Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар — страница 28 из 43

а старуха продолжала прикарманивать плату за их содержание! Минуту, господа, минуту терпения! Музей-аукцион сейчас откроется!

Шла вторая минута торговли.

– Сэр, – сурово сказал Дюк компаньону, принимая деньги за рубашку у розовощекой рыжей барышни, которая от стеснения шептала ему на ухо, – вы опять оставили заведение без рекламы!

Джейк обернулся.

– Да? – он обозрел барышню.

Барышня залилась краской. Джейк перевел взгляд на компаньона.

– Ложись.

М. Р., эффектно раскинув руки, грохнулся на пол.

– Ну, и что это за конвульсии? – поинтересовался Джейк свысока.

Дюк поднял голову:

– Так повешенный же!

– Ляг как следует, как порядочный невинно убиенный. Вот, теперь хорошо.

Джейк на карачках обошел «убитого», обводя его силуэт мелом. Потом достал из кармана банку красных чернил и как следует побрызгал.

– Вот теперь все. По-моему, кровавое убийство удалось. Компаньон, как тебе?

– Шикарно! – ответил Дюк с пола и сделал на всякий случай лицо, по которому сразу было ясно: человек умер в страшных мучениях.

Джейк оперся о косяк, тронул веревку, чтобы закачалась, и провозгласил:

– Добро пожаловать в передвижной музей-аукцион «Знаменитые вещи»! У нас вы можете купить самые жуткие в стране сувениры, каждый из которых либо принадлежал известному преступнику или знаменитости, либо оберегает от бед и приносит удачу!

М. Р. вскочил как раз, чтобы под аплодисменты посетителей принять эффектную позу рядом с компаньоном.

– Получилось, – шепнул на ухо Джейк.

– Сейчас! – тоже шепотом отозвался компаньон и продолжил: – Веревка повешенного принесет вам удачу, рубашка утопленника обережет дом от грозы, чулок падшей женщины поможет обрести семейное счастье, и так далее, и тому подобное! Только три дня! Заходите, не пожалеете!

– «Рубашка младенца» есть? – полюбопытствовал молодой еще человек в форме морского офицера.

– «Рубашку младенца» продали вчера, по дороге, председателю филантропического общества! – не задумываясь ответил Джейк.

М. Р. слегка струсил: он слыхом не слыхивал ни о каком таком обществе в Санта-Кларе.

И тут повернулся какой-то весь из себя, с орлиным носом, благоухающий жасминовой водой. Сердито сверкнул черными глазами, рявкнул длинное по-испански и выскочил вон, даже на улице продолжая потрясать тросточкой и ругаться.

– Я бы на его месте тоже все отрицал, – нимало не смутившись, вздохнул Д. Э. – Все-таки ответственное лицо. Неудобно. Лот номер один! – заорал он. – Шиньон из волос Мэри Келли, знаменитой жертвы Джека-потрошителя! Начальная цена пятьдесят центов… шестьдесят… семьдесят центов. Семьдесят центов раз, семьдесят центов два, семь… девяносто? Отлично, господин в золотых очках! Девяносто центов раз, девяносто центов два… девяносто центов… продано!



Следующим вечером Лев Березкин вернулся от очередной девушки, открыл дверь в комнату, но тут же отскочил и закрыл – на кровати Федора ничком лежала совершенно голая Кристина.

– Можно! – донесся из-за двери ее голос.

Осторожно приоткрыв дверь, он увидел рядом с ней Федора, стоявшего на коленях, одетого, с банкой в руках.

– Она с ума сошла. – Федор набрал из банки какой-то желтой жижи и продолжил методично втирать в бедра девушки. – Мало ей этой гадости, она еще и уксус пьет. Дура.

– Не дура, – возразила Кристина, лежа лицом в подушку.

– А кто?

– Зачем? – только и смог выговорить Лев Березкин. – Зачем?!

– Я ей говорил, – его превосходительство пожал плечами.

– Вы оба не понимаете, – Кристина поерзала, устраиваясь удобнее и смущая компаньонов. – В уксусе много витаминов. Он выводит шлаки, усиливает обмен веществ, укрепляет иммунную систему!

– Безумие он укрепляет, – констатировал Федор.

– Обматывай, – Кристина встала, прикрываясь спереди халатом.

Лев в тихом ужасе смотрел, как бедра девушки стягивает полиэтиленовая пленка. Обмотавшись, она надела халат и уплыла из комнаты.

– Идиотка, – его превосходительство понюхал руки и ушел мыть.

Лев распахнул окно и замахал пледом.

– Перед едой стакан воды с двумя столовыми ложками разведенной эссенции. – Федор обнюхивал руки на ходу. – Эссенцию разводит! Говоришь-говоришь – как об горох. Алиса ей тоже говорила. Так эта дурища от нее к нам подалась. Упрямая, как коза.

Лев Березкин и не предполагал, что в его отсутствие возможна другая жизнь.

– У тебя с ней… э-э?..

– Я что, енот? – слегка смутился его превосходительство.

– А к чему она клонит, ты не видишь?

– Вижу. – Федор сел на кровать. – Все белье провоняло. Слышь, надо что-то делать. Она же отравится к хренам. Она это зелье перед каждой едой хлещет! Раньше хоть яблочный уксус пила, а теперь вот.

– Ты на нее повлиять не пробовал?

– Ты что, слепой или глухой? При тебе же все было! Я ей чего только не говорил.

– А перестать обжираться она не пыталась? Она же ест, как хомяк, все время. Хоть бы от кексов своих отказалась. А? Пусть бы готовила со своими женщинами фруктовый десерт. Желе, там, разное. А?

– Она не может ни от чего отказаться. – Его превосходительство упал лицом в подушку, но тут же вскочил, содрал наволочку и понес в грязное белье. – Она, как Алиса в Стране чудес, – слышался его голос из ванной, – верит в то, что всегда можно что-нибудь съесть или выпить от всего и для всего.

Вернувшись, Федор содрал простынь и тоже унес.

– Слышь, – сказал он, войдя в комнату, – может, приготовить по какому-нибудь народному рецепту что-нибудь безопасное?

Не дожидаясь ответа, он сел за компьютер и надел наушники.

– Привет, бабуль, – услышал Лев. – Мне бы… я красивый? Спасибо… Чего, какие щечки? Какие еще щечки?!

Федор Летний не мог доставить своей бабушке большей радости. Катерина Ивановна говорила без передышки три часа.



– Если на следующей неделе не заплатите всю сумму, можете собирать шмотки! – Алиса колотилась в дверь, но была бессильна против полотенца.

– Аллонз анфан де ля патрийе, ле жур де глуар-этариве! – хором пели компаньоны «Марсельезу» вместе с Мирей Матьё.

– Вы слышали, что я сказала?! – Алиса бесновалась снаружи.

Компаньоны продолжали петь. Редька была натерта – на мелких терках, вручную, чтобы не шуметь. Сок жали через марлю.

– Блин! – вопила за дверью Алиса. – Вы совсем охренели? Хоть бы носки выстирали! Свиньи!

Федор помахал полотенцем, чтобы хоть немного разогнать вонь, и темпераментно похрюкал. Лев сыпанул в банку смолотых в блендере черносливин. Сухих и кислых – удачно купил по акции. Потом добавил хорошую порцию настойки болиголова. По замыслу компаньонов спирт должен был помочь консервации, а получившийся от чернослива запах старого сундука некоторым образом уменьшал шанс распознать ингредиенты.

Бутылочки в розницу почему-то не продавали. Их пришлось брать мелким оптом – двадцать пять штук. Печать этикеток тоже кое-что стоила.

– Фирменное латвийское средство. – Федор вручил Кристине стеклянную бутылочку с наглухо завинченной пробкой. – Им еще моя прабабушка до войны пользовалась, а теперь его снова продают.

Кристина долго изучала этикетку.

– Что такое пупиня?

– Фамилия такая. Жиросжигатель Пупиня. Старинное латышское средство.

– Никогда не слышала.

– Да как же? – удивился Федор. – Вот есть рижский бальзам, есть шпроты, есть шоколад, есть эта, как ее, парфюмерия. И вот это. Культовая вещь! В аптеках не продают, знающие люди делают. Ну, как эта, как ее, мазь из прополиса. Не знаешь? Везет. Меня бабушка все детство ею мучила. Она, кстати, это и прислала. От твоих кексов.



Следующая встреча #радость_вегетарианства прошла бурно. Такого ажиотажа компаньоны еще не видели. Бутылочек не хватило, и для следующей партии пришлось брать опт. Но компаньоны об этом не беспокоились. Денег собрали столько, что Лев втайне от Федора заплатил за квартиру вперед за три месяца.

Дважды в неделю в комнату компаньонов было невозможно войти. Аромат, напоминающий усиленный в двести раз запах грязных носков, просачивался через вентиляцию, отравлял кухню и еще долго стоял во всем помещении.

– С-свиньи, – шипела Алиса за дверью.

Взгляд Линды являл собой сложную смесь презрения, задумчивости и крайнего отвращения.

– Я не понимаю, девочки, что надо делать с носками, чтобы они так пахли?

– Носками уже не отмахаться, – констатировал его превосходительство. – Производство нужно переносить.

– Дешевая недвижимость в Москве? В аренду? – Лев даже рассмеялся. – Вы бредите, Теодор!

Его превосходительство шарил в поиске.

– А вот тут сдается в аренду стоечное судно, – пробормотал он.

– Где – тут?

– В Дмитрове.

– Какое судно?

– Стоечное.



Бывший прогулочный теплоход всем своим видом демонстрировал, что хоть и бывший, но достоинство сохраняет изо всех сил. Он романтично покачивался на воде в лучах заходящего солнца на Москве-реке.

– Берите хоть весь теплоход! – Старик с залихватским седым чубом представился администратором судна и велел звать себя Артемием. – Зачем мелочиться? Четыре каюты, прогулочная палуба, танцпол – за ваши деньги любой каприз!

Федор оглядел его – от грязных резиновых сапог до мятой фланелевой рубашки.

– Сколько?

– Ну… это… будем так говорить – полторы тысячи!

Лев чуть на землю не сел.

– Рублей? – на всякий случай уточнил его превосходительство.

Поверх рубахи на крупном теле администратора болталась флисовая кофта – на молнии, с капюшоном. Через расстегнутый ворот виднелась шерсть на груди.

Из дальнейшего разговора выяснилось вот что: дешевизна «Летчика Барсукова» объяснялась не только общей скромностью обстановки. У хозяев не было лицензии на самостоятельное рекоплавание. На судне не было ни электричества, ни воды. Можно было накачать воду в расходные баки, но для этого требовалось запустить двигатель. Электричество тоже можно было получить – достаточно было запустить палубный генератор. За это Артемий хотел дополнительно каждый раз пятьдесят рублей. Администратор постоянно жил на судне и был всем доволен. Жаловался только на то, что нельзя устроить на «Летчике» печку.