А Сашка не мог им помочь, поскольку глаз не мог отвести от страннейшего зрелища: вдруг, откуда ни возьмись, взмыла в воздух странная тварь – что-то вроде спутанного клубка щупалец, отдаленно напоминающих осьминога, если этот осьминог успел уже издохнуть и слегка разложиться.
Тварь стремительно понеслась к бабочке, опутала ее – и оба существа потемнели, распались в чернильно-черную тьму.
Амулет на Сашкиной груди, который должен был предупредить об отсутствии Володьки, нагрелся и тревожно запульсировал.
– Это всего лишь иллюзия! Просим прощения! – крикнула Катерина. – Мы перестарались!
Ее голос смешался с голосом представителей службы безопасности казино, которые тоже пытались навести порядок.
– Володька… – с трудом выдавил Сашка. – Нужно найти Володьку, с ним что-то не так!
Людоедка выругалась по-немецки.
– Возвращайтесь на «Блик», я его найду, – сказала она.
И нырнула в бурлящий хаос, подменивший собой холл самого большого казино на Роовли-Кообас.
Бывают события, которые разбивают жизнь на «до» и «после». Даже так: которые разбивают жизнь на возможное и невозможное.
Для Белки невозможно будет жить без лисицы. Оборотничество – ее суть, ее культура и вера. Куда она без них?
Для Сандры невозможно будет жить с мыслью, что сестра предала ее. Что это Сая, та самая Сайка, которую в школе дразнили булочкой с изюмом (из-за веснушек и потому что имя такое) сотворила такое с ее подругой. И что вина за это лежит на Сандре: слишком долго она выжидала, никак не могла принять, что ее сестра дошла до такого.
Но и умереть просто так Сандра тоже не могла. Сильный маг способен покончить с собой почти в любой момент – достаточно начать какой-нибудь высокоэнергетический процесс и перестать контролировать потоки силы, протекающую сквозь твое тело. В данном случае магическое истощение не помеха, даже скорее подспорье: контроль утрачивается сразу, «на входе». Сандра была здоровой девушкой, очень любила жизнь. Ее подсознание даже не давало рассмотреть этот вариант как один из возможных, отшатываясь от ужаса небытия. Кроме того, умереть на месте значило бы предать Белку и остальных.
Оставался последний выход.
И тогда, словно дракон из скорлупы, появилась другая Сандра – та, для которой невозможного не существовало.
– Черт, – когда бабочка приземлилась на голову Психеи, та немедленно окуталась серым туманом: дымились ее одежда, ее тело, даже защитные амулеты, половина из которых вспыхнула тревожным алым огнем. – Санька, ну почему ты сразу не сказала, что пустотник – ты?! Могли бы договориться!
Как ни странно, в голосе сестры ни звучало ни боли, ни горечи – только огромная злая досада.
В следующий миг она осела на камни – не как оседает человеческое тело, когда сознание медленно отключается, и не так, как оно падает после парализующего заклятья или мгновенной смерти. А так, как может осесть, например, мешок, наполненный грязью: как будто все ее внутренние органы превратились в кисель.
Если бы Сандра что-то чувствовала, ее бы замутило.
Бабочки бесновались вокруг, и тела Психеи и ее подручных истаивали, превращались в синий туман вместе с камнями, с кустарником, со всем вокруг. Только безвольное тело Бэлы оставалось невредимым. Почему-то. Сандра не знала, как так вышло, что бабочки ее не трогали. Может быть, по той же причине, что они не трогали саму Сандру.
Спираль боли и равнодушия раскручивалась в ее душе, и синие бабочки множились, двоились и троились, фигурным винтом упираясь в закатное небо. Красивое зрелище…
– Саня!
Сандра опустила глаза и с удивлением увидела, что Бэла приподнялась на локти и смотрит на нее налитыми кровью, заплывшими глазами.
– Останови это!
– Не могу, – устало сказала Сандра. На самом деле она могла… наверное. Просто не хотела. Зачем? – И не бойся. Нам они не повредят.
– Нам… пускай, – Бэла говорила сипло, как при сильной простуде. – А планете?!
Сандре было плевать на планету. Мир, где Белка из-за нее потеряла все; мир, где собственная сестра предала ее – такой мир не стоил того, чтобы существовать. Что там какая-то одна планета.
– Здесь дети на аттракционах! Мы же видели!
Да, видели. Ну и что? Дети, взрослые… какая разница.
– Сандра, если ты их всех убьешь, я не смогу быть твоим другом!
…Еще одно предательство. Впрочем, Белка имеет право. Сначала ведь Сандра сама ее предала.
– Это ничего, что я потеряла лису! – Белка встала, сделала шаг к Сандре, и ее ноги подломились.
Саньке пришлось шагнуть вперед, ловя ее за локти.
– Это ничего, – пробормотала Белка, пьяная от боли. – У меня есть эфир. Есть вы с Сашкой. Все… все в порядке. Убивать… тяжело. Я знаю. Пожалуйста, не надо больше.
«Да, тот врач на Тэте-115», – вспомнила Санька.
Белка убила его, потому что он отказался лечить детей барсуков во время эпидемии.
Дети!
Дети в тематическом парке, Белка правильно сказала! Как же она могла забыть!
Это ведь в конечном счете то, что делает человека человеком. Нельзя вредить малышам. Просто нельзя.
Отозвать бабочек назад – легче сказать, чем сделать! Как же это получилось у Сашки в прошлый раз?!
Сандра попыталась отозвать заклинание – не выходило. Не было даже не сил, не было чего-то главного, чего-то важного – того, что позволило бы ей искренне отменить действие разрушительного заклятья. Она уже понимала, что ей нужно это сделать – но все еще не могла захотеть.
– Возвращайтесь! Уходите! Вы больше не нужны! – глупо, но ничего, кроме этого вопля, Сандра не могла придумать.
Совершенно неожиданно бабочки послушались. Синяя стая поднялась выше, затерявшись в небесах. Сандра точно знала, что они покинули атмосферу планеты.
«Вот так и рождаются эфирные монстры», – подумала она, плюхаясь на камни рядом с Белкой.
– Спасибо, – прошептала Бэла, снова падая на землю без сил.
Сандра оглянулась – и с губ ее сорвался сдавленный смешок. Потом еще один. Потом еще. Через несколько секунд она уже хохотала. Нервно, но не истерически: ей в самом деле было смешно.
Да и как не смеяться, если мир вокруг них в самом деле изменился, в самом буквальном смысле: вместо того, чтобы стоять в небольшой впадине на склоне горы, они с Белкой оказались в эпицентре приличного такого кратера, метров пятьсот в диаметре.
Более того, кратер задел то место, где находился бывший тайник Князя. Все секреты канули в Лету и остались теперь только в одном экземпляре – у Сандры в голове. Ну, и плюс в той папочке с избранными материалами, которые она уложила в Белкин рюкзачок.
– Зато, – сказала Сандра вслух, – вопрос, как мы вернемся домой, отпал сам собой! С таким сигналом нас легко разыщут.
Глава 13, в которой начинается работа над ошибками
Дата неизвестна
Ну что, планы разводить скунсобелку на Новой Оловати потерпели сокрушительное поражение. И даже не потому, что моя белка – единственный добытый экземпляр: эти существа бесполы и умеют накапливать генетический материал сексуальных партнеров, чтобы потом использовать его для размножения в удобное время, когда много пищи и воды. Так что Смоки еще может порадовать меня приплодом, хотя уже прошло почти три месяца с тех пор, как мы покинули Лорену. Нет, все дело, как всегда, в идиотах.
Некоторые люди сделали бы большое одолжение человечеству, очистив от себя его генофонд. Правда, для этого им нужно умереть молодыми, не оставив после себя потомства. Увы, не сложилось: персонал восьмого участка таможенной службы в порту Западной Айгарны, судя по возрасту, наверняка имеет уже и внуков – во всяком случае, кое-кто из них. Имел.
А все потому, что они не послушались меня и, окружив сферой отрицания безобиднейшие бивни и шкуры (какая разница, как они выглядят и пахнут!), посадили Смоки в обычную клетку. Обычную. Клетку. Скунсобелку.
Я пытался рассказать им о последствиях, но меня посадили в камеру за «угрозы должностным лицам».
Ну что ж, теперь Смоки зла, как тысяча чертей, «Молния» чрезвычайно раздосадована, что ей не дали отдохнуть, персонал таможни медленно разлагается на боевых постах (в прямом смысле, а не в переносном, чем они, похоже, занимались при жизни), а я, дорогой дневник, кажется, в бегах и вне закона. Во всяком случае, в ОРК и колониях. Без всякой моей вины, прошу заметить.
Интересно, Марине не нужен помощник? Управлять целым островом – та еще работенка. Правда, не знаю, доберется ли «Молния» до Лорены – она не в самом лучшем состоянии. Серендипиди ближе и относится к фракции Новой Америки. К тому же, там можно проверить, действительно ли разумен мицелий Саркисян, или ее статьи на самом деле обычная попытка разжиться дешевой славой.
Подумаю.
Каково несколько недель находиться под влиянием неведомой эфирной твари, которая только и ждет, чтобы захватить твое тело? Если бы Володьку спросили об этом раньше, он бы сказал: постоянная волевая борьба за контроль над собственными руками и ногами, странные кошмары, страх, что однажды очнешься с топором над телом зарубленного товарища… По крайней мере, так он изобразил бы подобный конфликт в одном из своих комиксов. Читателям бы понравилось. Особенно если – ну, вы понимаете – слегка размыть грань между реальностью и кошмаром, показать, что иллюзии, насылаемые Тварью (обязательно с большой буквы!), почти не отличаются от реальности, и герой в самом деле запутался, кого он убил, кого нет…
На самом же деле жизнь со спрутом оказалась проще и одновременно противнее. Настолько противнее, что Володька и не стал бы никому рассказывать о проявлениях жизнедеятельности своего «пассажира», но на крошечной бригантине особо не посекретничаешь, особенно когда остальные члены экипажа паранойят по поводу каждого твоего движения.
Людмила не соврала, описывая спрутов, хотя (насколько Володька понимал в человеческих отношениях) после скорого окончания их сексуальной связи по Володькиной инициативе имела все основания заточить на него зуб. Спруты – существа неразумные, поэтому никакого интеллектуального влияния на Володьку не оказывали. Только голова все время была немного мутная, как во время простуды, а еще Володьку часто тошнило и – из песни слова не выкинешь – периодически поносило. Они с Сандрой, обладавшей рудиментарными познаниями в лекарском деле, решили, что это организм так отвергал вредоносное влияние твари. Ну, как мог. Так что Роовли-Кообас обрадовала Володьку прежде всего тем, что здесь, на потребу пресыщенным туристам, продавалось множество зелий и порошков от несварения и излишне активного кишечника. Гораздо более эффективных, чем те, что Сандра готовила у них на камбузе.