– Вы думаете, я кто? – разглагольствовал Артемий, поднимаясь вместе с компаньонами по трапу. – Бомж? Нет. У меня, вон, постоянное место проживания. Я, если желаете знать, ветеран! У меня медаль «Труженик тыла»!
– А где здесь туалет? – повертел головой Федор. – За бортом?
Артемий прогрохотал вниз по ступенькам, и они оказались в тесном коридоре. Здесь, дошагав до кормы, Артемий триумфально распахнул овальную дверь. Ну, как распахнул – дернул изо всех сил. Толщиной и длинной ручкой по диагонали дверь туалета напоминала дверцу допотопного холодильника.
– Гальюн в полном порядке! А как же? – И администратор с гордостью предложил зайти внутрь.
Внутри был унитаз. Даже не старый. Совершенно нормальный унитаз с бачком. Рядом с ним стояло ведро. Обычное пластиковое ведро. К его ручке была привязана длинная веревка.
– Э-э… – протянул Лев Березкин.
– Я воду обычно заранее набираю, – оправдывался Артемий, – чтоб, значит, не забыть.
Он наклонился за ведром.
– Вчера только был сильно тяжкий день.
О тяготах прошедшего дня недвусмысленно сообщал запах перегара. Компаньоны за спиной администратора обменялись понимающими взглядами, пожали плечами и последовали за ним.
С ведром в руке Артемий вышел на прогулочную палубу, бросил его за борт и вытащил полным.
– Индея! Поставлю в гальюн, пусть так и стоит.
– Да, конечно, – милостиво согласились компаньоны.
Они обозревали окрестности.
– Почему нет? Даже забавно, – Федор повернулся к компаньону.
– А как же вы зимой? – поинтересовался Лев.
Артемий уже шагал назад.
– Ну, как, нормально. – Он поставил ведро рядом с унитазом и вытер мокрые руки о штаны. – В кухне живу большей частью. Греюсь от плиты.
– У вас газ есть? – поразился его превосходительство.
– Газ? – Артемий посмотрел на него. – Газ есть. А как же?
– То есть все время запускаете мотор, да? – Сын изобретателя поскреб черные кудри. – Это ж сколько солярки горит? Наверное, очень дор…
Причины веселья администратора поставили компаньонов в тупик.
– Ты когда плиту зажигаешь, она у тебя в сеть включена? – Артемий все никак не мог отсмеяться.
– Ну да, – подтвердил Лев.
У Артемия почему-то отвисла челюсть.
– Духовка-то электрическая, – пояснил его превосходительство.
Он стоял, сунув большие пальцы в карманы джинсов с таким видом, что Лев был готов дать ему в глаз. Догадливый, блин.
Но очень скоро челюсть отвисла уже у его превосходительства. Он впервые в жизни увидел газовый баллон. У его бабушки ведь не было дачи в Снегирях, где этот баллон испокон века на кухне стоял.
Главное, теперь у них был офис.
Артемий поставил только одно условие: освободить судно с двадцать третьего июня по десятое июля. У него по плану были выпускные, банкет и свадьба.
Компаньоны сгрузили производство в пустую каюту. Нашли за местным магазином два пустых ящика из-под апельсинов. В один составили тару, в другую – готовую партию жиросжигателя и долго бродили по судну.
– Ну вот, а ты переживал. – Федор нес пустой саквояж. – Невозможно, невозможно! В Москве не бывает дешевой аренды! Ипохондрик.
– Жалко, рекламу нашего продукта нельзя разместить! У нас свой прирученный журнал, а мы… Эх!
С некоторых пор Льва снова преследовало ощущение, что вся жизнь пошла под откос. Накануне он прочел список бумаг, нужных для регистрации торговли пищевыми добавками. Выйти из подполья. Стать честным коммерсантом. Он по крайней мере мог ручаться за главное: в его заведении честно соблюдали заповедь «Не навреди». В отличие от всяких там. Но добыть все эти бумаги было невозможно, а неприятности могли вылиться не только в штраф. Он даже подумывал сбежать.
Но за ночь законопослушный гражданин Березкин смирился с тем, что занимается незаконной торговлей. К утреннему кофе ему на почту пришло сорок заказов, а реклама и так была самая надежная в мире – женщины.
– Березкин Лев Васильевич? – вкрадчиво уточнил человек в костюме.
Маленький, пузатый, с загорелой щекастой мордой и узкими глазками. В удостоверении, которое он показал без всяких просьб, стояло такое, что со страха плыло перед глазами. Лев запомнил только «капитан», «является разрешением на право ношения…» и «Юферов Сергей Яковлевич».
– А что случилось? – спросил Лев.
Голос позорно сел, и он прокашлялся. Его превосходительство стоял чуть сзади, как мебель. Громоздкая и мешающая. Лев раздражался все больше и больше. Что за нелепая ситуация? Он ничего не сделал! Пусть оправдываются виноватые! Но тут ему предъявили журнал.
– Интервью с бывшим депутатом Хорьковским ваше? Не могли бы вы рассказать, когда и где встречались с этим человеком?
Компаньоны обменялись растерянными взглядами. Лев долго молчал.
– А если нет? – все-таки спросил он. – Что тогда?
Капитан Юферов без приглашения уселся на диван.
– Расскажите подробности. Причины. Может быть, вас запугали? Что-то пообещали за эту публикацию? На каких условиях вы получили заказ на интервью?
– Понимаете, я внештатный автор, фрилансер. Рекламная публикация.
– Так, – вылез вперед Федор. – Извини. Разрешите, я все объясню?
Льву оставалось только смотреть, как этот ненормальный показывает свой иностранный паспорт, и слушать. По спине полз холод. Сводило живот. Интересно, отпустят ли в туалет перед тем как…
– Надо было придумывать выход, – закончил его превосходительство. – Идея моя. Честно говоря, и текст мой.
– Нет, это мой текст, – уперся Лев.
– Да ладно. Я все придумал. Ты просто подправил. Понимаете, он старался, чтобы не было ничего такого. Ну, чтобы фразы были обычными. Что всегда такие ребята говорят. Живу за границей, но не мыслю себя без России, работаю на благо родины и простых людей, и вот уже на свои кровные покрыл солнечными батареями десять крыш в Нижних Мхах.
– Все было не так! – не уступил Лев. – Не слушайте его, это я написал. Ну, как написал? Собрал два десятка интервью по разным изданиям, выбрал всё типичное, додумал кое-что. Партия «Активного прогресса в рамках закона» – вообще Гашек. «Приключения солдата Швейка» который автор. Просто его мало кто сейчас помнит, а это ведь классика! Так что я позволил себе… э-э… аллюзию. Потому и написал «подхватил знамя».
– Перестань, блин, тебя спрашивают не про то. Можно подумать, Сергей Яковлевич не знает, что Гашек организовал «Партию умеренного прогресса в рамках закона» в тысяча девятьсот одиннадцатом году. Это же всем ясно. Зато мое – про «заменить шестьдесят процентов чиновников высокотехнологичными роботами к две тысячи двадцатому».
– Да можно подумать, кто-нибудь всерьез примет про «заменить чиновников роботами». Старая шутка. Я зато сочинил футбольный клуб «Нижнемховские варвары»!
«Что мы несем? – ужасался про себя Лев. – Это же подлог! Уголовное дело! Или не уголовное? Ущерб? Материального вроде нет. А какой тогда?»
Он открыл рот, чтобы продолжить в смысле того, что и сам-то текст был литературной провокацией, но Сергей Яковлевич уже поднялся с дивана.
– Ну что же, если вы не хотите нам помочь… – негромко и очень огорченно произнес он.
– Но это правда! – оскорбился его превосходительство. – Хорьковского не существует!
Сергей Яковлевич смотрел на него и молчал.
– Не верите? – усмехнулся Федор. – Ну проверьте тогда, я не знаю.
– Хорошо. – Тон капитана опять стал вкрадчивым. – Вашу информацию мы проверим.
Это было последнее, что они от него услышали. Человек в костюме ушел, но передышка оказалась недолгой.
Компаньоны пили на кухне водичку из-под крана, когда влетела Кристина и в панике начала совать свой телефон в руки Федору.
– Папа звонит!
– А я что? А мне-то что? – отбивался тот. – Ты же говорила, он в Лондоне?
– Он прислал сообщение, что будет здесь через полчаса!
– Папа? – умирающим тоном спросила Алиса.
Господин Герлах, с тех пор как перестал быть шахтером, занимался чем-то на нефтеперерабатывающем заводе в Ханты-Мансийске. И действительно жил в Лондоне с тех пор, как после развода с женой покинул Алма-Ату. Он хотел сделать из дочерей певиц, с шестого класса оплачивал их занятия вокалом в алма-атинском филиале известного модельного агентства «Файв Старс» и сразу после окончания школы отправил в Москву – поступать в музыкальное училище. Взять их взяли, но после первого семестра выгнали, и Герлах до сих пор судился по этому делу.
Год он пребывал в уверенности, что дочки учатся на курсах моделей и ходят на кастинги. Потом, когда в его прошлый приезд выплыло, что в модели их не взяли, оплатил полный курс косметологии в колледже на базе Международного университета инверсивной медицины. И вот теперь прочел интервью.
То, что девчонки пошли в отца, было видно невооруженным глазом. Господин Герлах оказался тучным мужчиной с черными глазами, круглыми щеками и пухлым ртом. Он распорядился запереть дверь и, не спросив разрешения, устроился на кровати Федора. Его живот в розовой сорочке улегся на коленях. Голубые блестящие брюки обтягивали бедра. Узконосые туфли по очереди постукивали по полу.
– Который из вас ее муж? Чья это квартира? Что тут у вас за сектантские собрания? Ты муж?
Двойняшки стояли в дверях, Лев их не видел, а смотреть в их сторону было нельзя.
– Я спросил, кто муж! Ты?
– Видите ли, – спокойный, как памятник, Федор полировал подолом футболки синие очки Ренара, – журнал у нас новый, даже вон в новое помещение еще не переехали – ремонт. Мы стараемся дать шанс молодым дарованиям. Предоставить возможности, так сказать. Рекламная площадь, то-се. Журнал зависит от рекламодателей. А целевая аудитория – бизнес-элита. Интервью с успешными коммерсантами являются одновременно и контентом, и рекламой. Ну, вы в курсе, как это делается.
Он надел очки и небрежно сдвинул на лоб. Лицо Герлаха яснее ясного говорило, что продажа ему рекламной площади не состоялась.
– Ладно, если честно, мы это сделали по дружбе, – тон Федора стал беспечным. – У нас журнал, девушки ведут мастер-классы: им – реклама, нам – материал. Так, собственно, Алиса. Она… она…