– Зачем?
– Иди сюда, блядь.
Ох, дерьмо, он в ярости. Мои руки слегка дрожат, когда я вытираю губы салфеткой и встаю из-за стола.
– Спасибо за завтрак. Ах да, я не собираюсь выполнять твои приказы. Найди для них кого-то другого.
Флоренс Грейсон, например.
Я чувствую желчь во рту, вспоминая ее руку на локте Кастила во время благотворительного вечера. Она, наконец, заставила его себя трахнуть? Конечно, они трахались. Кастил не может прожить без секса, у него слишком много извращенной энергии, и если та переливала через край, то происходил взрыв.
– Я могу найти другие методы, которые заставят тебя слушаться.
То, как он смотрит на меня, нервирует. Словно он хочет поглотить меня целиком, а потом сломать, и так по кругу.
Я скрещиваю руки на груди.
– Знаешь что. Применяй их, вперед. Я не собираюсь вести себя как безвольная кукла, которую ты пытаешься из меня сделать. Не подавись завтраком, Кастил.
Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но сильная рука вцепляется в мое запястье и резко тянет на себя, из-за чего я врезаюсь твердую грудь. А потом я слышу характерный шуршащий звук, возникающий при тяге за бегунок молнии. И мое платье опадает на пол. С моих губ вырывается шокирующий вздох. Что…
Жестокая ухмылка приподнимает уголок губ Кастила.
– Не говори, что я не предупреждал тебя, котенок. Ты видела записку?
Его запах быстро выводит весь кислород из моих легких, и я делаю глубокий вдох, чтобы справиться с реакций.
Я голая. В одном белье и на шпильках. Перед ним.
Кастил обхватывает мой затылок, и я подавляю стон, когда его пальцы зарываются в мои волосы, а чужие губы касаются уха:
– Разве я не говорил, что никому не позволено касаться тебя, Кэт? Разве я не предупреждал тебя, что я убью его? Я не очень хорошо реагирую, когда кто-то трогает, блядь, мое. Ты моя, Катерина.
А затем я чувствую боль. Прямиком на изгибе между шеей и плечом. Кастил кусает и всасывает кожу с такой силой, что я чуть не схожу с ума от жестокого наказания.
Ненасытная ярость и обжигающая боль все глубже тянут меня в бездну. Наверное, мне следует оттолкнуть его, закричать, позвать на помощь, но вместо этого я замираю. Чертова связь, которая не исчезла между нами, глухо отдается эхом в груди и пульсирует между ног.
Кастил, наконец, отстраняется, оставляя после себя покалывающее и горящее мучение. Удивительно, как он только не прикусил кожу до крови. Его темные глаза погружаются в мои. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу абсолютную тьму в его взгляде, смешанную с гневным возбуждением.
Я совершенно обескуражена этим моментом. Это некрасиво и неправильно. Но никто из нас никогда не говорил, что мы нормальные.
Взяв мое лицо в свои большие ладони, он сталкивает нас лбами.
– Я очень хочу сделать тебе больно, котенок. Так больно, что ты будешь умолять меня остановиться, пока я буду таранить твою тугую киску своим членом. Скажи, где он трогал тебя?
– Зачем ты это делаешь? – слабо спрашиваю я. – Я ненавижу тебя, ты помнишь об этом?
– Я помню. И разве не ясно? Я наказываю тебя, Катерина. Ты не хочешь узнать, что произошло с тем ублюдком в клубе?
Меня охватывает чувства страха. Неважно сколько раз я заглядывала в эти бесстрастные, пустые глаза, сейчас они вселяют настоящий ужас.
– Ты отвез меня домой, вымыл каждый дюйм моего тела и уложил спать, – шепчу я.
Я помню его руки. Они были везде. И его губы были везде. Кастила никогда не смущало мое сонное состояние. На самом деле, если бы он бы он захотел – он бы разбудил меня своим членом.
Он крепче прижимает меня к себе, проходясь носом по щеке и зарываясь в волосы.
– Ты дрожишь, котенок. Сегодня я снова увижу, какая ты красивая, когда кончаешь. Но ты также будешь плакать, Катерина. Много.
– Что ты сделал?
Я не отваживаюсь произносить имя Генри вслух. Только не сейчас.
– Я вернулся в Лондон, – поцелуй в висок и мой шумный вдох. – Нашел этого ублюдка и сломал ему левую руку. Он левша и, вероятно, больше никогда не сможет рисовать свои примитивные картины, – поцелуй в лоб. – Я также преподал ему небольшой урок, разукрасив его лицо. Он так мерзко скулил, когда я наслаждался неправильным красным оттенком. Но это далеко не все, малышка, – его язык проводит по челюсти, облизывая мою кожу. – Я взломал его телефон. И знаешь, что я увидел? Фото твоих прекрасных волос, металлических глаз и сисек, закрытых тонкой тканью платья, – поцелуй в щеку. – А ещё я прочитал сообщения, отправленные им своим ублюдкам-друзьям. Он подмешал Золпидем в твою маргариту, после чего собирался трахнуть тебя в туалете, – укус в шею и мой вскрик. – Ты считаешь меня монстром, Катерина?
Его пальцы грубо обхватывают мою челюсть и заставляют поднять голову. Меня трясет.
– Отвечай.
– Что ты сделал с ним, Кастил?
Легкая ухмылка приподнимает его губы. Неважно, насколько он был ласков со мной, Кастил Сноу всегда был и является гребаным охотником, для которого ничего не стоит сломать жизнь человеку.
– Я не убил его, если ты об этом.
Я издаю облегченный вздох.
– Это слишком ничтожная мера наказания, – карие глаза прожигают во мне дыру, пока его рука больно щиплет правый сосок сквозь корсетный лифчик. Я всхлипываю от боли и от острого ощущения возбуждения, которое покрывает мое белье влагой. – Но он хотел трахнуть тебя пьяную и накаченную наркотиком, Катерина. Я заставлю его жалеть об этом до конца его жалкой жизни.
Его пальцы запутываются в моих волосах, тянут, скручивают, удерживая меня на месте.
– А теперь скажи мне, котенок, где конкретно он тебя трогал?
Я прикрываю глаза, не в силах выносить его мертвого взгляда.
– Мы пожали друг другу руки при встрече, – тихо выдавливаю я, боясь того, что будет дальше. По щекам продолжают катиться слезы, пока язык и губы Кастила наслаждаются моей кожей. – И он придержал меня за спину.
– Это все?
– Да.
Он отпускает мою шею и измученные соски. С моих губ срывается тихий стон из-за нехватки его пальцев, но тот заканчивается вскриком, когда он одним движением сбрасывает все со стола, с грохотом разбивая посуду. Затем меня приподнимают обеими руками, и моя задница касается прохладной поверхности кухонного острова.
– Я позавтракаю тобой. Затем выпорю. И напоследок трахну. Именно в такой последовательности, Кэт, – Кастил нежно гладит меня по щеке, и я дрожу, когда вижу в чужих глазах одержимость, смешанную с обожанием. Словно я – лучший подарок на день рождения в обертке его любимого красного цвета. – Теперь ты можешь плакать. Ты ведь будешь много плакать?
Я отрицательно мотаю головой, несмотря на текущие по лицу слезы. Кастил берет чистый кухонный нож, рвет ткань белья, а затем переходит к шнуровке корсета. Через мгновение я оказываюсь перед ним совершенно голая, плачущая и напуганная.
Он отходит назад, внимательно осматривая мое дрожащее тело.
– Вот что такое шедевр, – говорит мой монстр с фальшивой нежностью. – Но не хватает нескольких деталей. Ляг на спину и широко раздвинь ноги, Катерина.
Мои губы дрожат. Я почти закрываюсь руками, но останавливаюсь, сталкиваясь с абсолютной темнотой в его взгляде.
– Не смей, блядь, закрываться от меня.
Живот сводит от тревоги, а сердце грохочет в горле так сильно, что мне кажется, что я вот-вот умру. Черт возьми, это… слишком. Почти не контролируя себя, я всхлипываю и ложусь на поверхность стола.
– Руки по бокам.
Я делаю то, что он просит, при этом умирая от стыда. Краснота распространяется от груди и покрывает каждый дюйм моего тела. По просторному помещению проносится его тихий стон.
Он смотрит на меня. Почему его взгляд всегда такой осязаемый?
– Ты такая мокрая, детка. Согни ноги в коленях, поставь пятки на край и раскрой свою киску. Я хочу, чтобы видеть, как она плачет по мне.
Я прикусываю до боли губу.
– Хватит, – шепчу я. – Просто трахни меня.
Он смеется.
– Тебе напомнить последовательность? Сначала завтрак. А теперь покажи мне свою красивую дырочку, Катерина, пока я не прошелся по ней ремнем.
Моя шея нагревается, потому что я не привыкла, чтобы со мной разговаривали подобным образом, но я не смею ослушаться его. Потому что я на грани, и, вероятно, слишком очарована этим дьяволом.
Мысленно убивая его самым болезненным способом, я тянусь вниз, чтобы дотронуться до набухших складок и развести их в сторону. Мой вдох эхом раздается в воздухе, но превращается в жуткую тишину, когда он садится за стол прямо перед моими раздвинутыми ногами.
– Не хочешь пожелать мне приятного аппетита?
– Иди к черту.
– Я знаю место получше, – говорит он мне в складки и я извиваюсь, поворачивая голову в сторону, чтобы не видеть его лица.
А затем Кастил лижет внутреннюю сторону моего бедра и кусает. Сильно. Я всхлипываю и дрожу, но не отталкиваю его. Какой-то части меня нравится, что он берет меня силой, лишая возможности сделать выбор.
Я никогда не была здоровой морально. Точно не сейчас.
Пока я дрожу, он оставляет поцелуи-укусы на моей коже, приближаясь к центру. А когда его язык широко проводит по клитору, я сдерживаю громкий стон и сразу же замираю, оглушенная столь сильной реакцией собственного тела.
– Ты такая мокрая, котенок, – он посасывает и играется с моей киской, то ускоряясь, то замедляясь, сводя меня с ума в неконтролируемом ритме. – Мой любимый вид. Мой любимый запах. Мой любимый котенок. Ты так дрожишь, малышка. Тебе нравится мой язык?
Моя спина выгибается дугой в руинах моего разума. Я не в силах противостоять Кастилу – единственному мужчине, которого знает мое тело. Оно принадлежит ему. Только ему. Сколько бы я не пыталась построить нормальные человеческие отношения, у меня ничего не получалось. Я ходила на свидание с аспирантом с биологического и с адвокатом с tinder, но дальше пяти встреч никуда не заходило. Я просто… не могла.