Его жена Ортанс Фике даже не приехала на похороны. Не зря окружение Сезанна ее не принимало. Она, конечно, была женщиной малообразованной, но в жизни порой даже невежественный человек старается подняться до уровня партнера и достигает успеха. Фике же совершенно пренебрегала образованием, и тем самым вызывала отторжение интеллектуального окружения мужа, который общался с элитой – писателями и художниками. И вот, по словам недоброжелателей, она не то что не приехала позаботиться о заболевшем супруге, но даже не попрощалась с ним. Правда, есть свидетельства, что на то были объективные причины. Но, как говорится, вопросы остаются.
После того, как Сезанн ушел из жизни, его работы приобрели должное признание. В популяризации его творчества принял участие Амбруаз Воллар, известный торговец и покровитель искусства, который дружил и с Ренуаром, и с Пикассо, и со многими другими импрессионистами. Известен случай, когда Диего Ривера, который увидел работы Сезанна в окнах лавки Амбруаза, провел целый день перед витриной, будучи потрясен его полотнами. Удивительное стечение обстоятельств – Воллар, Сезанн, Ривера. И подобных переплетений в жизни случается очень много. В такие моменты чувствуется, что связь времен – неоспоримый факт!
Был у Сезанна еще один учитель в Экс-ан-Провансе – директор геологического музея Марейон, весьма эрудированный человек. Много рассказывал ему о геологии, о природе. Беседы с ученым не прошли даром: Сезанн верил, что всему лучшему человек должен учиться у природы. Ведь мы, люди, – ее часть, о чем редко задумываемся. Горделиво считаем себя независимыми сущностями. Как говорили герои мультфильма «Трое из Простоквашино», «мы ничьи, мы собственные». Но нет, мы не собственные. Мы – многоликая, многообразная, бесконечная часть природы.
И вот в разговоре с Сезанном директор музея вспомнил, как познакомился с одним немецким музыкантом, который исполнял произведения Вагнера. Удивительное дело, как вдруг из цепи невероятного стечения событий, судеб, обстоятельств появляется неожиданное звено – Рихард Вагнер. Великий композитор, который в свое время опрокинул все представления о музыке! Весь мир знает его «Полет валькирий» из оперы «Валькирия» – по силе, энергетике, по страстному прорыву в будущее. Правда, три спектакля его оперы «Тангейзер» в Париже провалились. Но тем не менее часть публики, и художники в том числе, поразились его музыке. И тогда Марейон пригласил в Экс-ан-Прованс немецкого музыканта, который играл отрывки из «Тангейзера». В итоге картина «Увертюра к «Тангейзеру» Сезанна стала результатом поклонения перед творчеством Вагнера.
Возможно, и в нашем сознании переплетаются разные веяния, имена и события, которые одновременно говорят о многом, происходящем в жизни. Может, и сегодня случаются такие явления, значение которых нами не осознаются? Поэтому мы должны, прикасаясь к каким-то именам, пытаться выстроить некие цепочки между ними. Связано ли это с изобразительным искусством, с музыкой, с литературой, с иными видами творчества – мы просто должны уметь находить их удивительные, тончайшие переплетения. Может быть, потянув за одну из нитей, увидим что-то, что явится провозвестником будущего? А может, это что-то присутствует рядом с нами прямо сейчас! Может, оно уже здесь, а мы его не знаем, не чувствуем? Как со временем расстраиваются рояли, так и мы в своей реальной жизни, постоянно находясь в раздираемых нас обстоятельствах, теряем свою внутреннюю настройку. А чтобы ее обрести, многие из нас, например, идут в храм. Оставляют перед его порогом все суетное и настраиваются на что-то важное, нужное, сосредотачиваясь на внутренних переживаниях и ответственности.
Имеется в виду ответственность не перед кем-то, да простят нас наши близкие, а перед самим собой, перед своим собственным предназначением, о котором никогда не стоит забывать. Когда это касается судьбы такого человека, как Сезанн, приходит понимание, что в нем его камертональная сущность и была основной: она все время возвращала его на тот тернистый путь, которым он шел. Как говорят, через тернии – к звездам. За расхожим смыслом этого крылатого выражения кроется еще и другое. Ведь звезды высоко. Как же до них добраться? Но звезды не только на небе. Основная звезда – внутри нас. Измените себя – и все улучшится вокруг нас. Именно эта звезда, которая горит внутри нас, требует постоянной настройки. А для этого нужен камертон. Относительно чего и кого мы можем настраиваться? Это вопрос сакраментальный. С одной стороны, говорят – не сотвори себе кумира. А с другой стороны, мы же должны по кому-то или чему-то настраиваться? Может, по тому, кто каким-то образом помогает нам понять, что мы должны сделать? В этом отношении художники, судьбы и в большей работы которых мы рассматриваем, могут помочь нам приблизиться к пониманию мира вокруг себя и в себе.
Искусство – это форма переосмысления и гармонизации окружающего мира в пределах человеческой культуры, потому что часто мы сами своими стихийными, непродуманными действиями вносим беспорядок в наш огромный мир. Ведь действительно многие наши действия стихийны. А когда художник сосредотачивается, он находит какие-то гармонические отношения, и заботится об одном – о создании некой квинтэссенции, вносящей стройность в его восприятие мира. По сути, это тоже некий мир, построенный по своим внутренним законам. Если мы ориентируемся на них, пытаемся их чувствовать, то начинаем понимать искусство. Например, на картины Сезанна надо смотреть долго и пристально, вбирать в себя то, чем они наполнены: тончайшие колористические отношения и пластические решения. Сезанна, как мало кого, надо смотреть подолгу. Потому что, когда мы смотрим на его бесконечное количество натюрмортов, они удивительным образом резонируют в душе. И создают ощущение необычной музыки. Мы все время возвращаемся к тому, что искусство – это музыка. Даже когда мы рассматриваем тип и характер человека, то можем применять аналогии, связанные с музыкой, и рассуждаем о темпе музыки, которая является произведением, продолжающимся от момента, когда оно начинается, и до того момента, когда заканчивается. По сути, это отдельное музыкальное произведение, где можно увидеть и кульминационные, и некие элегичные вариации. Представьте себе, что вы переживаете сумму сложных чувств, где есть взлеты, падения, диминуэндо, грустные, лирические и трагические мгновения. Тогда мы понимаем, что не только произведения искусства, но и весь мир наполнен музыкой! И наша жизнь – тоже своего рода симфония. Правда, ее гармония зависит от нашего образа жизни.
Так и полотна Сезанна создают ощущение полифонии. Когда мы видим во всем многообразии его работы, то понимаем, насколько велик, насколько глубок, насколько широк Сезанн в своем творчестве! И возвращаясь к мысли о камертоне: мы, затаив дыхание, вбираем, впитываем в себя все то, что видим на картинах, сопереживаем тому, что на них изображено, вникаем в повествование, которое разворачивается перед нами – все это позволяет нам понять глубже, ближе человека, который создал это произведение искусства.
А ведь как обычно люди себя ведут в картинной галерее на открытии выставок? Как на светских балах или вечеринках: «О, как твои дела?». И дальше пошли к столу с закусками. Эта флуктуация, обмен улыбками и дежурными приветствиями напоминают посетителей музеев: «О, Ренуар! О, Сезанн! А вот Дега. Я о нем читал там что-то». Поведение такое же, как и на вечеринке. Но нет полного погружения. Нет знакомства не то чтобы с личностью мастера, а и с тем, что эта личность выражает.
Изобразительное искусство – такой вид творчества, в котором невозможно добиться совершенства во всем объеме: в композиции, в живописи, в рисунке. Так, художник может быть хорошим живописцем, но не очень хорошим рисовальщиком, хороший рисовальщик, но не вполне хорошим мастером композиции и так далее. Абсолюта достичь невозможно. Но так или иначе произведения искусства приближают и нас к определенным представлениям о стройности мира, гармонии, позволяют тоньше чувствовать цветовые отношения, ощущать смыслы композиционных построений.
Цвет не должен нами восприниматься как краска. Цвет – это очень мощный информационный сигнал. Цветовые сочетания сосуществуют в форме неких подсознательных импульсов (сигналов). Не случайно говорят, что живопись – это один из сложнейших видов восприятия и передачи ощущений реальности в измененной форме. Недаром человеческий глаз различает огромное количество оттенков. И до сих пор специалисты спорят, что такое тон, что такое цвет, что такое яркость и свет – настолько тонки градации. Живопись, по сути, – это форма сложнейшего переплетения изобразительных элементов на поверхности полотна. К этому добавляется зависимость от особенности восприятия художника и зрителя.
Ведь наш глаз смотрит не по четко выверенной траектории. Воздействие картины – подобно информационным вспышкам, которые мы получаем, накапливаем в своем воображении, дополняя ими свое представление о мире. Картина как будто постоянно пульсирует перед нашим взором. Она не воспринимается нами, как нечто цельное. Ее мозг «собирает» и «составляет», а глубокое восприятие происходит в форме эмоционального отклика. Уже упоминалась фраза Петрова-Водкина, что натюрморты Сезанна светятся изнутри и что они пульсируют. Более того, мастер деформирует пространство. Не случайно Пикассо говорил, что «я пишу не то, что вижу, а пишу то, что знаю». Это означает, что каждый из нас преломляет действительность. Всякий раз, когда мы пытаемся воспроизвести реальность, с неизбежностью ее искажаем. Потому что мозг так устроен: он свободен в своем внутреннем восприятии, а тем более, в интерпретации. Копировать невозможно. Мы все равно изменяем реальность. Сличите то, что вы сделали, с тем, что есть – это будет уже другое. Даже когда вы рисуете ученически по клеточкам. Гениальное же сознание осознанно все преломляет и изменяет. Мы вообще призваны изменить мир. Особенно в молодости, когда так жгуче стремление к переменам. Как пелось в «Интернационале», «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, м