П. Гоген. Когда свадьба? 1892. Частная коллекция
Гоген очень интересовался японским и египетским искусством. А на той Всемирной выставке в Париже было представлено искусство Полинезии со всей атрибутикой, с масками и даже с индонезийскими девушками, которые там танцевали, создавая ощущение непринужденности, беззаботности. Это окончательно утвердило Гогена в мысли, что он расстается с Парижем навсегда.
Что касается инцидента с Ван Гогом, то он имел известное продолжение. Гоген рассказывал, что в тот злополучный день не вернулся к Ван Гогу, а пошел ночевать в гостиницу. А наутро к нему пришли жандармы и повели его, как преступника, к «Желтому дому». Оказалось, что Ван Гог в ту ночь отрезал себе мочку уха (а не все ухо, как считают обыватели) и был в крови. Но перед этим завернул мочку в газету и отнес ее своей приятельнице Рошель в качестве «сюрприза». Вернулся домой, закрылся, а уже утром его нашли всего в крови. Первое подозрение, конечно, пало на Гогена, в связи с чем его и вызвали. Но в итоге все выяснилось. Гоген оказался ни при чем. Впрочем, он тут же собрал свои вещи и уехал.
И Гоген, и Ван Гог были близки в своих эстетических воззрениях, и оба были ярчайшими представителями постимпрессионизма. Это был уже не импрессионизм, они сделали следующий шаг, реализовав свои представления в восприятии живописи. Но сила Гогена заключается в том, что он вообще положил начало новому направлению в искусстве, возвратившись не столько к примитивизму, сколько в какой-то степени к простейшим формам творчества, отличавшимся некоей безыскусностью и большей искренностью. Созерцая окружающий мир, он не возводит его к специальной конструкции. Художник просто любуется тем, с чем сталкивается, и каким-то образом интерпретирует.
На семейном портрете «Семья Шуффенекеров» художник изображает близкого друга, с которым познакомился на бирже, когда работал брокером. Шуффенекер был простым конторским служащим, получал всего 200 франков в месяц и тоже мечтал рисовать. Обоих мужчин интересовало искусство. В то время Гоген вел достаточно замкнутый образ жизни, ни с кем не входил в контакт, держался особняком. Единственный человек, с которым общался, был «скромненький Шуф», как он его называл. Друг интересовался искусством. Они часто уединялись, находили общие темы для разговоров, говорили о возвышенном. Шуффенекер всегда предоставлял свой дом Гогену, когда художнику негде было жить. А самоуверенный Гоген, не стесняясь, по-хозяйски вел себя на территории друга. Развешивал свои картины, переставлял мебель как хотел… Мало того, он даже однажды покусился на его супругу, весьма кокетливую и симпатичную женщину. Уж такой наглости Шуф не мог выдержать и выставил донжуана за дверь. С тех пор отношения между ними стали натянутыми, хотя Шуффенекер и понимал, что имеет дело с гением. Если с самого начала Шуффенекер основывал свои пристрастия на классической живописи — Курбе, Коро, Делакруа, то позже изменил свое отношение к Гогену и понял, что имеет дело с выдающейся личностью. Тем не менее это не помешало Шуфу выставить за дверь человека, который вел себя неподобающим образом в чужом доме.
П. Гоген. Семья Шуффенекер. 1889. Музей Орсе, Париж
Семейный портрет тоже создан по воображению. Как хорошо художник передал фигуру этого человечка, который даже не мечтал о том, чтобы стать учителем рисования, получать в год 10 000 франков и быть счастливым от достигнутого! Гоген передал не столько состояние радости и предвкушения им еще больших успехов, но вторичность положения, некое уничижение героя, блеклую атмосферу дома и знак — мольберт в комнате.
У Гогена были и другие друзья, постоянно поддерживающие художника. Когда он устраивал большую выставку, о которой уже упоминалось, в результате которой Поль выручил 10 000 франков, они обеспечивали ее бесплатной рекламой. Среди друзей Поля Гогена были Шарль Моррас, Октав Мирбо, написавшие великолепные эссе о его творчестве. И уже тогда художник был признан некоторыми импрессионистами. Например, его картины стали покупать Эдгар Дега и Эдуар Мане. Однажды Мане, будучи у него дома и увидев картины, похвалил Гогена, на что тот скромно заметил: «Да что вы, я — любитель». И тогда Мане произнес интересную фразу, которую стоит запомнить: «Любитель — это плохой художник, а вы — хороший художник».
Интересная трактовка. Когда речь идет о людях, получивших специальное образование, дающее им право называть себя профессионалами, — с апломбом, с самоуверенностью, с гордостью, — тут стоит задуматься, а действительно ли они те специалисты, за которых себя выдают? Получение систематического образования — важный, но совершенно недостаточный факт для того, чтобы называть себя тем, кем себя считаешь. Это касается и художников, и артистов, и людей многих других сфер деятельности. В этом смысле слова Мане о том, что «любитель — это плохой художник», указывали на то, что многие импрессионисты, будучи любителями, несмотря на то что получили случайное образование, достигли больших высот в будущем.
На рубеже конца XIX — начала XX века произошел бурный рост в области науки и техники. Тогда Гоген говорил, что нет смысла пытаться копировать действительность, когда уже появилась фотография, которая сделает это гораздо точнее любого художника. И он верил, что вскоре фотография станет цветной и практически позволит достигнуть всего чего угодно в художественном плане. Так и случилось. И сейчас используют разные способы обработки снимков, в том числе и компьютерной. И многие из тех, кто занимается таким «творчеством», мнят себя художниками. Тогда как на самом деле, чтобы быть художником не по названию, а по сути своей, нужно пройти достаточно мучительный путь — пусть даже и не такой, который прошел Гоген.
У Винсента Ван Гога был заботливый брат Тео, всегда и во всем его поддерживающий. А у Гогена все обстояло сложнее. У него была семья, с которой он не жил, но обязан был ее содержать. Мэтте все время требовала с него деньги. Поль не отказывался от ответственности и все еще лелеял надежду воссоединиться с родными ему людьми.
Английский писатель Сомерсет Моэм в романе «Луна и грош» сделал прототипом своего главного героя Стрикленда именно Гогена. Естественно, он прибегнул к художественному вымыслу. Например, написал, что Стрикленд, бросив в 40-летнем возрасте жену и детей, чтобы заниматься искусством, ни разу о них не вспомнил. Более того, даже описал смерть этого Стрикленда от проказы. На самом деле Гоген был болен сифилисом. Кстати, эта заразная болезнь отпугнула от него жителей Маркизских островов, где он тогда поселился. Но умер Гоген от сердечного приступа.
Так что, несмотря на версию Моэма, у Поля оставалась связь с семьей. Он очень переживал расставание. Даже будучи в своей первой поездке на Таити, постоянно писал жене, надеясь, что они воссоединятся, вновь заживут благополучной жизнью и он вновь будет писать картины в кругу семьи. Но ее главным условием возращения к прежней жизни были деньги, большие деньги — ведь на ней висят пятеро детей! А она — преподавательница французского языка и зарабатывает мало. Такая безвыходная ситуация угнетала художника и грузом лежала на его плечах. Полю Гогену, человеку с большими амбициями, чтобы хоть немного поддержать семью, приходилось работать в Париже и расклейщиком афиш, и продавцом железнодорожных билетов. Художнику часто приходилось даже голодать. Безрадостная жизнь настолько угнетала, что не давала браться за кисть. Мало того, когда Полю приходилось зарабатывать на жизнь, он вообще не мог писать, что ставило его в тупик. В этом он признавался жене и друзьям. И уже живя на Маркизских островах, художник даже пытался покончить жизнь самоубийством, уйдя в горы и выпив львиную долю мышьяка, которым растирал ноги. Приняв яд, он на какое-то время потерял сознание, но потом отрава вышла из него. Только благодаря естественному процессу избавления от интоксикации мастер уцелел. Сутки пролежал в горах, а потом все-таки дополз до дома. Кстати, эта болезненная встряска способствовала временному выздоровлению от другого, более серьезного недуга.
Дело в том, что, когда он в своей первой поездке на Таити начал харкать кровью, у него стало перехватывать дыхание, возникла одышка и однажды чуть не остановилось сердце. Врачи сначала ставали неправильный диагноз. Но позже пришли к выводу, что у художника развивается вторая стадия сифилиса. Считали, что заразу он подхватил на Таити, где царили свободные нравы. На самом деле, как показали факты, причиной недуга послужили беспорядочные связи с проститутками еще в Париже. Но тем не менее приступы удалось снять, и у Гогена прибавилось сил. В то время он написал одну из своих хрестоматийных картин философского плана «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?». Художник, ослабленный болезнью, натянул мешковину (холста не было), в которую упаковывали фрукты, на огромный подрамник 4×1,5 м. И, преодолевая боль и бессилие, впервые за многие годы написал такое большое полотно.
П. Гоген. Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем? 1897–98. Музей изящных искусств, Бостон
Видимо, к этому сюжету его подтолкнула своеобразная религиозная жизнь на Таити. Он, изучивший и буддизм, и другие религии, столкнулся на Таити с тем, как там работают миссионеры, причем, странное дело, насаждая разные ветви христианства. С одной стороны — кальвинисты, с другой — протестанты, с третьей — католики. Все эти проповедники стекались к таитянам. Интересно, их кто-нибудь просил: «Принесите нам верование и цивилизацию»? Местные жители веровали довольно свободно. Когда было нужно, они вспоминали о своих богах, когда не требовалось, забывали. Вообще таитяне жили во имя радости и любви. И все было у них благополучно, пока в их жизнь не вторглись европейцы.
Особенно нравился Гогену танец упа-упа, посредством которого мужчины и женщины получали возможность проявлять свои страсти. С точки зрения европейцев, он выглядел очень неприлично. Но для того, чтобы прочувствовать островную атмосферу, нужно хотя бы немного иметь представление о бытовавших там нравах. Например, у полинезийцев, и маори в частности, была распространена полигам