– Горгуризация теодолина! – Профессор Мрако́бес поднял палец, второй рукой продолжая насыпать из жестянки с розами темно-коричневый порошок в кофейную чашку. – Так, мадам. Сейчас мы будем все это пить.
– Будем, – не переставая позировать, согласилась Линда. Сделала очередное селфи и повернулась к профессору. – Вы снимете, как я пью детокс-чай?
Она протянула ему телефон.
– Э-э… да, да! – заторопился профессор.
Линда стояла с телефоном в вытянутой руке. Профессор суетился.
– Немножко фуэрте, капельку гряззе, чуточку гавнишона…
– На гавнишон у меня аллергия! – отрезала Линда.
– Тогда канапели. Два семечка. Два.
Профессор вытер руки о свои кожаные штаны и, не сводя глаз с бюста клиентки, дрожащей рукой чиркнул спичкой. Поднес ее к чашке – из чашки полезла вулканическая масса цвета грязи, достала почти до занавеса и застыла.
– Я сказал «пить»? – с улыбкой произнес профессор. – Конечно, я имел в виду есть. Ешьте это. Стойкий эффект появляется только при длительном применении. У меня предоплата, с вас пятьдесят тысяч, спасибо.
Облака тумана скрыли клиентку, застывшую над чашкой с разинутым во всю ширь ртом.
В третий раз рассеявшийся туман открыл зрителям скрюченную личность с явным мячом под футболкой. Личность вошла скалясь, держа спину паралитическим наклоном немного вперед.
– Сколько лет? – сухо спросил профессор.
– Пятьдесят восемь.
– Что угодно?
Клиент любовно погладил круглый живот.
– Хочу убрать возрастной жир.
– Возрастной жир – порождение загрязненной кармы. Надо поработать. С вас… хм-м… – профессор оглядел клиента, – пять тысяч. Из уважения к возрасту. У меня предоплата, спасибо. Сейчас займемся чисткой вашей кармы.
Он взял большую стеклянную банку, на сей раз без всяких этикеток, налил туда из колбы густой прозрачной жидкости, которую предварительно взболтал, а затем закрыл банку крышкой. Через дырку в крышке сунул внутрь горящую спичку. В банке фыркнуло, затрещало, и она осветилась изнутри голубым пламенем. Тогда профессор снял крышку и набрал пламени в пригоршню. Сунул туда палец и – раз! два! три! – изобразил в воздухе огненные письмена.
– Карму нужно чистить регулярно, – строго сказал он. – Что же вы ее так запустили? Видите, как быстро все сгорело? Это от недостатка жизненных сил.
– Мне нужно будет пить витамины?
– Простые витамины вам не помогут. Нужен сильный комплекс на основе плазмы. – Мрако́бес уже помешивал что-то в чашке столовой ложкой. – Вот. Этого должно хватить на месяц.
С этими словами он набрал ложкой чего-то белого и сунул клиенту в рот.
– Шпашибо! – прошамкал клиент.
Он стоял с выпученными глазами, крепко сжав губы. Изо рта у него торчала ложка.
– Глотайте, – потребовал профессор. – Что вы вращаете глазами? Глотайте и отдайте ложку. На всех ложек не напасешься.
Клиент замычал.
– Нечего мне тут мычать. Глотайте.
Мрако́бес схватился за ложку и не без труда вытащил ее назад.
– Спасибо, профессор! Вы мне так помогли! Вот прямо на душе легче стало! И запах изо рта пропал. Вот, понюхайте.
Клиент подошел вплотную к профессору.
– Это обычное явление, – быстро ответил тот. – Оно мне хорошо знакомо.
– Нет, вы понюхайте!
Профессор завертелся из стороны в сторону, уворачиваясь от лица приставучего клиента.
– Ну что вы, что вы! Я вам верю!
– Нет, вы понюхайте!
Мрако́бес успел сунуть в рот клиента еще одну порцию комплекса плазмы. Клиент отбивался, но получил еще одну. А потом еще. При каждом выдохе из его рта вырывалась струя чего-то белого, что немедленно превращалось в огненные языки. Профессор закрывался руками и отмахивался платком.
Вытолкав наконец клиента (и одновременно тряся его упрямо протянутую руку), профессор вытер лоб платком. Но не успел он сунуть платок в карман, как ноги его подкосились, и… он упал в обморок.
В воздухе пахло гарью. Кондиционеры работали на полную мощность. Сквозняк шевелил волосы девушек в переднем ряду, и обморочный профессор нещадно мерз.
Последовала пауза, поглотившая, казалось, все звуки… Зал взорвался аплодисментами.
Все представление заняло ровно пятнадцать минут.
– Как в аптеке, – сказал Федор вернувшемуся компаньону.
Федор стоял за кулисами. Лоб его блестел от пота. Грудь вздымалась, как после долгого бега.
– Получилось, – бормотал он. – Получилось!
Лев хмыкнул и подкинул в руке зажигалку.
– Пошли раскланиваться. Слышишь, зовут?
Федор сплюнул остатки крахмала в пустой пакет и пошел за компаньоном.
1909 годСан-Хосе
Вечером М. Р. Маллоу сидел в кафе «Старый квакер» на Хайленд-авеню, буквально в пяти минутах пешком от того места, где находилась открытая компаньонами три года назад фабрика фильмов «Лауд и Козебродски». О фабрике барышням знать было не положено. (Для барышень и М. Р., и Д. Э. были торговыми агентами: скучная работа, о которой почти никогда не расспрашивают.) Напротив хихикали Эйлин Купер и ее подруга с зеленой лентой в волосах.
Та же, что была во вторник, мучительно соображал М. Р. про эту последнюю, или это лента? Ведь как просто в заблуждение ввестись-то, а! Что-то они, чертовки, зеленое полюбили. Прямо все! Не могу же я признаться, что имя забыл. В третий раз – как хотите, слишком!
М. Р. улыбнулся этой, с лентой, и с нескрываемым интересом спросил:
– И что же вы ответили Эй… то есть мисс Купер?
– Я говорю, – живо откликнулась девица, – все эти кружева и рюши – прошлый век! А Эйлин…
– А я говорю, попробовать совсем не вредно! – перебила мисс Купер как раз тогда, когда несчастный М. Р. уже изготовился с честью выйти из неловкого положения.
– М-да, правда, – промямлил Дюк, но тут, к счастью, подъехал экипаж, и из него выскочил Д. Э. Саммерс.
– О, вот и он! – Дюк вскочил, чтобы пожать компаньону руку. – Рад вас познакомить с моим другом Лансом Лаудом, мисс…
Он расплылся в сладчайшей улыбке.
– Зои Грейвс, – протянула та, что с лентой. – Но мне нравится, когда меня называют Натали.
Девушки посмотрели друг на друга. «Это тот, про которого ты говорила?» – «Тот самый!»
– Очень приятно, мисс Грейвс, – пробормотал Д. Э. и упал на стул.
Под ладонью М. Р. лежала газета. Джейк успел увидеть фамилию Эдисон[9], разобрать «кинематограф», «Союз патентодержателей» и «монополизация». Это была уже не первая заметка на опасную тему. Он потянулся за газетой, но Дюк, продолжая слащаво улыбаться девушкам, скрутил ее и убрал во внутренний карман пиджака. Джейк изо всех сил сигналил компаньону взглядом, но тот упорно делал вид, что слепой, глухой и вообще идиот от рождения.
Джейк нервно барабанил пальцами по столу: опять этот Союз патентодержателей! Всю музыку нам испортили! Ладно, газетчики еще бегают, а лишние десять центов нам все равно не помогут – мистер Эдисон постарался. Но какой вы, однако, гад, сэр!
Подошел официант. Д. Э. почувствовал на себе яростный взгляд компаньона и барабанить перестал: то, что осталось в кармане М. Р., поистине было достойно жалости.
Джейк повернулся к Эйлин.
– Мятный ликер, – улыбнулась та.
Лицо ее подруги выражало муку. Воспитания строгого, отметил про себя Д. Э. Саммерс.
– Ну-ну, продолжайте, – усмехнулся Фокс.
И Джейк продолжил:
«От мужчин – только цветы и конфеты. А в результате – ни того ни другого! Думала, что неприступность сделает из нее королеву. Испортила характер и теперь потихоньку изучает брошюру миссис Адамс с подружкой. Ну что тут скажешь? Перед нами картинка номер, по-моему, шесть, страница двенадцать: “Взгляд мечтательный и задумчивый”. Так, вогнала меня в краску. Допялился. Теперь самому придется стать задумчивым и мечтательным, пока не вцепилась».
Д. Э. улыбнулся себе под нос – как бы рассеянно – и потер подбородок. Мисс Грейвс заулыбалась тоже – стеснительно. Дюк проследил взгляд компаньона: в доме, выходящем окнами на Хайленд-авеню, стоя на подоконнике и подоткнув платье выше колен, мыла окно чья-то горничная. Дюк поспешно сделал Д. Э. бровями и вперил взор в облака. Джейк последовал его примеру.
В кафе вас, мисс Грейвс, приглашают редко, продолжал размышлять он. По пальцам пересчитать можно, сколько раз это было. А мучаетесь вы потому, что вам, во-первых, хочется чего-нибудь этакого, взрослого и порочного. Вроде абсента. Но при том и публичной девкой нельзя показаться – крепкие напитки пьют только шлюхи, и на вкус спиртное дрянь, не правда ли? А гоголь-моголь выбирают только маленькие девочки на Рождество. Ну, и во-вторых, как бы так не ввести возможного ухажера, то есть меня, в конфузный, не способствующий приглашениям на свидания расход. Вам наверняка больше всего подойдет лимонад, тут вы были бы и спокойны, и довольны. Но тогда я буду выглядеть жлобом. Нет уж, девушки, разбирайтесь сами.
– Кофейный ликер, – подсказала мисс Купер.
– Мятный, кофейный и виски «Рики» два раза, – Джейк повернулся к компаньону. – Что интересного пишут газеты?
– Газеты? Интересного? – комически испугался Дюк, сверля компаньона твердым, зрачки в зрачки, взглядом. – Что там интересного-то? Праздник мускусной дыни? Или благотворительный обед, который дала на прошлой неделе миссис Вставная Челюсть, председательница Общества скрипучих корсетов?
– Ну зачем же, – компаньон светски улыбнулся. – Вот, например…
Но его перебила мисс Грейвс.
– Мистер Лауд, вы, наверное, любите стихи? – спросила она. – У вас такой взгляд…
– Какой? – Джейк схватился за свой стакан.
– Задумчивый? – предположила Эйлин.
– Вдохновенный, – ответила подруга.
Часа два по Сити-парку. Нет, час. Два мне не выдержать. Потом какая-нибудь скамеечка в тихом месте, под кустами, с которых за шиворот сыплются лепестки и голова болит от запаха. И тут уж до темноты. Фонари, вздохи и китайская пытка «Придумай, что сказать».