П. Гоген. Автопортрет с желтым Христом. 1890. Музей Орсе, Париж
Что касается «Кафе в Арле», то Гоген написал кафе с сидящей в нем женщиной. То есть, образно выражаясь, и кафе он воспринимает через женщину. Свой двухэтажный дом на Маркизских островах художник называл «домом наслаждений» и там предавался наслаждениям во всех формах. С точки зрения обывательской морали он жил вразнос. Наверное, это и позволило ему в тот период выразить себя как художника в столь свободной и невероятно насыщенной творческой форме.
Картина «Женщина, держащая плод» интересна еще и тем, что женщина на ней не могла быть так представлена европейским художником. Но посмотрите, насколько естественна для туземки ее поза. На классических полотнах изображение женщины чаще всего выполняется в каноническом виде — они возлежат подобно Венере Джорджоне. Хотя и у Гогена есть картина, выполненная в подобной манере, — на ней изображена возлежащей его Техура. Однажды он задержался в Папеэте и вернулся домой поздно, застав ее лежащей в напряжении в ожидании его возвращения. Художник сразу схватил это состояние, изобразив ее на желтой простыне, на темном фоне — получилось очень эффектно. Некоторым критикам ее поза кажется неэстетичной, а мне — очень естественной, живой и довольно привлекательной. Весьма светоносная картина, придающая непосредственность и очаровательность натуре.
П. Гоген. Женщина, держащая плод. 1893. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Женщина, с точки зрения идеала, по-разному воспринимается мужчиной в зависимости от его возраста. Юный человек, подросток воспринимает ее как предмет поклонения, как некий элемент тотема, пример проявления совершенства. А взрослея, узнавая ее, разочаровывается и понимает, что это далеко не так, однако все равно женщина остается предметом обожания. На картине художник изобразил женщину очень естественно, привлекательно, свободно и маняще, несмотря на то что положение ее тела недостаточно эстетично. Вместе с тем есть в этой позе, в этом теле, в этой непосредственности волнующее очарование. Многие художники стремились и стремятся писать обнаженную натуру. Имеется бесчисленное количество примеров тому. Женское тело — это предмет любования и волнующего созерцания. Вспоминаются рисунки Климта, где он предельно смело и непривычно рисовал женщин, находившихся в его мастерской. Гоген также был окружен туземками, с которых делал большое количество этюдов довольно откровенного содержания.
Однако ему везло. Амбруаз Воллар, меценат и торговец картинами, который работал со многими художниками, в том числе с Ренуаром и Пикассо, рассмотрел в Гогене перспективного художника и заключил с ним соглашение. Оно состояло в том, чтобы Поль Гоген писал в год двадцать пять картин, за них Амбруаз платил бы ему 300 франков и снабжал материалами и красками. Так, когда Гогену уже осталось жить всего полтора года, он, наконец, вздохнул свободно и перестал беспокоиться о деньгах. Хотя по привычке тратил их налево и направо, гостеприимно угощая своих друзей-туземцев. В этот короткий период он стал писать спокойно и свободно.
Композиция картины, на которой изображена лежащая таитянка, имеет ярко выраженную диагональ. Гоген всегда подчеркивал, что, в отличие от динамичного Дега с его танцовщицами, скачками, балеринами, он поддерживает статичность. Но при такой неподвижности изображенной модели ей все же присуще напряжение, которое как раз проявляется в диагональности композиции. И в этом портрете таитянки чувствуется затаенная готовность к действию, к страсти.
Своим творчеством Гоген демонстрирует, что туземцы созданы для любви и живут ею, что давно не свойственно европейской культуре. Они, маорийцы, в сущности, самодостаточны. Они по-детски воспринимают всю цивилизационную культуру, с ее велосипедами и паровыми машинами, как игрушечную, принимая условия игры европейцев лишь на время. Например, заходили на уроки в католическую школу в одежде, а после учебы надевали свои любимые и удобные набедренные повязки и снова становились свободными. Они понимают, что это некие правила игры, которые они должны соблюдать, но не впускать их в себя. Став частью этого мира, Гоген сумел передать свободу, полифонию не только во внешнем ее проявлении, но и во внутреннем, когда он проникся их склонностью к созерцанию, которому таитянки могли предаваться часами, подолгу смотря вдаль. Ведь наверняка и многие из нас не раз, вслушиваясь в себя, настраивались на своеобразные удивительные тончайшие ритмы Вселенной, ощущая, что в душе происходит что-то необыкновенное и необъяснимое.
Ведь все мы постоянно живем в поле шумов, вносящих помехи в восприятие и порой искажающих наше представление о происходящем. А искусство в момент погружения в него позволяет настроиться, соотнести себя с вечностью, частью которой мы являемся. Несмотря на автономность и дискретность существования, мы тем не менее являемся неотъемлемым элементом мироздания. В той мере, в какой воспринимаем себя его частью, в той же мере полноценно овеществляем свое существование в этом мире. Только тогда мы можем по-настоящему осознать себя и свою жизнь в полной мере, когда к нам приходит способность соотнести себя с вечностью.
А с вечностью мы можем соотносить себя, либо медитируя, либо погружаясь в мир искусства, потому что там находятся выходы, которыми делятся с нами те, кто прорывает эту завесу между настоящим, прошлым и будущим. С вечностью мы можем соотносить себя, либо медитируя, либо погружаясь в мир искусства, потому что там находятся «входы», которые обнаруживают и которыми делятся с нами те творцы-исследователи новых миров, кто прорывает жесткую завесу между настоящим, прошлым и будущим. И Гоген — один из таких художников.
Можно было более развернуто представить биографию художника. Есть много вещей, о которых здесь не упомянуто. Но, сдается, Гогена в большей степени не столько нужно объяснять, как, например, Климта, или говорить о неких композиционных решениях, как в работах иных художников. Для того чтобы понять Гогена, нужно отдаться его творчеству так же свободно, как, собственно, отдавался и он всему тому, что его окружало, включая людей, которые входили с ним в контакт, которые его принимали и понимали. По сути, это и есть взаимообмен, происходящий с нами каждый день на разных уровнях, потому что только он дает нам возможность соединения с тем, что делает нашу жизнь более полной, и восполняет присущую нам своего рода недостаточность. Для чего мы ищем антиподов, для чего мы ищем друзей, для чего мы входим в контакты с новыми явлениями, с людьми? Для того, чтобы дополнить себя тем, чего нам недостает. И в этом смысле творчество Гогена ценно для нас — своей первозданностью, сущностностью, первобытностью. Чтобы его понять, не требуются наукообразные рассуждения и «концепции». Нужно просто раствориться в изобилии цвета и неприхотливых форм на его картинах, которые являются основным раздражителем и источником информации.
Новое понимание Гогеном цвета и его неразрывной связи со светом, стремление к упрощению и при этом выделение наиболее ярких деталей, работа над плоскостным изображением — все это оказало значительное влияние на искусство XX столетия.
Думается, что каждый, кто соприкоснулся с творчеством Гогена, должен ощутить эти цветовые пульсации, вибрацию форм и включить их в свое духовное пространство, проводя время с полотнами Гогена, наслаждаясь его прекрасным искусством.
P.S.
Почему для гимназиста Поля Гогена альтернативе стать гением была перспектива стать кретином?
Подобных случаев, когда выдающихся людей на ранней стадии обучения считали неспособными, довольно много в истории. Дело в том, что образ мышления неординарной личности не соответствует общепринятым стандартам школьных программ, где рассматриваются учащиеся с примерно одинаковым уровнем знаний, характер которых встраивается в общепринятые нормы. Известно, что люди с неординарным мышлением требуют особого подхода к оценке их знаний и мыслительных способностей. Ситуация с Гогеном — это типичный случай, когда учитель не сумел оценить своеобразие, необычность своего ученика и, что естественно, не смог увидеть, предугадать будущего Гогена. Что и вылилось в конкретной фразе его учителя: «Из Гогена выйдет либо гений, либо кретин».
Кто были те художники, которые считали Гогена своим учителем? Есть ли среди них известные имена? Каких направлений в живописи они придерживались?
Пожалуй, учеников у него не было. Строго говоря, сложно назвать конкретные имена, которые можно было бы причислить к прямым последователям творчества Гогена, поскольку он творил вне каких-либо границ и рамок объединений или художественных течений. Вообще постимпрессионисты работали в специфичных, глубоко индивидуальных стилях, некоторые из которых впоследствии послужили основой отдельных направлений в живописи, в частности фовизма, абстракционизма, кубизма. И, конечно, являясь одним из ярчайших представителей постипрессионизма, Гоген не мог не оказать влияние на последующие поколения художников. К примеру, на группу «Наби» — Жана Эдуара Вюйара, Поля Серюзье, Мориса Дени и др.