Поль Сезанн«Отшельник из Экса» и защитник Золя
Картины Сезанна выполнены в несколько резкой манере. Одного взгляда достаточно, чтобы увидеть их отличие от работ импрессионистов, но понять, в чем же конкретно состоит это отличие, непросто. И только изучение творческого пути Сезанна поможет нам разобраться, почему именно Сезанн стал родоначальником такого явления, как сезаннизм, который оказал значительное влияние на постимпрессионистов и на все последующие течения начала прошлого века, в том числе в нашей стране – например, «Бубновый валет».
Однажды отец Поля, Луи Огюст Сезанн, узнав о намерениях сына стать художником и будучи категорически против, произнес интересную фразу: «Талант губит, кормят деньги». Несмотря на кажущуюся парадоксальность этой фразы, она по-своему актуальна и по сей день. Ведь ныне время чистогана, которое, кстати, очень напоминает те годы, в которые жил Сезанн. А жил он во времена Наполеона III, когда основной лозунг был – «Обогащайтесь!». Это во многом и стало причиной событий, сотрясавших тогда Францию, а именно Парижской коммуны и ее кровавого подавления версальцами.
Луи Огюст Сезанн был одним из тех, кто разбогател на спекуляциях. Родители его были бедными ремесленниками и долго не могли выбраться из нищеты. Но все же дали Луи возможность учиться в Париже. После окончания колледжа Луи уехал в провинциальный Экс-ан-Прованс, где практически все местное население разводило кроликов. Но молодой предприниматель открыл другое дело: стал производить фетровые шляпы и успешно торговать ими. Он был достаточно жестким и последовательным человеком в достижении статуса богача, к которому упорно стремился. И стал впоследствии банкиром. После того, как разорился банк в Экс-ан-Провансе, он стал ссужать кролиководов деньгами и смог таким образом подняться. Мы заостряем внимание на отце Сезанна, человеке крутого нрава, потому что, как уже не раз говорилось, многое в характере потомков закладывается родителями.
Так, жесткость отца, его воля, решительность и цепкость безусловно оказали большое влияние на становление своего отпрыска как личности. Конечно, он подавлял сына. Поль стал замкнутым человеком. Недаром позже друзья называли его «отшельником из Экса». Суровость воспитания повлияла и на его семейное положение, когда, будучи робкого десятка, он не мог долго обрести супругу. А в итоге нашел женщину – Ортанс Фике, которая никогда не питала теплых чувств и с равнодушием относилась к творчеству мужа. Супруги до конца своих дней соблюдали дистанцию. Более того, когда он жил в Эксе во второй половине жизни, она уехала в Париж, потому что, всю жизнь стремилась только к праздности и веселью.
До знакомства с Полем Фике была швеей, потом брошюровщицей, а затем стала позировать этому замкнутому, стеснительному человеку, который, сгорая от желания, долго не мог признаться ей в любви. Этот странный союз оказал влияние на окончательное формирование характера мастера. Остается признать, что рядом с ним не оказалось женщины, которая поддерживал бы его в трудные минуты, да и просто любила, как, например, любила Ренуара его супруга Алина Шариго, которая готова была делать все, лишь бы Огюст занимался творчеством и продвигал свои работы. Она поддерживала все его начинания, а когда Огюст заболел, то окружила его всемерной заботой, вкладывала ему кисть в руки, подавала краски… Сезанну же со своей второй половиной не повезло.
Приятели Поля довольно иронично относились к Фике и называли пренебрежительно «La boule», что в переводе означает «шар». Такое прозвище она получила, потому что была крупного телосложения, а к концу жизни еще больше округлилась. Позже исследователи пытались проследить ее судьбу, но им ничего не удалось узнать. В жизни же Сезанна она сыграла немаловажную роль. Не меньший след в его судьбе оставил и Эмиль Золя.
Поль познакомился с ним в колледже Бурбон. Золя был сыном бедного инженера, который рано умер, оставив семью без содержания. С детства будущий великий французский писатель был презираем своими сверстниками. Они издевались над ним, дразнили, а Сезанн был единственный, кто вступался за него. Известно, как иногда жестоко подростки подвергают гонениям, насмешкам ущербных однокурсников. Такая доля выпала и Золя: он был тщедушным, шепелявил, брызгал слюной при разговоре, не выговаривал буквы С и Т. И, например, вместо «Сезанн» у него получалось «Тетан». Когда мы говорим о великих людях, то порой не предполагаем, что у них могут быть свои изъяны. А они им присущи в той же мере, как и обычным людям Естественно, все насмешки безжалостных сокурсников обрушивались на несчастную голову Эмиля. Сезанн встал на его защиту в первый же день учебы. На следующее утро Золя в благодарность принес ему корзинку с яблоками.
Есть предположение, что эта корзинка с яблоками настолько впечаталась в память Сезанна, что на всех своих натюрмортах он стал изображать именно эти фрукты. Ведь юношеские впечатления самые сильные. Впрочем, яблоки в качестве объекта для натюрморта почему-то довольно часто используются художниками. Может, потому что они – запретные плоды, растущие в Эдемском саду, которые Бог заповедал Адаму и Еве не вкушать? Неизвестно. Но яблоки встречаются почти на всех картинах Сезанна, они то рассыпаны в беспорядке, то аккуратно разложены. И все они производят особенное впечатление! Поражают сочностью, яркостью, колоритом. Кто-то из художников, кажется, Петров-Водкин, даже сказал, что на картинах Сезанна яблоки светятся изнутри.
Кстати, натюрморты стали самостоятельным видом творчества гораздо позднее, чем это могло бы быть, потому что они всегда являлись лишь вспомогательным элементом для завершения антуража картин и только потом вылились в отдельную творческую форму. И одним из тех, кто сделал натюрморты полноценным, самостоятельным видом изобразительного искусства, был Сезанн.
Впоследствии отношения Поля и Эмиля переросли в тесную, искреннюю дружбу. А вскоре к ним примкнул и Бастиан Байль, тоже ученик колледжа. Так объединились три интеллектуала. Поэтому Поль не был уж таким замкнутым человеком, как его описывают некоторые исследователи. Американская импрессионистка Мэри Кассетт, вообще, назвала его «медведем с тонкой душой». То есть внешне он выглядит суровым человеком, не вызывающим симпатию, но внутри жесткой оболочки скрывается утонченная натура. Это видно даже по его автопортрету. Действительно, он трудно налаживал дружеские связи.
Например, когда импрессионисты устраивали посиделки, то он тихонько сидел в углу. И, по сути, не выставлял напоказ свой высокий интеллект, хотя учился блестяще, писал стихи на латинском языке. С удовольствием овладевал мертвыми языками.
В колледже все три друга мечтали о карьере, о высоком, о романтическом, прекрасном, о том, как они будут заниматься поэзией. Бродили по окрестностям Экс-ан-Прованса, проводили время в путешествиях и романтических мечтаниях. Мне кажется, такие вылазки и сформировали удивительно тонкую душу Сезанна. Пока не происходит более полного знакомства с личностью художника, возникает ошибочное впечатление, что у него суровый характер (впрочем, это неудивительно, мы часто грешим поспешными и поверхностными суждениями о характере и поведении окружающих). Тем более что его творчеству присущи сдержанность и строгость. Утверждая, что пространство строится за счет взаимно перпендикулярных линий, он таким образом закладывал теоретические основы конструктивизма. Есть предположение, что вообще истоки конструктивизма лежат в творчестве Сезанна. Может быть, Сезанн произвел более серьезное, более глубокое воздействие на все последующее искусство. На общем фоне целого ряда художников он вообще выглядит вершиной.
П. Сезанн. Три купальщицы. 1874–1875. Музей Орсе. Париж
Пикассо преклонялся перед ним. Когда состоялась большая выставка работ Сезанна в 1895 году, Пикассо под ее воздействием стал творить совершенно по-другому. Более того, называл его «Сезанн-пат-рон». А Матисс купил его «Трех купальщиц», и когда у него возникали сложные творческие вопросы, то обращался к этому полотну со словами: «Я учусь у Сезанна, а Сезанн не может ошибаться!» Какой авторитет он приобрел в глазах тех, кто сами по себе являются серьезными фигурами мировой живописи! Достаточно вспомнить выразительные по колориту, звонкости и декоративности работы Матисса. Чем больше знакомимся с творчеством Сезанна и чем лучше его узнаем, тем более значительной становится его фигура. Но удивительное дело – современники его работы не воспринимали. Поначалу их отвергали, считали грубыми. С 1864 по 1869 год Салон каждый раз, регулярно отклонял работы Сезанна. Многие художники считали, что он пишет примитивно и даже в какой-то степени неумело.
Что и как влияло на его становление и формирование личности? В доме Сезаннов царила суровая атмосфера, которая выработала в нем дисциплинированность, закалила характер Поля, что в дальнейшем помогло пережить ему трудные времена. Ведь когда работы художников отвергают и не признают, некоторые из них оказываются не в состоянии противостоять ударам судьбы. Достаточно вспомнить историю, рассказанную Пикассо. Однажды он стал свидетелем, как в своей мастерской на балке повесился его друг – немецкий художник Вигель. Были другие случаи, когда отчаявшиеся, не нашедшие себя люди добровольно уходили из жизни. Потому-то Золя на протяжении многих лет и звал Сезанна в Париж, где у того было больше шансов себя реализовать. Говорил, что там можно добиться успеха: «Бросай провинцию, приезжай в столицу, только здесь можно творить, что хочешь. Тут Лувр, тут все гении!» Сразу вспоминается Ренуар, который сбегал в свободное от работы время в Лувр и там учился мастерству. Вспоминается также и Мане, который туда ходил чуть ли ни каждый день. Все известные импрессионисты и французские художники черпали вдохновение у великих в Лувре.
Но Поль долго не мог расстаться с Экс-ан-Провансом. Он к нему привык. Как это часто бывает и с нами, когда мы прирастаем душой к чему-то привычному, удобному, комфортному, где царит привычная атмосфера и не надо менять привычный круг общения. В Эксе сохранялись патриархальные традиции, здесь все как будто остановилось – и время, и люди. Хотя когда-то это был главный город провинции Прованс, блиставший в свое время, но со временем город угас, разделившись на отдельные районы. Был район аристократов, которые изо всех сил держались за свои прошлые привилегии и не общались с другой частью города, в которой жили буржуа и простолюдины. В такой не очень дружелюбной, но относительно спокойной атмосфере жил мастер.