и книжками про Бастера Брауна в витрине. С полок пялились стеклянными глазами куклы в воздушных шляпках, скалились лошади на колесиках, глупо растягивали губы клоуны в шароварах со звездами, прыгали по проволоке жестяные мартышки в фесках, сверкали лакированные экипажи, толпились разнокалиберные твари на огромном Ноевом ковчеге.
– Что вам угодно, молодой человек? – поинтересовался продавец – юркий джентльмен со сверкающей лысиной.
При этих словах сами собой завелись и поехали по игрушечным рельсам штук пять поездов.
– Есть у вас мультископ? – неожиданно для себя спросил искатель приключений.
– Ну конечно! – Продавец сверкнул приторной улыбкой под закрученными усами. – Безусловно! Непременно! Я бы даже сказал, разумеется, есть! – И немедленно выложил на прилавок сначала один, потом другой, еще один, еще…
«Превосходное удовольствие для детей!» – значилось на картонных коробках. «Восхитительное развлечение для всех!» «Игрушка, но больше чем игрушка!»
Разноцветные стеклышки с едва слышным звоном складывались так и этак. Дождавшись, когда узоры станут повторяться, Джейк взял второй. Потом еще один, еще…
Поймав ожидающий взгляд продавца и вспомнив, что в кармане пусто, искатель приключений замялся.
– Понимаете, сэр, я… у меня…
Продавец вопросительно поднял голову.
– Тут такая история… – ляпнул искатель приключений.
Улыбка продавца из любезной мгновенно стала натянутой.
– У меня нет другого выхода! – закричал Джейк, схватив мультископ. – У нас украли бумажник!
Но слов, которые с сомнением на лице произнес в ответ продавец, искатель приключений не расслышал. Вместо того чтобы вызывать полицию, тот в растерянности что-то спросил. Джейк оглянулся и ничего не увидел. То есть совсем ничего: ни тьмы, ни тумана. Он был где-то без места и времени. Откуда-то донеслось:
Мы грабим и тырим добро мертвецов,
Выпьем, братишки, йо-хо!
Йо-хо-хо, и бутылка рому![1]
Увидишь на улице гроб с мертвецом —
И сам опечалишься скорым концом.
Зароют в могилку, и станешь, ей-ей,
Прибежищем полчищ голодных червей.
Они в твоем черепе будут кишить,
И плоть твою будут в могиле точить:
Фьюить-фьюить-фьюить[2].
Голос, с удивлением понял искатель приключений, был его собственным. И тут Джейк открыл глаза…
Лев быстро шел по шоссе – все еще не верилось, что их не преследуют. В голове был беспорядок. Если ехать домой, то автостопом и одному. Если с Федором – опять автостопом, но вдвоем. Если возвращаться, то опять-таки одному. Что его тогда ждет? А если не возвращаться – что?
– Багажа нет, денег нет… – стонал он. – Что мы капитану-то скажем?
– Понимаете, тут такая история…
– Какая история? – тут же поинтересовался Лев. – Ну, какая?
Федор потряс волосами.
– За нас одно обстоятельство.
– Какое?
– У нас нет другого выхода. – Федор пожал плечами. – Как хочешь или как не хочешь, придется объясняться.
– Спасибо. Спасибо большое, Теодор!
– Потом, – Федор остановился, потянулся, крякнул, – потом что-нибудь придумаем.
На душе у Льва делалось все тревожнее. Как этот тип может быть таким спокойным, если у них не осталось даже запасных трусов? Трусы-то ладно, денег ни копейки. Их просто отправят домой! Нет, не просто, а придется брать взаймы. Придется просить взаймы! У кого-то незнакомого! А Лев Березкин еще давно дал себе клятву, что никогда в жизни, даже по мелочи, ни у кого не будет ничего просить.
Машины проезжали мимо.
Федор поморщился – и решительно шагнул на проезжую часть.
– Стой ты, жизнерадостный морской огурец! – Лев рванулся оттащить, Федор дернул плечом, и оба едва успели отскочить, чтобы не оказаться под колесами. Лев повернулся – и чуть не попал под следующий автомобиль. Хотел бежать назад, но было поздно. Образовался затор. Им сигналили. Выбраться не получалось: кто-то остановился, кто-то продолжал ехать, а по полосе у обочины шли фуры. Под фуру не хотелось. Назад было некуда. Взмокнув со страху, хватая друг друга за руки, оба пробирались к середине. Металлическое заграждение делило шоссе пополам. Там можно было переждать движение.
– Господа! – донеслось до них. Спустя пару секунд дошло: их звали по-русски.
Они остановились, завертели головами. И тут Лев куда-то пошел.
– Молодой человек! – уже нормально расслышал Федор. – Вам что, нужно отдельное приглашение?
Кому принадлежит голос, он все еще не видел, но двинулся на звук – увидел приоткрытую дверцу серебристого «БМВ» и забрался на заднее сиденье.
Водительница тоже села на свое место. В чем-то старомодного розового цвета, в черной шляпке, черных перчатках, на шее – черный шифоновый шарф.
Она хлопнула дверцей.
Шляпка не давала рассмотреть в зеркале ее лица.
– …Однако, мальчики, – голос дамы звучал невозмутимо, – ваш абордаж мог закончиться неудачно.
С этими словами решительная пассажирка открыла дверь, бросила беглый взгляд на саквояж и прошествовала в вагон. Компаньоны остались на площадке.
Через мгновение дверь распахнулась снова.
– Послушайте, господа, вам что, нужно особое приглашение?
– Но у нас нет билетов!
– Нет? Подумать только!
– Там же кондуктор.
– Именно, молодой человек! – Дама оправила кружевные оборки траурной перчатки. – Поэтому я посоветую вам не привлекать внимания персонала, заставляя даму вести себя эксцентрично!
– Но… – попробовал открыть рот Дюк.
Ответом ему был приложенный к губам палец. Дама опять открыла дверь тамбура.
– Так душно! – сказала она как бы себе самой. – Куда они только смотрят! Надо будет принять от головы.
Затем помассировала виски, расправила юбки и профланировала мимо них по красному ковру качающегося вагона. Компаньоны прижались к стене спиной и на цыпочках последовали за ней. Дама знай себе шла и вдруг остановилась перед закрытой дверью. Поворачивая ключ, она напевала себе под нос веселую ариетку на немецком. Голос ее был слегка глуховат, но звучал довольно приятно. Она сделала приглашающий жест – и искатели приключений прошмыгнули внутрь.
Это был салон-гостиная. С дубовым столом, на котором стояла ваза с розами, с мягкими креслами и диваном, с большим зеркалом в дубовой раме и с полками, на которых размещалась посуда, а также (и это в наших обстоятельствах стоит отметить особо) с дверью. До сих пор обоим джентльменам приходилось ездить только на обычных пульманах, где пассажирские места отделялись от чужих глаз лишь занавесками, а о закрытых салонах не было и помину. Маллоу-старший рассказывал, что раньше «пульманы» возили пассажиров в закрытых купе, но произошло такое количество убийств, ограблений и прочих преступлений, что сочли за лучшее заменить двери на занавески. По счастью, вагон был не пульмановский, а вагнеровский. Компания Вагнера не испытывала пристрастия к открытым купе и потому считала вполне разумным предоставлять пассажирам места в закрытых отделениях.
2015 годНациональный парк Гарпхюттан, Швеция
– Вот что, господа, мне нужно заправиться, – сообщила женщина, подобравшая их на шоссе. – Постарайтесь обойтись без подробностей. На заправках бесплатный вай-фай, вы сможете связаться с семьей.
– Мы не сможем связаться с семьей, – мрачно заметил Федор.
– Не говорите чепухи. Конечно сможете. Кстати, почему не сделать это прямо сейчас?
Женщина потянулась было за смартфоном, торчавшим на подставке, но тот заговорил по-французски (через двести метров поверните налево, мысленно перевел Лев), и она задумалась.
– Пожалуй, позже. – Машина поехала медленнее. – Полчаса вряд ли что-то изменят в вашей ситуации. Ну так что, господа, потеряли багаж? Ничего, бывает. Отвезти вас в бюро находок я, к сожалению, не смогу, но двести евро меня не разорят. Этого хватит?
– Спасибо, не надо, – сказал Федор таким светским тоном, что женщина обернулась.
– Чувство собственного достоинства – это великолепно, но в данном случае не стоит слишком усердствовать. Вы оказались в отчаянном положении. Попытки обойтись без помощи сделают его еще более отчаянным, так что при случае просто поможете кому-нибудь, кто будет в этом нуждаться. Можете при этом вспомнить обо мне. Если захотите. – Она улыбнулась.
Лев услышал, как Федор заскрежетал зубами. Он обернулся и сделал ему страшное лицо.
Пробка казалась безнадежной.
– Подайте мне саквояж. – Женщина скорее велела, чем просила.
Лев дотянулся до саквояжа, достал, передал ей. Когда женщина его раскрыла, в ее руках оказался продолговатый предмет, похожий на футляр электробритвы, но только больше. Через минуту по салону плыл запах кофе.
– Как вам?
– Отличный. – Федор долго подбирал слова. – Кофе у вас… отличный.
– Естественно. Люди почти ничего не понимают в кофе. Особенно на автомобильных заправках. Никогда его там не покупаю.
Федор попытался переварить эту мысль.
– А почему люди ничего не понимают в кофе?
– Как правило, большинство из них ничего не чувствуют. Или приучают себя ничего не чувствовать. Так проще. Разве вам это неизвестно?
– Разве вам это неизвестно?
Миссис Фокс отпила горячего напитка. Джейк невольно вспомнил миссис Маллоу: та так же изящно подносила чашку к губам. До чего же изменилась его жизнь за последние дни! Не прошло и недели, как он уехал из родительского дома, а она перевернулась уже дважды: сперва элегантно нищающий дом Маллоу, затем – самое настоящее бродяжничество, и вот теперь – этот комфортабельный салон, так неожиданно ставший их пристанищем. И эта странная дама, от которой так и пахло большими деньгами и… большими приключениями! А еще Джейк никогда не ездил в закрытом салоне. И никогда не носил такой дорогой, отлично сидящей одежды. И не держал свои вещи в таких красивых, телячьей кожи чемоданах. Но самое главное – у него не было этих уверенно-небрежных манер. «Когда-нибудь у меня все это будет, – решил про себя искатель приключений. – Когда-нибудь у меня будет достаточно средств, чтобы позволить себе ездить в закрытом салоне, покупать всякие штуки и этак между прочим беседовать с кем угодно о чем угодно…»