Влюблена не в Кастила Сноу, а в самую темную версию, которую я почти никогда не показываю другим людям.
Когда девушка заворачивает на густую пустынную аллею, окруженную столетними высокими деревьями, я, наконец, показываюсь и бегу рядом. Она знала, что я подойду ближе, что я следую за ней, как чертов сталкер, поэтому даже почти не вздрагивает.
Почти.
Ее мягкие губы приоткрываются в легком вдохе, отчего мой член дергается.
Блядь.
Что она делает со мной?
Катерина слегка замедляется, вытаскивает наушники и недовольно произносит:
– Я заявлю на тебя.
На моих губах расцветает жестокая усмешка.
– Правда? И что ты укажешь в рапорте? То, как ты распалась на части, когда мои пальцы были внутри тебя?
Теперь Кэт действительно вздрагивает и шумно выдыхает. Дерьмо, я действую на нее также разрушительно, как она на меня. Ее плечи опускаются, словно она борется с собой. Не стоит бороться, котенок. Ни с самой собой, ни тем более – со мной.
Капли дождя усиливаются, мокрая одежда прилегает к ее телу, но, кажется, Катерину это не заботит. Она продолжает бежать, нахмурившись и, черт возьми, игнорируя меня. Мы достаточно далеко от корпусов, и по какой-то причине я не хочу, чтобы Кэт заболела, поэтому я беру ее за руку и мягко толкаю в сторону деревьев.
Моя грудь прижимается к ее груди. Ее мягкое тело прилегает к моему, и стук ее сердца смешивается с моим собственным.
Почему я думаю о ней, как о гребаном наркотике?
Какого черта я не могу оторваться от нее?
– Почему ты никогда не используешь зонт? – хрипло спрашиваю я, аккуратно убирая ее мокрую прядь со лба.
Катерина судорожно вздыхает. Ее большие грозовые глаза смотрят на меня прямо.
Я пришел сюда с единственным намерением отыметь ее по полной программе. Я собирался трахнуть ее рот, наслаждаясь слезами, которые текли бы по ее красивому лицу.
Но это было до того, как она посмотрела на меня этим мягким взглядом.
Мой маленький невинный котенок укротил демонов.
Буря во мне постепенно сходит на нет, когда я разглядываю серебряные оттенки на радужке. Вот как должны выглядеть правильные глаза. Самые красивые глаза.
– Прекрати меня преследовать! – Кэт хмурится, пытается оттолкнуть, но я продолжаю стоять на месте, оставаясь неподвижным.
– Ты же знаешь, что я не прекращу. Никогда, – я провожу пальцами по ее лицу, в то время как она продолжает дрожать. Ей холодно? – Возьми мою толстовку. Или куртку.
– Я не буду брать твою одежду, – она поджимает губы, дыша рвано и как-то задушено. – И я хочу вернуть твой подарок.
Я позволяю себе тот вид усмешки, который обычно пугает людей до смерти.
– Ты не вернешь его мне, Катерина. Даже не думай об этом. Иначе ты встретишься с последствиями, к которым не будешь готова.
– Я уже выкинула часть… – Ее взгляд упирается в мою шею. Что, блядь, она сделала? – Я выкинула цветы.
– Тогда я накажу тебя, – отвечаю я спокойно, наслаждаясь каждой метаморфозой на ее лице.
Ее подбородок дрожит. Катерина теряет контроль.
Отлично.
– Ты сумасшедший.
– Виноват. Книги ты тоже выбросила?
Несмотря на дождь в Кингстоне начинает проглядывать солнце. Утренний свет проникает между огромными зелеными деревьями и падает на лицо Катерины.
И тут происходит нечто любопытное.
Под мягким светом, целующим ее щеку и глаза, серый цвет ее радужки светлеет до леденящего душу серебра, обнажая крошечные вкрапления бирюзы.
Потрясающе.
– Я не собираюсь за тебя замуж, – быстро произносит Кэт, не подумав. Краснота покрывает прекрасную кожу, заливая ее лицо румянцем.
Неожиданно для себя я улыбаюсь.
Обои на ее телефоне гласят: «Я выйду замуж за любого, кто купит мне все книги Достоевского». И я купил не только все книги, но и нашел несколько первых изданий.
– Не борись с неизбежным, Катерина, – я наклоняюсь, беру пальцами ее подбородок и шепчу прямо в губы: – Ты будешь моей. Ты создана для меня. Разве ты этого не видишь?
Кэт продолжает дрожать, словно ее вот-вот снесет ветром. Я закрываю ее тело таким образом, чтобы ей не было холодно.
– Сними маску, – бормочет она, ее шея покрывается мурашками под моими прикосновениями.
– Нет.
– Я ненавижу тебя.
– Неправда.
– Ты чертов псих.
– А вот это правда. Ты боишься меня?
Ее веки прикрываются, когда я целую Кэт в щеку. Никогда не замечал за собой желания быть ласковым, но мои движения именное такие. И голос. Почему? Я попросту не хочу спугнуть ее.
– Ты хочешь, чтобы я боялась тебя? – она продолжает тихо дрожать в моих объятьях, и по моему позвоночнику ползет плохое чувство. Дерьмовое, я бы сказал.
Я не хочу, чтобы она боялась меня. Я хочу защитить Катерину от всего гребаного мира.
– Отвечай на вопрос, Катерина.
Еще один поцелуй. И еще – прямиком в крошечную родинку. Моя Кэт такая отзывчивая, с ума сойти.
– Как тебя зовут? – ее голос обрывается, когда я дотрагиваюсь до шеи. – Почему ты не снимаешь маску?
Я прикусываю нежную кожу возле громкого пульса, наслаждаясь ее вкусом. Вкусная девочка. И вся моя.
– Ты не будешь отвечать на мои вопросы? – Катерина почти задыхается, когда я беру ее за затылок и сталкиваю нас лбами.
– Почему ты такая упрямая?
– Ты вообще слышишь меня? – ее глаза горят так, словно те собрали в себе весь солнечный свет Великобритании. – Зачем ты преследуешь меня? Что ты собираешься сделать?
– Я собираюсь поцеловать тебя по-настоящему, – шепчу я ей в губы. – Только не бойся.
А затем я впиваюсь в них с гортанным стоном.
Она не отстраняется. Не отворачивается.
Ее ресницы трепещут по щекам, когда я кусаю ее нижнюю губу и проникаю языком вовнутрь. Из ее хрупкого тела вырывается тихий стон, и я поглощаю этот звук полностью.
Съедаю до дна.
Наши зубы стукаются, языки борются, ее движения неопытны, будто бы Катерина никогда раньше не целовалась. Я беру ее лицо в ладони и проникаю глубже, чувствуя легкий вишневый вкус во рту.
Господи-блядь-твою-мать.
Я фантазировал о ней все дни, проведенные в Нью-Йорке. Каждое утро, и каждый вечер, отвлекаясь от важных дел. Каждую секунду каждого гребаного дня все что я хотел – это почувствовать ее.
И вот она в моих руках. Трепещет. Всхлипывает. И стонет, приникая ближе.
Ее пальцы хватают меня за ворот куртки, и я жду момента, когда она, наконец, оттолкнет меня.
Но она не отталкивает.
Она дрожит.
Я пирую на ее прекрасных губах, терпеливо уча, как нужно целоваться. Но мне плевать на ее неопытность, я поглощаю каждое движение ее языка, чувствуя, что скоро взорвусь. Мой член больно упирается в джинсы, и я мечтаю трахнуть ее прямо здесь, в лесу Шотландии, но вместо этого я отрываюсь от ее восхитительного рта и шепчу, покрывая ее лицо поцелуями:
– Всего неделя без тебя, и я совершенно спятил.
– Ты ненормальный. Мы едва знакомы, – шепчет Кэт, прикрыв глаза и принимая каждое мое прикосновение. Мой живот сжимается от того, насколько она идеальна в моих руках. – Ты просто пропал после того как… – она обрывает фразу.
В тихих словах звучит обида, и я отстраняюсь от нее, внимательно заглядывая в ее влажные глаза.
– Ты желаешь моего внимания? – я пытаюсь сдержать ухмылку, которая так и рвется из глубины моей души. – Признайся, ты ласкала себя на этой неделе, думая обо мне?
Катерина застывает. Красный оттенок снова покрывает ее щеки.
Она любит меня.
Окей, возможно еще не любит, но она определенно жаждет меня.
– Нет, – Кэт поджимает губы, смотря на меня этим восхитительным хмурым взглядом. – И ты можешь не говорить об этом?
Дерьмо. Я все-таки съем ее.
Не заглушая своих порывов, я жадно целую ее вновь, вытаскивая из нее эти превосходные звуки. Стоны, вздохи… скоро это будет мое имя.
– О чем не говорить?
Она судорожно выдыхает.
– Ты знаешь.
– Просвяти меня.
– Прекрати делать это, – шепчет она, терпеливо принимая все мои прикосновения. Нет, она наслаждается ими.
– Делать что?
– Боже… Ты просто невыносим, ты ведь знаешь об этом?
– Но ты скучала по мне? – спрашиваю я в перерывах между шумными и влажными поцелуями.
Я целовал кого-нибудь также?
И целовал ли я кого-то до секса, а не после?
– Нет. Конечно нет.
– Неужели?
Я прекращаю поцелуй, находясь в миллиметре от ее губ. Между нами такое напряжение, что воздух вокруг трещит по швам. Как и мое терпение по отношению к этой странной девушке.
– Ты всегда переспрашиваешь одно и то же? – она тянется ко мне. Катерина тянется к моим губам, черт возьми. Я усмехаюсь.
– Только когда ты лжешь, мой маленький пока еще невинный котенок – но это ненадолго. Ты скучала по мне, Кэт?
– Я… – она шепчет тихо-тихо. Но я слышу, котенок. Я всегда тебя слышу. – Я отправила тебе сообщение. Ты такой подоно…
Я кусаю ее за губу. Больно. Из ее глаз моментально нахлынывают слезы, и я слизываю каждую каплю.
– Хватит оскорблений, Катерина. В конце концов, я действительно могу стать подонком.
Она снова хмурится, а затем глубоко вздыхает и смотрит на меня в упор.
– У меня был трансатлантический перелет, – зачем-то поясняю я. Мне не нравится обида в ее прекрасных серых глазах. – Вероятно сообщения не дошли. Что ты хотела сказать мне, котенок?
Катерина продолжает тихо дрожать, наблюдая за тем, как я снимаю с себя куртку. Я остаюсь в одной толстовке, ткань которой застревает на прессе. Румянец на щеках девушки становится ярче, когда она видит мой торс, и Катерина тут же отворачивается.
Она определенно без ума от меня.
Я вновь улыбаюсь, натягивая на нее свою куртку. Катерина – высокая, немного выше большинства девушек, однако в моей одежде она утопает.
А еще Кэт такая крошечная по сравнению со мной. Идеальная. Изумительная. Она осознает насколько красива? И я имею в виду не только внешность.