Задвинув шторы, я возвращаюсь к рабочему столу.
– И как все прошло?
Серые глаза дяди Зака смотрят на меня внимательно, под их тяжестью хочется сдаться. Я задыхаюсь от невысказанных слов, которые горят в моем горле.
– Так себе, – вру я. – Лучше бы осталась дома.
– Вот как. Ты продолжаешь бегать? С твоей умственной нагрузкой тебе полезны физические упражнения.
– Хотела выйти на пробежку после нашего звонка, – несмело произношу я, снова кидая взгляд на окно.
Я любила Кингстон еще по одной главной причине: здесь безопасно. Лучшая охрана, лучшие технологии, полностью закрытая территория. Если не брать в расчет жестокий и аморальный клуб, мне и вправду было спокойно.
До субботней ночи.
– Отличная идея, Кэтти. Напиши, как вернешься. Пока, крольчонок.
– Пока, Зак.
Я вешаю трубку, раздумывая над этой идеей, а потом решительно иду переодеваться в спортивную форму. Натянув на себя черные леггинсы с ветровкой, я обуваю кроссовки и выхожу на пробежку.
К черту, все это.
Без понятия, откуда взялась эта странная паранойя, но я не желаю идти у нее на поводу и ограничивать себя из-за глупых страхов.
Моя кровь бурлит при воспоминании о вечеринке. О том, какие ужасные вещи там творились. Я чудом вытащила Марка, вдоволь наглотавшись соленой воды, но благо все обошлось.
Меня даже не доставал Эрик Боулмен, хоть я и ждала скорой расправы из-за моего удара. На меня смотрели все ученики Кингстона, меня обсуждали, но на протяжении недели меня никто не тревожил.
Интересно, так все и будет продолжаться? Или..
Никакого или.
Кэт, – прошу я себя. – Успокойся.
Холодный воздух приводит меня в чувства.
Я с наслаждением втягиваю в себя запах сырой земли и прелой листвы, пока бегу в сторону футбольного поля. Бег всегда помогает мне сосредоточиться, очистить голову, но, к сожалению, не в этот раз…
Густые деревья леса больше не кажутся мне привлекательными, а хруст под ногами приводит в настоящий ужас и заставляет прислушиваться к каждому шороху. Выйдя на протяженную аллею, на меня с новой силой накатывает паника.
Я замедляюсь, чтобы выключить музыку в наушниках, и продолжаю бежать.
На улице темнее, чем я ожидала. Тусклые желтые огни едва ли способны подавить мое разыгравшееся воображение. Это не в первый раз, когда я бегаю после захода солнца, но почему-то именно сегодня мне неспокойно.
В животе все сжимается. Мне приходится глубоко дышать, чтобы не скатиться в паническую атаку. Моя скорость все больше, но это не помогает рассеять ужасающих призраков.
Опять это дурацкое ощущение.
Словно кто-то смотрит на меня.
Кто-то позади меня.
Я резко останавливаюсь, загнанно дыша.
Черт возьми, Кэт, ты спятила! Здесь никого нет! А если и есть, то это студенты, преподаватели или персонал.
С деревьев доносится шорох, и мое сердце на миг останавливается.
У меня перехватывает дыхание, но я не останавливаю попытки сохранять хладнокровие, а затем пускаюсь в бег. Очень-очень быстрый бег.
Боже, да я никогда в жизни так быстро не бегала. Мои мышцы горят от напряжения, а легкие вот-вот лопнут.
Я почти у кампуса…
Почти…
Но резко останавливаюсь, когда вдалеке вдруг мелькает высокая темная фигура. Крик застревает в моем горле. Я пячусь к двери спиной, боясь, что на меня нападут. Но стоит отвлечься на вход в общежитие и вернуть взгляд на деревья, как фигура исчезает.
Дело в том, что это не в первый раз. И не во второй.
После школы, во время уроков, во время прогулки – я замечала кого-то. Этот кто-то даже не пытается быть незамеченным.
За мной кто-то следит.
Я чувствую на себе пристальные взгляды.
Или мне так кажется?..
Черт побери, да что со мной такое?
Оказавшись у себя в комнате, я несколько раз проверяю заперта ли дверь и замираю прямо на пороге. На мрачном холсте сверкает яркое багровое пятно свежей краски.
Краски, которую я совершенно точно не наносила.
***
Я ненавижу то, как в последнее время меня поглощает тревожность.
И еще я ненавижу свою успеваемость. Моя первая “С+”, выведенная отвратительными красными чернилами, смотрит на меня с усмешкой и вызывает противную тошноту.
В последний раз я получила С на уроке черчения.
Когда мне было девять.
И то, у меня был сломан палец, я физически не могла делать четкие эскизы. Но “С+” по тригонометрии – это просто удар под дых. И новый преподаватель искусств меня невзлюбила… Превосходное начало семестра!
Я встаю из-за стола и захлопываю тетрадь. Я использую конюшню, как укромное место, в котором можно спрятаться. Эль обожала быть волонтером, и взяла меня сюда за компанию, за что я ей сильно благодарна.
До ужина у меня есть около часа, чтобы почистить и покормить лошадей. Наконец, оставшись наедине с моей любимицей Блюбелл, я провожу рукой по ее светлой шее и начинаю с нажимом гладить – слишком нежные прикосновения лошади воспринимают как щекотку.
– Скажи, Колокольчик, я спятила? – тихо спрашиваю я, заглядывая в ее добрые глаза.
Навязчивое желание обернуться никуда не уходит.
Словно я везде вижу его. Призрака.
Нет, призраком была я, а моя тень была Охотником, который желал поглотить меня полностью и без остатка. Всю неделю я уверяю себя, что это лишь игры моего больного воображения. Больше не было никаких признаков преследования: кроме разве что ощущения пристального взгляда и того случая с краской. Но то и другое я могла списать на паранойю.
Может быть, я действительно тогда добавила красный и не заметила?
Погладив Блюбелл напоследок, я распускаю волосы и иду в сторону главного здания. Под конец сентября учащаются дожди, и даже сейчас, несмотря на проглядывающее солнце, есть небольшая морось.
Как ни странно, небольшая прогулка и божественный запах озона успокаивает меня. Редкие капли попадают на телефон. Прикрывая ладонью экран, я захожу в общий чат девочек, чтобы проверить сообщения.
Эмма: меня пугает сентябрь. Прошла половина месяца, а траты по моим счетам выглядят так, словно я купила машину.
Элеонор: *смеющийся эмодзи* Опять новая сумка?
Эмма: нет, организовываю путешествие на конец декабря. Мама хочет поехать в Куршевель, чтобы покататься на лыжах. Поедите с нами?
Элеонор: я пас.
Эмма: Кэт? Напиши, как освободишься.
Катерина: я тоже не смогу, обещала Мари провести рождество в Лондоне *грустный эмодзи*. Вы в столовой?
Эмма: предатели. Да, мы в столовой. Тут всадник апокалипсиса и задница кузен. Взяли тебе ужин, ты скоро?
Я прикусываю губу и останавливаюсь посреди дороги, когда вижу последнюю строчку. Интуиция кричит о том, что нужно развернуться и бежать, а здравый смысл, как всегда, проявляет гордость:
Боже, Катерина. Если ты будешь бояться всех восемнадцатилетних мудаков, то можно просто не выходить из дома.
***
Обеденный зал Кингстона – это довольно сложное строение, представляющее собой средневековый холл с необычным столом на возвышении, за которым иногда трапезничали профессора. Нам приходилось есть не только под пристальным вниманием учителей, но еще и картин семнадцатого века – лица Рембрандта и Вермеера выделялись за счет подсветки и смотрели на нас с неодобрением.
Или на меня.
К черту, спокойствие.
Да, “С+” все никак не могла выйти из головы, и когда я, наконец, захожу в зал, на моем лице читается: “скажите мне хоть слово, и я убью вас на месте”.
Увидев девочек, я машу им рукой и подхожу к столу, за которым меня уже ждали томленые овощи и жареная курица. В холле стоит странный ажиотаж, впрочем, причина излишней возбужденности становится ясна сразу – в самом дальнем углу в окружении десятки других ребят сидят Чон Хван и Эрик Боулмен. Последний, закинув на стол ноги и пуская в потолок дым, неторопливо курит, не заботясь о мнении преподавателей.
Господи, ну что за придурок.
– Ты сегодня поздно, – произносит Эмма, нахмурившись.
– Да, задержалась в конюшне, – каким-то чудом я ухитряюсь изобразить на лице улыбку и аккуратно наливаю себе зеленый чай. – Как прошел ваш день?
Эль громко вздыхает.
– Лучше не спрашивай.
– Латынь? – понятливо уточняет Эмма.
– Да.
– Я могу позаниматься с тобой, – предлагаю я, почти не подумав. Черт, придется как-то совместить дополнительные уроки по математике и помощь Элеонор, но уверена, у меня получится найти время. – Например, в субботу.
Эмма категорично машет головой.
– Отныне суббота – священный день недели, Кэтти! Больше никакой учебы, в эту субботу мы точно едем на вечеринку в Элгин. У Вивьен день рождения, нам нужно обсудить подарок.
Я содрогаюсь при одном воспоминании о том, что произошло в прошлый раз.
– Нет, я не поеду. Мне нужно… – мой голос обрывается, когда я вижу новых посетителей.
В столовую Кингстона под всеобщий гул приветствий заходят Кастил Сноу и Аарон Кинг. Я хмурюсь, думая, что те здесь забыли. Обычно они не обедают в общем зале. Эти богатые засранцы живут в своих резиденциях и ездят в школу только на учебу.
Я заставляю себя собраться и прочищаю горло, игнорируя пристальный взгляд рыжеволосого дьявола. Чертов Эрик Боулмен все-таки заметил меня.
– Мне нужно учиться.
– Тебе? – Эмма хмурится, скрещивая руки на груди. – Ты издеваешься, мисс заучка? Вот кому-кому, а тебе точно не нужно учиться. Ты и так…
– Эмма, – обрываю я. – В эту субботу я буду учиться.
Наверное стоило рассказать девочкам о моей позорной “С+”, однако одна мысль об этом вызывает во мне стыд.
“Тебе просто нужно взять себя в руки, потратить чуть больше времени на учебу и попросить миссис Гилмор дать дополнительное задание, чтобы наладить статистику” – такая мантра позволяет мне успокоить нервы и даже почти не обращать внимание на высоких монстров в конце обеденного зала.