Так в чем же заключена проникновенность творчества Писсарро? На его картине мы видим не самое лучшее время года. Сразу вспоминается классическая работа Саврасова «Грачи прилетели». Что там изображено? На первый взгляд кажется, что ничего особенного нет в этом сюжете! Но как картина звучно откликается в нас. Настолько точно и прочувствованно художник отражает знакомое состояние весенней промозглости, слякоти, сырости, что это рождает совершенно особую череду ощущений. Поражает, как мастер мог передать это событие через сочетание сюжета, форм, цвета?
В картине «Сад в Сент-Уан-л’Омон зимой» со сдержанным колоритом мы видим еще замерший в ожидании весны сад, бесстыдно оголенные ветви деревьев, которые пока еще не отдекорированы листьями. Но посмотрите на вечно живую форму ветвления или своего рода магистралей, по которым движутся соки дерева. Через это дерево мы воспринимаем отдельные моменты бытия как такового, потому что многое содержится во многом. Приходят в голову неожиданные аналогии (ассоциации), хочется связать с представлением о собственном организме, потому что и наши кровеносная, и нервная системы устроены подобно тому, как устроены ветви и корни растений. Между прочим, оголенные ветви в своей беспорядочной траектории движения красивы сами по себе. Они живут сами по себе. Их прихотливый, затейливый узор становится предметом эстетического осмысления, понимания и переживания, вдруг осознаешь, как они волшебны. Весь первый план занят эстетикой удивительно затейливого движения жизни. Ведь и река полнится из ручейков, которые и дают ей развитие. Так же и в этом полотне происходит проникновение во всё наше естество, и охватывая все через вибрацию, марево, формы, цвета, пятна, траектории ветвей.
Через деревья фрагментами пробиваются красные, голубые крыши, создающие ощущение единства, целостности мира. И эта картина откладывается в нашей памяти основательно и надолго, поскольку, созерцая и переживая запечатленное на полотне, мы находимся в определенном эмоциональном состоянии, активизирующим процесс запоминания. И позже, обладая богатством воображения и цепкой памятью, возвращаемся к тем ощущениям, которые, казалось, давно уже забыты, которых, казалось, и не было у нас. Между тем благодаря искусству выясняется, что в отдельных образцах его содержится то, что уже присутствует в нас! Эти образцы, соприкасаясь с теми элементами матрицы, которые существуют в нас, дают некий ключ, совмещая внешние впечатления с внутренними переживаниями, и мы в удивлении восклицаем: «Боже! Это же то же самое, что мы знаем, что мы чувствовали!» Именно в этот миг происходит замыкание, от которого рождается импульс рождения момента истины – «да, ощущаю, чувствую, переживаю!»
К. Писсарро. Фруктовый сад в Сент-Уан-л’Омоне зимой. 1885. Музей искусств Филадельфии. Филадельфия
А в серии картин, посвященных Парижу, мы уже видим первые распустившиеся листья на бульваре Монмартр. Тут есть и дорога, и движение, и еще – суета, которая заключается в том, что повозки и кареты проезжают в разных направлениях, и пешеходы тоже «ветвятся» в пересекающихся траекториях. И все созвучно одно другому: и строй деревьев, и колыхание листьев на ветках, и пробуждающиеся люди, создающие суетящуюся толпу на Монмартре. Тут есть и какофония звуков, и стройность в траектории парижских улиц, и ряды парижских домов с выразительной архитектурой. Все вместе создает картину своеобразного очарования и изящества Парижа и для тех, кто его видел мельком, и для тех, кто в нем жил и возвращается воспоминаниями к нему.
Почему многие стремятся к тому, чтобы «увидеть Париж и умереть»? Серия картин Писсарро показывает: все зиждется на любви к городу. Даже ритм труб печного и каминного отопления сочетается с ритмом деревьев, вертикалями столбов на первом плане, создающими своеобразную доминанту. Чередование вертикалей повторяется уже в движении стволов деревьев, рекламных тумб, в движении ритма окон, и вообще в произведении ощущается ритм и музыка, которая свойственна Парижу. Глядя на его картины, возникает представление, какой была столица Франции того времени!
И, наконец, очаровательная работа «Руан, остров Лакруа. Эффект тумана», которая передает состояние начала дня с заполнившим все пространство туманом. Такая дымка обычно характерна для раннего утра, когда рабочий день только начинается. Особенность изображения на полотне – в неопределенности предстоящего дня, когда еще ничего не оформилось, мысли не обрели четкие контуры. Мы только проснулись и не понимаем, как сложится день. Чем же ценно ощущение пробуждения?
Когда мы, просыпаясь, начинаем свой очередной день, то чаще всего не рассматриваем его как подарок судьбы. В этом кроется принципиальная ошибка! Есть известный афоризм, который гласит: мы должны проживать каждый свой момент жизни, как будто бы он последний. И только тогда мы в состоянии будем ощутить ценность жизни. Между тем когда мы начинаем очередной день своей жизни, то вовсе не думаем, что природа, судьба или творец подарили нам этот день. Мало кто из нас так думает. На такое способен только, наверное, тяжело больной человек, который понимает, что дни его сочтены. Мы как все. Когда у нас полный карман денег, то чаще всего швыряем их направо и налево. Большей части из нас (кроме скряг) свойственно такое поведение. А когда уже остаются копейки, то мучительно думаешь, как придержать последнюю мелочь. И сразу вспоминается «Шагреневая кожа» Бальзака, где у героя с каждым исполненным желанием «волшебный» кусок кожи, исполняющий любое желание, сокращается пропорционально исполненному, а вместе с исчезновением кожи должна закончиться жизнь обладателя её. И когда она совсем скукожилась (сократилась в размере), герой неожиданно влюбляется, но жизни практически не остается. Возникла бы такая ассоциация, если бы мы не увидели эту картину? Сложно сказать. В данном случае любопытна цепь рассуждений, приведшая к этой неожиданной мысли.
К. Писсарро. Руан, остров Лакруа. Эффект тумана. 1830. Музей искусств Филадельфии. Филадельфия
Смысл этого произведения опять же заключается в сиюминутности состояния, которое передал мастер: туманность утра как в прямом, так и переносном смысле. В белесой пелене мы видим людей, которые встают раньше всех – лодочников. Одни из них ночевали на барже, другие только отплывают. Дымящиеся трубы, ритм столбов – как хорошо передано состояние мерцания и неопределенности всего, что только присутствует в нашем утре! Находясь перед этим произведением, мы переживаем ощущение, переданное Пушкиным в романе «Евгений Онегин»: «Что день грядущий мне готовит? Его мой взор напрасно ловит». Герой знал, что дуэль, которая состоится вечером, неизвестно чем закончится: кто после поединка останется в живых, а кто погибнет… С другой стороны, туман, если рассматривать его как некую аналогию, размывает, скрывает от нас контуры будущего, делая их загадочными и непредсказуемыми. А многие ли из нас привыкли задаваться вопросом, что день грядущий нам готовит? Хотя на самом деле неожиданность может иметь место в каждом дне нашей жизни. Когда мы в очередной раз это осознаем, то жизнь наполняется глубиной и смыслом. Тогда в каждом дне можно найти нечто важное, чего не доставало в предыдущих сутках. Потому что каждый день жизни наполнен разными важными смыслами. Но часто мы их не видим, мы их не понимаем. Вот почему многие эзотерики и мудрецы говорят: надо просто осознавать это бытие, понимать, что каждый день жизни – это подарок и вообще смысл твоего пребывания в этом мире.
Когда мы смотрим на утро, изображенное Писсарро, то у нас возникают свои личные ассоциации, может быть, похожие на чьи-то еще. Когда мы открываем глаза, то ощущаем – вот начинается новый день! Но мы еще не пришли в себя после пребывания в необыкновенном, загадочном, парадоксальном пространстве сна, где часть сюжета тут же забывается, но мы все равно еще находимся в параллельном мире и еще не вполне перешли в реальный мир. Удивительно, когда мы засыпаем и просыпаемся, то не ощущаем, что переходим барьер в параллельный мир туда и обратно. А поскольку наш мир, благодаря гаджетам, становится с каждым днем все виртуальней, то системы усовершенствования технических средств скоро размоют границы, и мир действительно станет ирреальным, где одно состояние станет продолжением другого. И мы не будем понимать, где мир реальный, а где – нет. Ведь для тех, которые играют в компьютере, их виртуальный мир абсолютно реален. Их сложно достать оттуда окриками типа: «Кончай играть, идем кушать!» или «Перестань играть, жизнь проходит мимо тебя!». Действительно, где гарантия, что тот, кто тобой командует, прав, а ты не прав? Ведь когда ты предлагаешь чем-то увлеченному человеку поесть, то это физиология, а реальность у него в сознании. Так и здесь – когда смотрим на эту работу, она как бы что-то явившееся из сна. И мы несколько потеряны. Согласитесь, сила произведения как раз в том и заключается, насколько убедительно и искусно мастер передал свои ощущения! Иллюзорность совместил с реальностью: то ли сон, то ли явь…
Посмотрите, как контрастирует работа «Пейзаж со скалами Монфуко», где Писсарро передает горный пейзаж с замшелыми скалами на первом плане. Что он увидел? Что почувствовал? Перед нами, казалось бы, заурядный сюжет! Однако же как прекрасно передана теплота лучей солнца, пробивающихся сквозь кроны осенних деревьев. Они создают цветовые рефлексы и ощущение зачарованности пространством, в котором, как будто в частоколе деревьев, теряется человек. Вероятно, нам не доводилось и никогда не доведется увидеть именно такой пейзаж, но как хорошо он передан Писсарро! Мы чувствуем себя созерцающими этот пейзаж и наслаждающимися его музыкой – впечатляющим крещендо валунов на первом плане. Музыкальность полотна подчеркивается и усиливается благодаря частому и напряженному ритму деревьев. Так всего лишь в кусочке пространства, свидетелем которого стал художник, возник удивительный симфонизм, казалось бы, в совершенно обыденном на первый взгляд пейзаже.