– Ну и как ты это оформлять собралась? – ухмыльнулась она, всем своим видом показывая, что идея идиотская. – Воркшопы! Веселые уроки! У молодого человека диплом педагога есть? Нет? Я так и знала!
– Ольга Генриховна, – с улыбкой ответила Маша, – я верю в ваш опыт. Что-то ведь можно придумать?
Так в «Брукс Букс» появилась новая услуга: дискуссионный клуб. Рекламное мероприятие.
– Кстати, Федор, – поинтересовалась хозяйка в пятницу вечером, – какие планы на воскресенье? Нет желания порисовать с малышами книжных персонажей?
– Да, конечно, – как можно вежливее отозвался тот.
– Ну и отлично. Значит, воскресенье, пятнадцать ноль-ноль.
Так его превосходительство, и без того пахавший шесть дней в неделю, получил еще и малышей по воскресеньям. Ему нужно было оправдывать собственную ценность.
– Ну-ка, посмейтесь, – велела Маша после того, как однажды случайно застала танец лосося в исполнении Льва (тот пытался взбодрить его превосходительство). – У вас хороший смех. Это привлекает. Давайте-ка сначала!
Она подняла телефон – и танец лосося оказался в инстаграме.
От: Маша
не надо жидкий азот
вт. 16:00
От: Маша
с электричеством не стоит
вт. 15:33
От: Маша
никаких мыльных вулканов
ср. 16:01
От: Маша
какая еще газировка
ср. 14:20
От: Маша
фокусы с водой больше не делайте
выберите уже что-нибудь безопасное
вск. 19:00
1906 годСан-Хосе, пансион «Чертополох»
– Агнес? – раздалось из-за стены голосом пожилой леди таким манером, как если бы эта леди постоянно держала губы сложенными для слова «сюита». – Агнес, где ты? Агнес!
Джейк выскочил в коридор и высунулся в окно. Окно выходило во двор: сарай, где располагался случайно, но весьма кстати обретенный катафалк, на котором они покинули Фриско, конюшня, где жил теперь их мерин Злыдень, на веревках – белье.
Д. Э. полюбовался облаками, затем опустил взгляд, прищурился и присвистнул – задумчиво и где-то даже философски, как если бы сделал про себя некое умозаключение. Простыни заколыхались: в одну сторону из них выскочила мисс Будл из третьего номера, в другую – запутался М. Р. Маллоу.
– Иду, бабушка! – крикнула мисс Будл и побежала по лестнице.
Мисс Будл, барышня возвышенных чувств, была белокура. Высокая, тонкая, чуть – что ее совершенно не портило – сутулая, с нежно-голубыми, как каемка на чайном блюдце, глазами, нежными веснушками на вздернутом носе и еще более нежным голосом. Весной ей, по слухам, сравнялось двадцать три. Каждую пятницу, субботу и воскресенье ровно в пять часов бабушка с внучкой наряжались, брали друг дружку под руку и отправлялись на прогулку. Они прогуливались по главной улице, здоровались с прохожими, останавливались у прилавков аптеки – здесь располагается местное высшее общество; у торговца певчими птицами – здесь любимое место дам; у лавочников один торгует одеждой, второй – бакалеей (бакалейщик, кажется, числится как рак на безрыбье, поэтому с ним здороваются чуть теплее). Потом еще мясник – очень хороший человек, но не партия. Потом молочник и зеленщик – этих в качестве таковой даже не рассматривают.
М. Р. Маллоу преподавал мисс Будл французский, чистописание и манеры. Дважды в неделю. А Д. Э. Саммерс ежедневно похищал из уборной положенные туда хозяйкой резаные газеты – оставляя жильцов, таким образом, в неловком положении.
Внизу хлопнула дверь. М. Р. взбежал по ступенькам – таким крутым, что о верхнюю задеваешь носом, – и ворвался в комнату. Вынул из петлицы и швырнул на стол идиотский букет фиалок – в точности такие росли в ящиках под окном третьего номера, соединявшегося с номером компаньонов террасой.
– Ушли, – сказал М. Р., проводив взглядом дам на улице. – Пятница, сэр. Пора и нам выходить в свет. Авось найдется что-нибудь подходящее.
– Начнешь спрашивать в лавках, – отозвался Д. Э., созерцая потолок, – сразу потеряешь фасон. И сам уныл станешь, как попрут раза три, и все будут знать, что ты созрел для сезонного сбора вишен.
Он застегнул пиджак – до самого верха, чтобы прикрыть свой не принятый в обществе жилет, – посомневался на выцветший цилиндр с линялыми пятнами над ушами, но все-таки надел, и двое джентльменов отправились на поиски. Д. Э. хотелось обедать каждый день, но при этом он наотрез отказывался служить на почте. М. Р. хотелось найти что-нибудь, что избавило бы от преподавания (хотя, надо признать, репетиторствовал мисс Буддл он, прямо скажем, без отвращения). Оба компаньона отчаянно продолжали искать черную кошку в темной комнате – дело по душе.
На крыльце они обнаружили абсолютно пьяного Козебродски с миской клейстера в руках. Он приклеивал на стекло своего второго номера картонную табличку с кривыми буквами «Фотоателье». Рядом с фотографом, уткнув руки в тощие бока, стояла миссис Гейзер, хозяйка пансиона «Чертополох». Пансион – громкое слово для меблирашек за три бакса в неделю, однако общий обеденный стол на первом этаже давал хозяйке такое право.
– Полюбуйтесь! – Миссис Гейзер дернула индюшачьим подбородком в сторону фотографа. – Только проспался, и уже в каком состоянии!
– Козебродски – настоящий профессионал, – бубнил тот. – А настоящий профессионал работает в любом состоянии!
– Видали мы! – Длинный палец, тоже удивительно напоминавший палец крупной домашней птицы, выразительно покачался из стороны в сторону. – Увижу беспорядок – мигом вылетите на улицу! Я пьяниц не держу!
– Мадам! – Козебродски всплеснул руками. – Что такое вы говорите? Ваше заведение ждет успех! Да, я был нетрезв! Я спрятался в катафалке в этом ужасном Фриско, а вы знаете, что такое сейчас Фриско? Апокалипсис! Людям ничего не надо! Только чтобы было что есть, что пить и чтобы крыши домов не валились им на голову! Я сам еле успел спасти свой лучший аппарат! Мой дом взлетел на воздух! Слышали про динамит? Эти олухи закладывают под фундамент столько динамита, как будто это не динамит, а соус майонез! Какое искусство, о чем вы говорите! Как тут не пить?!
– Да вы были просто в стельку!
– Я полез в катафалк от горя!
– Не рассказывайте сказки! Вы полезли потому, что на ногах не стояли!
– Меня действительно не держали ноги! Я нес на себе свой аппарат! Вы видели мой аппарат? А ящик с реактивами? А печатную машину? Черт знает что такое! Мне пришлось заплатить соседям, чтобы помогли донести! Нас всех не держали ноги!
– Только попробуйте нарушать порядок в моем доме!
– Не ругайтесь! Мне очень плохо! У меня болит голова!
– Потому что вы старый пьяница!
– Потому что орали эти проклятые девки!
Козебродски схватился за голову.
– Какие девки? – надвинулась на него миссис Гейзер.
– Из заведения, – пробормотал Козебродски убитым голосом.
– Из нашего заведения, – встрял Д. Э. Саммерс, улыбаясь улыбкой юноши из приличной семьи. – Так мы называли редакцию.
– Какую редакцию?
– Э… «Эйнслиз», мэм.
Джейк ответил как раз вовремя, а то пауза затягивалась.
– О, так вы журналис… – миссис Гейзер перевела взгляд на Дюка, – …ты?
Хорошо, что в комнате Ширли валялся журнал. Одна проблема: «Эйнслиз мэгэзин» был популярным журналом для женщин.
– Мы работаем там под псевдонимом, – понизив голос, сообщил Д. Э. Саммерс.
– Точно, – подтвердил М. Р. Маллоу. – Под псевдонимом. «Дж. Д».
Он как раз вспомнил, что действительно видел в журнале такую подпись. Молодец компаньон, не растерялся!
– И как же будет полностью? – В голосе миссис Гейзер отчетливо слышались нотки недоверия.
Тут М. Р. вспомнил, где видел это «Дж. Д.». Это была миссис! Миссис Дж. Д. из рубрики социальных советов!
– Д-дей. Джулия. Джулия Дей, – как сумел, нашелся Дюк.
– Да! – подтвердил фотограф.
– Неужели та самая миссис Д.? – пробормотала квартирная хозяйка под уверенным взглядом Д. Э. Саммерса. – Подумать только. Я, правда, сама журнал не читаю, но миссис Фик регулярно мне рассказывает. А она всегда всё знает от миссис Морган.
– Не выдавайте нас, – попросил Джейк, лукаво приложив палец к губам. – Это профессиональный секрет. Не выдадите? Тем более что у нас там еще куча материалов.
– А что же тогда это за девки? В редакции?!
– Три машинистки и секретарша, – выпалил М. Р. Маллоу.
Компаньоны порылись в книге и откопали парочку самых безопасных опытов, какие только можно себе представить. Ну что может быть безопаснее монеты в стакане! Тем более в инстаграме магазина Федор написал: «Понравится младшим школьникам и подросткам».
Теперь в его руках была монета в пять рублей и пустой стакан. Лев со скептической рожей шутил в публику. Вот его превосходительство бьет по монете донышком стакана, и – бац! – монета оказывается внутри. Ну, то есть должна оказаться внутри. Трюк-то выполняется простым подбрасыванием. У Федора не то чтобы не получилось – просто раз на раз не приходится.
– Можно я покажу? – Девочка лет десяти трясла поднятой рукой вот уже минуту.
– Ну покажи, – добродушно-поощрительным тоном произнес его превосходительство. – Думаешь, так? Хм. Ага. Давай опять я.
– Дайте мне! Дайте мне! – Дети повскакали со стульев.
Монету загнали в стакан раз шесть: у Федора в итоге получилось два раза, у Льва – один, и еще три – у одного мальчика.
Заметьте, ничего страшного не случилось и никто не пострадал! Что этой женщине опять не понравилось?
Фокус с перескакивающей резинкой тоже удался. Все хлопали. Федор с комическим подозрением посмотрел на маленькую руку, поднявшуюся где-то в заднем ряду.
– Да, – тоном доброго учителя спросил он, – что?
– У нас в классе мой друг лучше делает, – встал серьезный очкарик. – Давайте я вам покажу.
В два движения ребенок снял все цветные резинки с руки Федора, перенадел на свою руку и попросил вытянуть ладонь рядом со своей.