Эх, будь Сашка полноценным вампиром, прочел бы его поверхностные мысли… Хотя вот сотник Эдмундсен читал у своих подчиненных – и ничего у Паштровича не обнаружил. Возможно, спруты маскируются куда лучше, чем они все думают.
– Вы точно не знаете, насколько можно доверять этим осмотрам… или словам самого Владимира, – ответила Людоедка, эхом к Сашкиным мыслям.
– Придется положиться на наш здравый смысл и друг на друга, – жестко ответил Сашка. – До отлета в любом случае осталось всего пять дней. С учетом того, что нам нужно еще покинуть акваторию, мы можем ускориться… ну да, дня на два. Не считаю это целесообразным.
– Как скажете, капитан, – ответила Людоедка максимально нейтральным тоном.
Тут Сашка сделал такое, чего сам от себя не ожидал. Он положил руку на плечо Людоедке, нагнулся, заглянул ей в глаза и мягко спросил:
– Людмила Иосифовна, в чем дело? Почему вы вдруг стали так спешить? Ведь не только из-за Володьки?
Он ожидал, что она сбросит его руку и саркастически усмехнется. Или разразится холодной отповедью. Но Людоедка неожиданно обмякла – он почувствовал ладонью, как расслабились ее мышцы.
– Не только, – неохотно сказала она.
– Из-за Марины Федоровны? – попытался угадать Сашка.
– Да, – Людоедка неохотно кивнула. Поколебавшись, добавила: – Вряд ли она нарочно скрыла от меня, что спруты могут вселяться в людей. Скорее всего, и сама не знала. Значит, Князь ей не сказал. Уж не знаю, почему – с него бы сталось просто забыть… – она неодобрительно покачала головой. – Или решить, что этот секрет вообще никто не должен знать, кроме него.
– А если и сам Князь не знал? – спросил Сашка.
– Крайне маловероятно… И вот теперь я думаю: а сколько еще таких секретов у него приготовлено? Если Марина попытается вскрыть один из тайников на Роовли-Кообас… а вдруг там ловушка?
Сашка глубоко вздохнул. Такая постановка вопроса в голову ему не приходила.
– Ну, то, что я сказал вам, остается в силе, – сказал он. – Будем полагаться на свой здравый смысл и друг на друга. Ничего другого у нас все равно нет.
Еще за дверью кают-компании Бэла услышала звон, шелест, стук и неразборчивые ругательства. Ее аналитические способности без труда позволили интерпретировать услышанное: Володька пытался рисовать, кандалы ему мешали, он то и дело сбрасывал со стола то листы, то карандаши, и ужасно злился по этому поводу.
«Ну что ж, – подумала Бэла, – по крайней мере, от ржавчины Сандра их отчистила надежно, теперь хотя бы черновики не пачкают…»
И правда: войдя в кают-компанию, она увидела, как Володька, душераздирающе вздыхая и ероша волосы скованными руками, марает листы отличными карандашами, купленными еще на Жасмине.
– Не могу так! – воскликнул он раздраженно, увидев Бэлу. – Совсем не могу! Даже карандаш все время мажет, не говоря уже о том, что карандаш – это не то!
– Попробуй телекинезом, – без всякого сочувствия проговорила Бэла, сгружая на край стола тяжелую стопку. – Вы, менши, это можете.
– Только не я! Ловкости не хватает. Слышал я байки о безруких художниках, которые умудряются рисовать телекинезом, но мне этому придется месяц учиться. Ого, что это у тебя?
Он только сейчас заметил обернутую бумагой посылку, которую Бэла сгрузила на стол.
– Забрала в твоем родовом особняке вместе с прочей корреспонденцией, – ответила она. – Между прочим, очень тяжело было переть.
– Ты же оборотень, так я и поверил, что тяжело… Что там? Я ничего не заказывал!
– Судя по ощущению и запаху, тонкие, недавно отпечатанные книжки с цветными иллюстрациями, – пожала плечами Бэла. – Видимо, авторские экземпляры того томика, который они хотели выпустить отдельно… А это, – она достала из сумки через плечо свернутые в трубку журналы, – «Галактика в картинках», первые номера с новыми главами. И… – напоследок на стол плюхнулось несколько конвертов. – Письма от поклонников. Редакция переадресовала, прикинь. Всего пять штук, но лиха беда начало.
– Письма от поклонников?! – у Володьки глаза полезли на лоб.
– Скорее, от поклонниц, – фыркнула Бэла. – Три из пяти надушены, в четвертом засушенный цветок, в пятом – очень толстое письмо. Статистически, скорее всего, женщины.
– М-да… – пробормотал Володька.
Бэле было видно, что он хочет и не может сделать вид, что письма и авторские экземпляры его не интересуют.
– Слушай… – сказал он, помявшись, – а ты не могла бы… прочитать их за меня?
– Что?! – поразилась Бэла. – Это же твои письма! Люди их тебе писали!
– А вдруг там какие-то гадости? Или глупости? – в отчаянии воскликнул Крестоносец. – Вдруг они ничего не поняли из того, что я пытался в героя заложить? Или им понравились первые выпуски, но не понравилось, что потом?! Я же не смогу тогда писать дальше!
«Ну ни хрена себе он не уверен в себе!» – подумала Бэла.
Впрочем, чуть подумав, она поняла, что совсем не удивлена. Любой, кто сходился с Володькой чуть ближе, узнавал, что он, скажем так, весьма далек от зазнайства, несмотря на внешнее высокомерие и нелюдимость.
– И ты хочешь, чтобы я поработала цензурой? – спросила Бэла. – Думаешь, смогу? Может, лучше Катерину попросишь?
– Она считает, что я сам должен заниматься литературными вопросами, – поморщился Володька. – И знаю я ее, она будет издеваться над авторами писем… мне будет неловко. А ты – не станешь.
Бэла подумала и согласилась, что да, Катерина бы издевалась. И Сандра, если уж на то пошло. Хотя Сандра с самого начала отказалась бы наотрез, заявив, что слишком скучно читать чью-то неразборчивую писанину.
– Короче, прочти их, пожалуйста… и в общем виде изложи, о чем они, – попросил Володька. – Только если там что-то неприятное, не рассказывай! – добавил он торопливо.
Его срывающийся голос звучал так жалобно, что смягчил бы и куда более черствое сердце, чем у Белки.
Вздохнув, та вскрыла первый конверт – что любопытно, на светло-сиреневой бумаге.
Пока она читала его, Володька делал вид, что пытается рисовать, однако его усилия даже мадам Романова подняла бы на смех – а она всегда говорила: «У нас тут не театр, девочки, мы рассказываем истории, а не изображаем пантомиму!»
Закончив письмо – оно было довольно коротким – Бэла не поверила своим глазам, поэтому перечитала еще раз. Хмыкнула и отложила его в сторону. Потом вскрыла второе, пробежала глазами – и не поверила себе опять. Вскрыла третье… М-да, на редкость интересная тенденция!
– Ну, что там? – Володька подался вперед, забыв о своей просьбе цензурировать содержимое. Его кандалы нервно звякнули.
– Хм… – Бэла подняла на него глаза. – Этого нового персонажа, Кроу Блэка, который все время сидит в углу и все саркастически комментирует, ты ведь с себя рисовал?
– Ну… предположим, – неохотно подтвердил Володька.
– Эти три дамы тоже так думают и хотят от него детей, – сообщила Бэла. – То есть, получается, от тебя.
– Что?!
– Нет, ну эта, – она подняла первое письмо, – хочет за него замуж и «большую семью», но ей всего четырнадцать, так что она слезно просит дождаться. Про «слезно» я не шучу, тут нарисованы слезящиеся глаза на полях. Вторая мечтает «составить его счастье, заботиться о нем и растить его детей», так и написала. Но только «когда достигнет совершеннолетия», хотя не уточнила, через сколько лет это будет. А третья говорит, что готова родить от него ребенка прямо сейчас и без дальнейших обязательств, потому что такой генофонд не должен пропадать зря. Очень надеюсь, что хотя бы ей уже есть семнадцать… или во сколько совершеннолетие тут, на Порт-Суглате?
Володька потрясенно моргал, и было видно, что дар речи его покинул.
– Вот так и приходит истинная слава, – фыркнула Белка. – Погоди, пока они узнают, что ты одержим эфирной сущностью – организуют очередь в гарем!
– Ты спятила?! – дар речи все-таки прорезался.
– Ничуть, – Бэла пожала плечами. – Ты теперь романтический персонаж, смирись.
Глава 4, в которой герои мучатся заразной болезнью, поражающей мозг
Дата неизвестна
Вернулся из пятидневного похода. Видел светлячков. Правда, пришлось долго лежать в засаде на берегу озера. Терпел сырость и острые камни. Нужно было не потревожить светлячков: они умнее, чем земные насекомые, и начали бояться людей.
Впрочем, оно того стоило. Невероятное зрелище! Светлячки Натальи не желтые, как их земные собратья: они вспыхивают алыми, фиолетовыми, зелеными и синими искрами разного размера, самые большие – почти с куриное яйцо. В ночной темноте кажется, что звездное небо спустилось на землю.
Увы, страх человечества у этих созданий абсолютно обоснован: от проводников я узнал, что этот озерный край готовят под новый полигон. Естественные озера, видите ли, очень удобно использовать для охлаждения кристаллов! И куда дешевле, чем выкапывать искусственные водоемы с другой стороны от поселения.
Я уже говорил, что мне хочется убивать?
Производство и калибровка кристаллов на Наталье – процесс неполного цикла. Основное сырье добывают на Эжени, присадки довозят со всей Окраины, а калибровочные печати – вообще с Земли.
Это открывает простор для саботажа.
Теоретически, если бы кто-то нарушил этот сложносочиненный процесс – качественно нарушил, без возможности быстрого восстановления, – чтобы у планеты появился хотя бы год передышки, это могло бы спасти некоторые эндемики от полного вымирания. Например, светлячки, если верить Аттенборо-младшему, проходят два цикла размножения за лето. Значит, отсрочка если и не восстановит их популяцию, то хотя бы отодвинет ее от края исчезновения.
Итак, где именно в цепочке – опять же, теоретически – действия одного человека могли бы нанести наибольший вред, при условии, что этот человек обладает примерно моими возможностями?
Сашка не сказал бы, что в этот раз предстартовая подготовка и сам старт дались ему легче.