на пятнадцать. Сейчас она похожа на переливающуюся в свете звёзд арку. И я наконец понимаю, что это.
Разлом.
Все инквизиторские инстинкты обостряются до предела – но будто бы отдельно от тела. Своей тьме я сейчас не соперник.
– Какого хрена ты делаешь?! – долетает до меня рёв Матвея. Не глядя знаю: на его пальцах сейчас загораются огоньки.
Отстранённо думаю: а может ли маг-защитник убить того, кого поклялся защищать? И что руна клятвы сделает с самим Матвеем, если он нарушит договор?
Земля гудит под ногами. Становится адски холодно. Деревья на опушке гнутся от непонятно откуда взявшегося ветра. От арки к ногам несётся позёмка. Трава покрывается кристаллами инея. И это в летнюю ночь!
А потом вдруг раздаётся какой-то утробный звук. Словно над головой пролетает стонущий дракон. Звук эхом прокатывается по окрестностям. В плёнке начинает образовываться пузырь. Он выпячивается наружу, готовый вот-вот лопнуть.
И наконец рвётся.
А я без сил падаю на землю.
Сквозь разрыв пространства проявляется кусок другого мира. Там тоже ночь, поэтому всё, что выхватывает глаз, – это очертания далёких гор.
Больше ничего не успеваю ни разглядеть, ни сделать. На меня накатывает знакомый туман.
Клизма Шанкры! Какая чудная выдалась ночь! У моей поганки судьбы сегодня точно бессонница.
Это химеринг.
Давно не виделись. Наверняка этот драный кошак по мне скучал. И вот нашёл…
…свою еду.
Отогнать химеринга магией света некому.
Он беспрепятственно окутывает меня собой.
Мы катаемся по колкой от инея траве, и в этом клубке я сам не могу разобрать, где он, а где я. Химеринг тянет из меня эфир. Укусы безболезненны, я чувствую лишь пробои на энергетическом уровне.
Кот постепенно приобретает плотность. Два метра чешуи, когтей и клыков.
Он бьёт хвостом, и я едва успеваю увернуться от уже вполне материального жала.
– Откатись! – орёт Матвей. Кажется, не в первый раз.
Мне наконец удаётся выполнить приказ, и в кота тут же влетает огненный шар.
Химеринг отпрыгивает. Шерсть дымится, опадая клоками. Но сдаваться зверь не намерен. Оценив ситуацию, он несётся на Соболева – выбить из нашего уравнения третьего лишнего.
И…
…снова попадает под огненный удар.
Про меня кот тоже не забывает: хвост то и дело втыкается в землю, заставляя меня уворачиваться. Он машет когтистой лапой и валит Матвея на землю. Но маг огня – это вам не мальчишка со слабым даром иллюзий. Тело Соболева вспыхивает, и химеринг с визгом отлетает. Пытается подняться, но не может.
Хотя насосаться тьмы успел. В его теле циркулирует мой эфир – и потому я чувствую зверя почти так же, как себя. А ещё вижу навешенное на него заклинание. Что-то вроде… связующих цепей. Связь с хозяином?
Да.
А ещё – боль, желание стать сильнее. И… тоска?
На какие-то секунды я словно сам становлюсь этим химерингом. Мы едины. А вот эти охватывающие его цепи – явно лишнее. Рыча, я начинаю отдирать их от него… от нас. И с каждой лопнувшей нитью чужого заклинания чувствую освобождение.
Но мы всё равно не одни.
Здесь есть другой человек. Он приближается к нам, и в его руке – шар опасного для нас пламени. Кот чувствует, что сейчас погибнет.
– Нет! Нет, Матвей! – кричу я и делаю рывок к химерингу.
Он мой.
Это зверь – МОЙ. Часть моей магии и часть моей души. И никому не позволено причинять ему боль!
Но огненный смерч уже срывается с пальцев мага-защитника рода Каменских. И я закрываю моего химеринга собой.
Матвей не успевает остановиться.
Огонь жжётся. Но это мелочь. Хуже другое. Огонь впечатывается в моё тело и…
…выталкивает нас с котом в разлом.