Кеды с шумом падают на пол, как и мое благоразумие. Мой голос никогда еще не был таким дрожащим:
– Второе.
– Положи ноги на мои плечи, Катерина, – приказывает он. Мои щеки, шею и грудь опаляет жаром и я слушаюсь, напряженно следя за тем, как парень опускается вниз. Мой вздох эхом проносится в воздухе, когда его язык проводит по внутренней стороне бедра в то время как пальцы впиваются в кожу.
Он кусает меня. Сильно. И я стону, запрокидывая голову назад.
– Смотри на меня, Катерина, – он отодвигает ткань трусиков в сторону и проводит пальцем по моей сердцевине, размазывая скопившуюся влагу. – Смотри, как ты течешь для меня. Ты будешь хорошей девочкой?
Я прикусываю губу, когда слышу хрипоту в его прекрасном пугающем голосе и смущенно киваю. Мне хочется сорвать этот чертов капюшон, чтобы увидеть как его волосы исчезают у меня между ног, но вместо этого я снова судорожно вздыхаю. Он широко проводит языком по моей киске, задевая зубами клитор.
– Ты просто насквозь мокрая. Отчего ты возбудилась больше? От страха или от моей угрозы трахнуть тебя? – говорит он мне в складки, и я извиваюсь, ловя ртом воздух.
Боже, я не могу дышать. Я не могу дышать…
Еще одно медленное движение языком. Мой позвоночник простреливает током, и я кусаю губы, чтобы не стонать во весь голос.
Он посасывает и играется с клитором, опускается вниз ко входу и возвращается обратно, наслаждаясь тем, как я распадаюсь на части. Мои бедра дергаются вверх и вниз, вздохи и тихие стоны смешиваются и отражаются от стен, погружая студию в сплошь красный цвет.
Боже мой, я даже не убедилась, что дверь закрыта. В студию в любой момент может кто-то зайти – например, охранник.
Но мне плевать на возможность быть застигнутой.
Все, о чем я могу думать, это то, как язык моего личного монстра трахает мою киску, размазывая влагу по моим бедрам.
– Господи, – стону я, падая на спину. Карандаши и кисти больно впиваются в кожу, но эта боль – ничто по сравнению с наслаждением внизу моего живота.
– Вот так, котенок, насаживайся на мой язык. И стони. Это самый прекрасный звук, который я когда-либо слышал.
Мои уши пылают, и я пытаюсь сомкнуть ноги, но он впивается пальцами в нежную плоть и раздвигает их.
– Дай мне маркер.
– Ч-что? – я охаю, когда он проникает языком вовнутрь и тут же выходит.
– Маркер.
Маркер. Зачем ему маркер? Он останавливается, а я не хочу этого, поэтому как в бреду шарю по столу рукой в поисках маркера для чертежей, а затем протягиваю ему.
Он снова начинает целовать мою киску, однако добавляются и новые ощущения – легкая щекотка по внутренней стороне бедра. Я приподнимаюсь на локтях и сквозь слезы смотрю на то, как он пишет что-то на моем коже. Но это длится недолго.
Все еще вылизывая меня, он быстро расстегивает свои брюки и вытаскивает свой твердый, большой и очень возбужденный член – возбужденный до такой степени, что вены становятся фиолетовыми.
Он выпрямляется и заменяет язык на пальцы, в то время как другая его рука занята членом. Я напугана и одновременно заворожена этим движением – вверх-вниз, вверх-вниз.
– Это единственный член, который тебе доступен, Катерина. Ты принадлежишь только мне. Тебя буду трахать только я. Тобой буду владеть только я. Ты моя, котенок.
Я хочу возразить, но не могу ничего сказать, когда он принимается активнее массировать мой и без того набухший клитор.
Мое тело напрягается и дрожит от его грубого тона:
– Кончай, Катерина.
А затем я падаю в пропасть.
Я не знаю, может быть, я слишком безумна, но мое тело вздрагивает с каждым его движением. С каждым взглядом – в его пустой и холодный я тону все глубже.
– Открой рот.
Меня все еще колотит от пережитого оргазма, тело мягкое, а разум настолько затуманен, что я не сразу понимаю его слова.
– Открой рот, Катерина, – он хватает меня за челюсть, заставляя раскрыть губы. – Ты примешь все до капли, иначе я трахну тебя по-настоящему.
Горячая жидкость попадает на мое лицо и язык. Я задыхаюсь от стыда, но слизываю с губ каждую каплю его желания, наблюдая как его взгляд становится темным настолько, что каряя радужка полностью поглотилась зрачком. Мне не нравится этот соленый вкус, и тем не менее я сглатываю.
– Вот так, – ласково произносит парень, поглаживая меня за щеку. – Иди ко мне.
Не дожидаясь пока я обниму его, он делает это сам, сжимая меня в своих руках и целуя. Наши следы возбуждения смешиваются на языке, а затем мое сердце сжимается.
Он стонет.
Приникает ко мне еще ближе. Одевает нас. Вытирает мое лицо салфеткой, не забывая покрывать его поцелуями.
Прикасается к губам так, словно я самое ценное, что есть в его жизни.
Я могу принять его как зависимость. В конце концов, он так и ощущается.
– Я не отпущу тебя, – его руки оплетают мою талию, а голова прижимается к плечу. – Никогда.
***
Примечание:
Подавление – один из механизмов психологической защиты в психодинамическом направлении психологии. Заключается в активном, мотивированном устранении чего-либо из сознания. Обычно проявляется в виде немотивированного забывания или игнорирования.
Глава 14. Одержимость
“…Just shadows that dance in my headspace
Лишь тени танцуют в моей голове,
Leaving nothing but phantoms in their wake
Не оставляя за собой ничего, кроме призраков.”
Darkside – Neoni.
Эдинбург, Шотландия.
Призрак.
Семь лет назад.
Палец щелкает у меня перед лицом, и я вздрагиваю, встретившись с зелеными глазами Эммы.
– Земля вызывает Кэт. Ты слышала новости?
Мы сидим в кофейне Эдинбурга, ненадолго вырвавшись из учебной рутины. Элеонор держит в руках большую кружку кофе, а я растерянно помешиваю в чае два кубика сахара.
Ледяная вода и консилер неплохо скрыли следы моего эмоционального срыва. Я приняла обезболивающее, но у меня все равно ужасно болят глаза из-за недавних рыданий. Осеннее тусклое солнце падает на старинные каменные здания, утопающие в тумане, и я позволяю виду поглотить меня.
Я понимаю, что иногда что-то может пойти не по плану. Я понимаю, что жить идеальной жизнью – просто невозможно. Однако я старалась изо всех сил, чтобы исправить свою оценку по художественному искусству, и знаете что? Мой пейзаж не приняли. Ни один из них.
Вы бездарны, миссис Рид. Советую вам покинуть мой курс, если хотите закончить учебный год в Кингстоне.
Звонок с сестрой и дядей Заком почти привел меня в чувства, однако я так и не смогла избавиться от мерзкого чувства беспомощности и никчемности. В моем мозгу даже зародилась ужасная мысль о том, что профессор Макалистер просто отыгралась на мне из-за измены своего мужа.
Ах да, тот самый учитель английского – мистер Макалистер, именно он был последним ухажером мамы, и Анну Рид никак не заботил тот факт, что мужчина уже был как пятнадцать лет женат.
Но это были лишь жалкие оправдания. Наверное, я пыталась найти причину своего эпического провала, только и всего.
Никто не виноват в том, что у меня нет таланта.
А еще он… он пропал. Исчез, будто его никогда не было в моей жизни.
И в моем сердце медленно, но верно начинала зиять дыра.
– Кэт? Как ты смеешь игнорировать наши особо важные сплетни?
– Извини, – бормочу я и, повернув голову, заставляю себя улыбнуться. – Какие новости?
– Помимо того, что кузен-мудак опять ввязался в драку, – Эмма кладет свой телефон на середину стола и включает видео: – Наш профессор Макалистер снялась в фильме для взрослых.
Я хмурюсь, смотря на то, как женщина краснеет, разговаривая с кем-то за кадром. Видео снято с близкого ракурса – так, как будто кто-то положил телефон на парту.
– Профессор Макалистер, – глупо повторяю я. – Что с ней?
Господи, соберись, Катерина. Сейчас же.
– Ее уволили, – поясняет Элеонор, поморщившись. – Это видео попало во все соцсети и быстро завирусилось. Мне так жаль ее…
Эмма кидает на Эль недовольный взгляд.
– Тебе жаль взрослую женщину, которой хватило мозгов переспать со студентом? Откуда ты знаешь, что он совершеннолетний? Может быть, она делала это не в первый раз?
Я сажусь удобнее и умоляю свой мозг заработать.
– О чем вы? Миссис Макалистер уволили?
Эмма кивает.
– Ты же была на ее курсе, Кэтти. Разве тебя не предупредили об отмене оценок?
Мне приходил какой-то е-мейл, но, если честно, я не была способна прочитать его сквозь пелену слез.
– Я не знала об этом. Что ты имеешь в виду говоря об “отмене оценок”?
Маленький луч надежды вспыхивает во мне, частично снимая отвратительную боль в груди. Я делаю большой глоток воздуха и концентрирую свое внимание.
– Это значит, что вам придется пройти курс заново. Сейчас Кингстон срочно подыскивает ей замену. Просто посмотри видео.
Эмма сует мне наушники в уши и снова нажимает на воспроизведение.
Я никогда не оценивала внешность преподавателей, однако глядя на профессора, можно с уверенностью сказать, что она является очень красивой женщиной. Удивительно, что ее муж изменил ей. С моей мамой.
К горлу подскакивает тошнота, и я заставляю себя сосредоточиться на картинке. Миссис Макалистер снимает очки и начинает медленно расстегивать белую блузку, облизывая красные губы.
– Ты считаешь меня красивой? – ее хриплый голос разносится эхом по аудитории.
Далее следует пауза, словно кто-то удалил звук, и ее ответ:
– Ты так груб. Но мне это нравится.
Она снимает блузку, оставаясь в одном тонком кружевном бюстгальтере. Я отвлекаюсь на размытую нечетную тень, что отражается в стекле книжного шкафа. Тот, кто снял видео действительно постарался над тем, чтобы ее партнер остался незамеченным.
– Ты такой плохой студент, – шипящий звук. – Но ты будешь трахать меня жестко? Я люблю грубость.