Единственное, о чем приходится сожалеть что нет возможности взять и разместить одно это полотно в тихом уединенном месте, сесть в кресло и созерцать его в одиночестве. Изъян любой экспозиции заключается в том, что нет возможности остаться наедине с картиной и погрузиться в ее внутреннюю жизнь. Мешают группки людей, собравшиеся у картины и обсуждающие ее. Вы слышите разноголосицу и не в состоянии различить, о чем говорит каждая компания. С одной стороны, и не хотелось бы, а с другой – интересно узнать, о чем они дискутируют, из чистого любопытства. Пытаешься вслушаться в разговор одних людей, как тебя отвлекает уже другой диалог. В итоге ты слышишь просто общий гул, из которого доносятся лишь обрывки слов и фраз, отчего остается некое недоумение. Когда перед нами предстает большое количество картин, с одной стороны, это замечательно, с другой стороны, становится сложнее сосредоточиться. В этом тексте мы концентрируем ваше внимание на каждом полотне, описывая его так, чтобы можно было погрузиться в его внутреннюю жизнь и структуру. Но в идеале нужно остаться с картиной наедине, чтобы, по-настоящему, оказавшись в «пространстве» картины, понять ее содержание. Кроме того, мы должны воспринять художника во всем его многообразии, во всей неповторимости переживаемых им состояний. В музейных же коллекциях выставлено достаточно большое число картин, в результате одно произведение спорит с другим, и одно как бы «вытесняет» другое.
К. Писсарро. Пейзаж со скалами Монфуко. 1874. Частная коллекция
Перейдем к «Оперному проезду», который он писал из окна гостиницы. Это не одно произведение, а несколько – целая серия. Посмотрите, как художник передал состояние сумрачного парижского неба, на что в свое время сетовал Модильяни. Когда он поехал в Италию, что было вызвано проблемами со здоровьем, то жаловался, что не может там долго находиться из-за красной яркой природы – его тянет в «сумрачный Париж с его серым небом». Вот он – Париж с неопределенным небом. Кстати, по этому поводу кто-то из критиков Писсарро удивился – разве может быть небо цвета сливочного масла? И прошелся по поводу всех ассоциаций, которые у него возникали с тем или другим пятном на картине Писсарро. Но мы же знаем, что небо бывает не только цвета сливочного масла, но и цвета раскаленной стали, когда на закате участок неба рядом с солнцем сияет пламенем. У Писсарро парижское небо сумрачное, но вместе с тем с палитрой теплых оттенков, которые сочетаются с кремовым цветом стен. Впечатляют и осенние оголенные ветви деревьев, и ритм окон, и уходящая вдаль улица, погружающая наш взгляд в глубину.
Каждая картина содержит в себе некие поводы для переживания, рассуждения, созерцания, понимания себя и для осмысления в себе всех тех впечатлений, которые рождаются в момент созерцания. К примеру, мы видим перед собой иллюзию пространства в котором, между тем не можем потрогать теплую стену здания, открыть створку окна и заглянуть внутрь. Но силой своего воображения можно себе это представить. И эти пятна, с помощью которых изображены окна, по сути дела, побуждают нас понимать, узнавать это пространство, переосмысливать его и переживать. Можно даже попереживать за тех, кто находится за окном, если создать в воображении ситуацию, переживаемую ими. Мы можем представить один из бесконечных эпизодов в череде состояний, которые проживают люди, находящиеся за тем или иным окном. Силой своего воображения мы их туда поселили, поэтому имеем право, уже как зрители, развернуть перед собой картину их жизни и страстей, бушующих в их обособленном мирке.
Сразу вспоминается картина «Атака» Рене Магритта. Там в арочном проеме виден дом с совершенно одинаковыми окнами. Что хотел этим нам сказать художник? А он нам говорит, что за всем одинаковым могут скрываться совершенно разные судьбы. А какие именно – зависит от степени моего обобщения, от моих способностей воссоздать различные ситуации. Пространство картины Писсарро переполняют перемещающиеся люди, живущие своими чаяниями и наполняющие картину особенным бытием. Архитектурные формы в данном случае определяют траекторию, по которой они движутся. Полотно насыщено и ритмом, гармонией, и архитектурой как застывшей музыкой, и все для нас в очередной раз становится вполне музыкальным в этом произведении.
К. Писсарро. Оперный проезд. 1898. Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Москва
А здесь на картине «Пон-Нёф» изображен один из старейших мостов Парижа и праздно фланирующие по нему люди. Приятное чувство праздного шатания знакомо многим. Во французском языке родилось даже такое слово – бульвардье – прогуливаться без цели по бульварам.
Вспоминаются рассказы о том, как Эдуард Мане с Дега катались на втором этаже омнибуса и обсуждали прохожих. Такое времяпрепровождение доставляет удовольствие, потому что ты таким образом социализируешься, предъявляешь себя обществу и знакомишься с многообразием обликов и жизни себе подобных. В этом заключена определенная работа нашего сознания, воображения и собственных ощущений. Мы, к примеру, замечаем красивых людей, к которым у нас невольно возникает притяжение. Соответственно мы демонстрируем себя публике. Когда мы прогуливаемся по улице, то порой возникает ощущение что становимся центром окружающего пространства, подобно тому как это происходило с художником Анри Руссо. Когда выходим на улицу, мы сосредоточены, хотим того или нет, только на себе. И даже в каждом из прохожих можно найти себя. Также, как в «Человеке толпы» Эдгара По главный герой каждый вечер погружался в людской поток и лихорадочно скользил в нем, выхватывая взглядом людей, вбирая в себя мельчайшие детали одежды, улавливая смену настроения по мимике лица, таким образом, наполняясь их переживаниями и чувствами.
На картине мы видим перспективу моста, уводящую наш взгляд вдаль с гуляющим по нему человеком, – в результате возникает гармония архитектуры и людей. Так выглядит Париж в праздничном состоянии, когда в хорошую погоду всех тянет на улицу. Теплая, солнечная погода умножает объем информации и ощущений, которые мы испытываем, выходя на улицу.
Так же привлекали внимание Писсарро крестьянский труд и сами крестьяне. Их тяжелый труд неизменно вызывал в нем сочувствие. На самом деле, каждый для себя может выстроить траекторию рассуждений о жизни людей, труд которых связан с землей. Это изначальный, а потому сакральный, труд человека, смысл всей его жизни. Недаром многие и сейчас получают удовольствие от возделывания земли или выращивания цветов на подоконнике. Еще больше людей мечтают о загородном доме или даже об обычных шести сотках, чтобы там что-то сажать собственными руками и наслаждаться тем, как плоды стараний начинают обретать жизнь и форму. И каждый день мы наблюдаем, насколько подросло растение, появился ли цветок? Магическое появление новой жизни связано и с плодородием земли, которое является основой всего живого. Не случайно говорят, мужчина в первую очередь должен посадить дерево, а уже потом построить дом и родить сына. В этом «стандартном наборе счастья» тоже заключается принципиальный смысл бытия.
К. Писсарро. Пон-Нёф. 1901
На картине «Сбор яблок» изображены крестьяне во время работы. Картина выполнена в технике пуантилизма и наполнена движением, состоянием осуществления смысла бытия. Мы понимаем, что еда, в первую очередь источник энергии, необходимой для поддержания жизни, есть форма продолжения нашего существования. Остальное, условно говоря, бессмысленные нагромождения. Они есть продукт нашего воображения и наших неуемных амбиций и потребностей, ничем не ограничиваемых в силу бесконечности фантазий. Отсюда все начинается. Когда мы с этой позиции рассматриваем труд, то он обретает глубокий смысл.
А изображенные фигуры, которые он пластически выстраивает с диагоналями высокой тени, исполнены очарования, красоты, гармонии. На полотне нет напряжения и особенной динамики. Кто-то наклонился над грядками, кто-то собирает с дерева яблоки. Перед взором разворачивается картина простого, бесхитростного, но важного по смыслу бытия как образец гармонии и красоты. Мы видим, как это проработано по цвету, по вибрации всего пространства и всего эфира, которым наполнено это произведение. В результате картина рождает яркий эмоциональный отклик.
Стоит оценить, насколько музыкальная и театрализованная следующая картина – «Крестьянки, сажающие горох». Крестьяне втыкают колья, по которым, подрастая, вьются ростки бобов. Композиция напоминает античные образцы. И какие-то смутные ассоциации с далеким прошлым эхом отзываются в нас. Тут есть и доля эротики, как своеобразный код, в котором зашифрован смысл бытия. Как они изящны и грациозны! Писсарро наделяет героев изысканной пластичностью. Чего стоит только один ритм плиссированной юбки и абрис, позволяющий угадывать силуэт тела одной из женских фигур! Чувствуется, что мастер сохранил в себе чувство восторга от созерцания красоты, молодости и пластики, которая не может оставить равнодушным мужчину. Тон в картине задает интересный композиционный ритм. Например, эти стержни составляют интересное рассечение пространства, которое придает ему определенное звучание, что еще и сопрягается с движением и колебанием линий, очерчивающих фигуры этих девушек объемами и пятнами, – и все находится в согласованном движении и таком громком звучании, что звук слышен прямо здесь, у картины. Улавливаются даже эмоции! Так обычная бытовая ситуации, некая простая работа, из которой, казалось бы, на первый взгляд невозможно было извлечь ничего существенного, на самом деле стала поводом для инициации ярких впечатлений.
К. Писсарро. Сбор яблок 1888. Художественный музей Далласа. Даллас
И, как уже говорилось, античность проявляется в картине в опосредованном виде, рождая в воображении аналогии с Древней Грецией, поскольку фигуры напоминают изображения девушек в туниках. Потому что Писсарро использует приемы, которые делают, с одной стороны, их явными, а с другой стороны, превращают их в знаки абсолютной гармонии. И все спрессовывается в сгусток впечатлений, который уже не может оставить нас равнодушными. Более того, по цвету, по условности его использования мы понимаем, что техника пуантилизма в этой картине в значительной степени украшает это произведение, отчего изображение становится вибрирующим и трепетным.