Он вынимает язык из моего рта, ласково целует в лоб, а затем шепчет мрачным, горячим голосом:
– Ты вылечишь мою душу, Катерина?
Я молчу, пока по моему позвоночнику пробегает отвратительная дрожь. Лишь крепче сжимаю его в объятьях и целую сама, желая забыться. Пропасть. Слиться с ним.
Потому что я не смогу.
Я думаю, что я разрушу тебя, Кастил.
Как и ты меня.
Рано или поздно.
***
Примечание:
Влечение (англ. drive) – непосредственное эмоциональное переживание потребности (нужды) в чем-либо.
Глава 18. Аффект
“…And you're a cherry blossom
А ты мой вишнёвый цвет.
You're about to bloom
Ты скоро расцветешь,
You look so pretty, but you're gone so soon
Ты так прекрасна, но ты так скоро исчезнешь…”
Fall Out Boy – Centuries
Лондон, Англия.
Охотник.
Десять лет назад.
Звук бьющегося стекла доносится с третьего этажа. Там разбивается окно и из него вылетают белые листы бумаги, медленно опадая на мокрую брусчатку. Все еще держа сигарету во рту, я поднимаю испачканный грязью документ о разводе и прислоняюсь к дереву.
Мы часто убиваем тех, кого любим. Это не парадокс, это отклонение в мозгу у таких психопатов, как мой отец. Капель дождя становится все больше и больше, однако я жду, когда их ссора закончится.
Обычно она заканчивается, когда Каролин теряет сознание, или когда мне удается пробраться через толпу его охранников, которые неизменно избивают меня за несоблюдение приказа, а потом запирают в подвале на несколько дней.
Но сейчас тихо. Лишь шум дождя врывается в мой слух подобно выстрелу из пистолета.
Выстрел. Выстрел. Выстрел.
Их так много, они такие тихие и такие громкие одновременно.
Я ненавижу Лондон почти в равной степени, как и ненавижу терапию, на которую пошел ради Каролин. В первый раз я пришел на сессию полгода назад, когда не мог заснуть в течение двух недель. Сон переоценивают. Мама воспринимала меня, как воскресшего из мертвых, однако мне необходимо было позаботиться о ней, поэтому я выполнил на ее просьбу. Вот только Каролин Сноу никогда не слушала мои просьбы.
Поэтому я здесь.
Стою во внутреннем дворе одного из самых влиятельных людей в Великобритании, чувствуя, что скоро сорвусь с поводка, на который меня посадили, когда я родился.
Я не мог понять ее мотивов. Почему она вернулась в Лондон и решила драться с ним в одиночку? Она наивно верила, что Уильям даст ей развод?
Посреди ночи, наконец, раздается шум – похоже, что упал стул в том самом кабинете с разбитым окном. За одним резким звуком следует другой, а затем еще один и еще, пока пугающая мертвая симфония не заканчивается протяжным женским криком.
Я отталкиваюсь от дерева и иду в дом. Меня встречают два охранника. С одним из них я хорошо знаком – кажется, я сломал ему большую берцовую в прошлый раз. Он вздрагивает, сталкиваясь с моими глазами, и быстро отворачивается.
Наверное, мне нужно было появиться более изящно, но выражение абсолютного шока на лицах этих ублюдках того стоило.
– Вам не позволено входить, мистер Сноу.
И еще один крик.
Я глубоко вздыхаю, напрягая мышцы. Блядь, мне шестнадцать, хоть мы и почти одного роста, я здраво оцениваю свои силы. Но мне насрать на здравый смысл.
Я бью первого кулаком в лицо, пока кровь не забрызгивает все его черты, а затем небрежно отступаю назад.
Он шатается, но удерживается на ногах. Пока что.
– Вам не позволено входить, мистер Сноу, – повторяет он как болванчик.
Что ж. Я пытался быть хорошим.
– Мне не нравится этот ответ, Ларри. Или Гарри?
Я бью его сильнее, и он воет, как побитый щенок, хватаясь за окровавленное лицо. Сплошной красный.
Еще один крик. Он смешивается с мужским, а затем замолкает.
Мое терпение заканчивается.
Достав пистолет из заднего кармана джинсов, я направляю дуло прямо в лоб Джейка.
Красивый подарок от Кинга, не так ли? Аарон всегда был сумасшедшим фанатом оружия.
– Либо ты меня пропустишь, либо твои мозги потекут по входной двери. Выбирай, Джейк.
Первый побитый охранник тяжело сглатывает и тянется за рацией, но я отрицательно машу головой и усмехаюсь:
– Не так быстро, малыш. Скоро настанет и твоя очередь. Подними руки.
Ларри слушается, зная, что я никогда не разбрасываюсь угрозами. Слабак.
– Я не могу ослушаться приказа, мистер Сноу, – сухо повторяет Джейк. Ему около двадцати восьми, он самый молодой из них и самый умный.
Еще один крик.
Я вжимаю пистолет ему в лоб.
– Каково тебе наблюдать за насилием над женщиной, Джейк? – тихо говорю я, пока меня колотит. – Ты возбуждаешься от такого?
Он молчит, пока Каролин сверху надрывается от криков и рыданий.
– Клянусь, еще секунда, и я снесу тебе башку, ублюдок.
Джейк молча отходит от двери, пропуская меня вовнутрь. Мое тело сотрясается от каждого воя, и я несусь наверх, готовясь к новому бою с церберами моего отца. Но на пути никого нет, как нет и звуков.
Они стихли.
Все до единого.
Остается лишь один сплошной вакуум, когда я выбиваю ногой запертую дверь и вижу подвешенную на веревке женщину. Кровь капает вниз, как дождь за окном, подобно выстрелу из пистолета.
Выстрел. Выстрел. Выстрел.
Темные глаза Уильяма Сноу сталкиваются с моими, но в них пустота. В них ничего нет. Ни сожаления. Ни боли. Ни утраты.
Его окровавленная рука касается моей ледяной кожи.
– Мама… – бормочу я в бреду, обнимая худое и уже мертвое тело.
– Ш-ш-ш, Кастил. Ты должен последовать за Оливером.
***
Элгин, Шотландия.
Охотник.
Семь лет назад.
– Кастил…
В глубине моего черепа начинает зарождаться мигрень, пока демоны внутри бесчинствуют и выплескивают свою ненависть, изредка отвлекаясь на мягкий чужой голос.
– Кастил… пожалуйста…
Реальность ситуации прорывается сквозь меня без предупреждения.
Я просыпаюсь на диване у себя в кабинете.
В воздухе раздается звук разбивающегося стекла, и по моей руке распространяется кровь. Я понимаю, что раздавил стакан с виски, и чувствую, как красная жидкость, смешанная с алкоголем, капает на пол, но не могу отвести взгляд от ее лица.
Растерянность.
Боль.
Волнение.
Тело вибрирует от ярости настолько сильной, что зрение застилает чернота.
– Проклятье, ты порезался. Я схожу за аптечкой, – Катерина поднимается с колен, но я хватаю ее за запястье и дергаю на себя, заставляя ее упасть на мою грудь.
Ее губы дрожат, и она прижимается ко мне. Черт возьми, я собираюсь поглотить эту девушку целиком.
– Ты в порядке?
В следующую секунду Кэт заключает меня в объятья, прижав макушку к моему подбородку. Отказываясь ее отпускать, я обвиваю ее талию руками и просто застываю.
В груди болезненно ноет, ощущения нахлынывают одновременно. Ее запах, ее тело… ее мягкое присутствие, успокаивающий тьму внутри меня. Сладкий вишневый аромат витает в воздухе, и я втягиваю его глубоко в свои жадные легкие, чувствуя облегчение. Чертовски приятно.
Боже, все в ней так приятно.
– Поговори со мной. Пожалуйста, – просит она со странной решительностью в голосе. – И можно я схожу за аптечкой? Тебе надо промыть рану.
Она продолжает дрожать, вцепляясь в меня, как за спасительный круг. Или я за нее. Какая разница?
– Просто обнимай меня, – умоляю я.
Что я делаю?
Все это сбивает с толку: моя одержимость этой девушкой, моя странная реакция на ее прикосновения.
Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу вечно держать Кэт в стальных объятьях, спрятав ее от всего гребаного мира.
Я хочу, чтобы она продолжала быть такой же чистой, невинной и доброй. Я хочу видеть ее счастливой. Боль в груди нарастает от одной мысли о том, что когда-нибудь она покинет меня, если увидит, каким монстром я на самом деле являюсь.
Нет. Я, блядь, не смогу быть вдали от нее. Даже если в будущем Катерина не согласится стать моей женой или будет изменять, я превращусь в ее тень, я буду рядом до тех пор, пока она не полюбит вновь.
Я испускаю долгий вздох, и словно почувствовав мои мучения, Катерина прижимается еще крепче, прикладывая небольшую ладонь к моему мертвому сердцу. Она такая крошечная по сравнению со мной.
Идеальная. Восхитительная.
Мои пальцы скользят по ее светлым волосам, приглаживая их, и она тихо вздыхает, упираясь подбородком мне в грудь. Серебряные глаза встречаются с моими. Я напрягаюсь, чувствуя, как мой член начинает пульсировать.
Блядь, эти глаза. Вы видели ее глаза? Надеюсь, что нет, потому что только мне позволено видеть этот расплавленный металл в ее чарующем взгляде.
Возможно мне стоит погрузиться в этот мирный момент, но я никогда не был нормальным. Я всегда хочу чувствовать Катерину на себе. Ее кожу на моей.
Я постоянно желаю трахнуть ее, и не важно, что я беру Кэт каждую ночь и иногда по несколько раз. Она часто плачет, не в силах выносить мои толчки. Или мои поцелуи, покрывающие ее родинки – их двадцать семь. И да, я считал.
– Кастил…
– Т-ш-ш, – я обхватываю ее затылок и тяну на себя, чтобы погрузиться языком в ее сладкий рот.
Пиздец, как сладко.
Она стонет прямо мне в губы, и я издаю ответный звук, прижимаясь пахом к ее сердцевине. На ней – только моя серая толстовка и белье. Наши запахи смешались, и моя кровь невыносимо нагревается.
Она моя.
Я протягиваю руку вниз, отодвигаю ткань ее трусиков и высвобождаю свой твердый член. А затем, взяв ее за бедра, медленно усаживаю Катерину на себя. Она охает, кусая губу, и я прикрываю глаза, стараясь сдержать себя от того, чтобы не начать вколачиваться в нее на полную силу. Ее влажное, тугое тепло возбуждает меня до крайней степени безумия.