Глава 23, в которой наводятся иллюзии и проясняется истина
Дата неизвестна
…Что мне больше всего претило в пиратской карьере – так это нападать на обычные корабли, пусть даже и грузовые. Пассажирские я почти сразу распорядился не трогать, если нет прямой наводки на редкие драгоценности или ценные документы. А толку-то? Вот взяли грузовой корабль – а там полный трюм редчайших арагосских снукусов, которых перевозили для того, чтобы создать новое племенное стадо на Маниоле!
И да, сами по себе снукусы дорогие, однако попробуй-ка продать где-то целое стадо. Да еще и меченое клеймами заводчиков.
Ну, разумеется, мои ребята тут же захотели их всех заколоть, чтобы продать хотя бы мясо и шкуры. Так, мол, получится, дешевле, чем их содержать. Смешно вспомнить, как мне целую лекцию пришлось читать, чуть ли не с презентацией, какая у нас чудесная жизнь начнется на Роовли-Кообас, если удастся с нуля создать устойчивую снукусовую популяцию! Кроме выгод от продажи молока и шерсти есть же еще эффект, который они оказывают на окружающую среду: рядом со снукусами у всех улучшается настроение. А в нашем деле без хорошего настроения никак.
Ну, то есть повезло, что на Р-К мы уже создали нормальную базу. Если бы ее не было, не знаю, как бы я выкручивался. Наверное, пришлось бы забить всех скотов… разумеется, я имею в виду не снукусов.
Светлым пятном на этом мрачном фоне стала афера с генералом К. – по крайней мере, тогда мы брали на абордаж только военные транспорты, никаких тебе неучтенных пассажиров – что так называемых разумных, что нет. Сперва нападали, чтобы убедить, будто в районе Тэты-115 действительно нужна военная база, потом – чтобы разграбить припасы для строительства… Ну как «разграбить». Разграбили-то их еще до нас: того, что присылали, хватило бы только на какой-нибудь эфирный скворечник вместо нормальной базы. Но списывали все на наши атаки так, как будто там оборудовали второй Завиток, только в военизированной комплектации.
С одной стороны, вроде, пакостно работать с казнокрадами, а с другой – ну, зато не мои. А из моих людей тогда никто не пострадал, и никаких лишних гражданских мы не прибили.
Кстати, от К. давеча поступило сообщение: уговаривает повторить то же самое в районе Мельницы. Не знаю, лично я сомневаюсь, что кто-то ему поверит. Это насколько же надо спятить, чтобы решить, что в этом районе можно хоть что-то построить!
…Когда Сашка и Сандра дрались на Жасмине с Мэлвином Дюраком и его кланом, те использовали как минимум два эликсира… в смысле, два из тех, чье действие проявлялось прямо и непосредственно и которые Сашка и Сандра сумели отследить. Первый эликсир закреплял иллюзию, делая ее более вещественной. Второй вытягивал волю к сопротивлению, усиливал повреждения от заклятий и мутил сознание, не давая противостоять боевой магии. А может быть, и сам по себе давал какой-то губительный эффект, но этого ни Сашка, ни Сандра точно не знали: Дюрак не стал любезно приглашать их в свою лабораторию – или где он там испытывал активные вещества.
Сашка с помощью Людоедки также разжился на Жасмине двумя эликсирами на пыльце. Один – боевой – сейчас лежал в багаже Людмилы Иосифовны, незаметный среди баночек с духами. (Когда спешно собирали вещи, Сашка удивился, сколько у внешне брутальной старпома оказалось косметики и чисто женских примочек). Ей, как лишенке, этот эликсир не мог ничем угрожать, даже если бы вдруг пробка флакона расшаталась или в стекле появились бы микротрещины; а вот здоровым людям в этот момент крайне не повезло бы, окажись они поблизости. Впрочем, шансы на появление внезапного дефекта были ничтожно малы: стоимость сосуда составляла едва ли не половину стоимости зелья, и его можно было спокойно ронять с высоты водонапорной башни.
Большая часть второго эликсира, допросного, также хранилась у Людоедки. Кроме тех двух капель, которые требовались Сашке, чтобы воплотить его – ну, или общий – план в жизнь.
Вот и сейчас он аккуратно разделил крошечную бусину, зачарованную Сандрой так, чтобы она стала полосатой, и одна-единственная черная капля пролилась прямо на столешницу между ним и Одинцовым. Осталась лежать там, словно пятнышко сажи.
– Дайте мне руки, – сказал Сашка. – Быстрее, а то сейчас начнет испаряться.
Странное это, должно быть, зрелище: сидят двое взрослых мужчин, один постарше, другой помоложе, держатся за руки, да еще и головы приблизили друг к другу. Соприкасаться лбами для этого заклятья не обязательно, но чем меньше физическое расстояние между колдующим и принимающим, тем легче все проходит.
Но стороннему наблюдателю быстро стало бы не до ехидных смешков. Потому что, окажись он в этой крохотной комнате, тоже попал бы под действие испарений капли (ну, если бы не был, конечно, лишенцем, как Людоедка), а потому увидел бы все, что видел Одинцов, которому Сашка транслировал максимально безвредную версию событий… ну, насколько мог.
Врать с помощью мысленных картин, разумеется, нельзя, это все знают. Однако в суде их все равно не принимают. Во-первых, всем известно, что, убеждая себя в чем-то, легко можно «вспомнить», как оно было на самом деле – и быть совершенно уверенным потом в своей правоте. Ведь, копаясь в памяти, мы на самом деле раз за разом переписываем произошедшие события. Во-вторых, если ты виртуозно владеешь этой техникой, можно вызвать на сцену только те образы и моменты, которые тебе нужны, оставив все остальное в полутьме беспамятства.
Сашка при всем желании не мог назвать себя виртуозом. Но он очень, очень старался.
Сложнее всего было скрыть то, что Санька – маг-пустотник, а также ее рассказ о драке с Психеей, поэтому Сашка изо всех сил постарался показать только то, как он читал Сандрин «конспект» дневников Князя, а также снова и снова демонстрировал картины Круга, созданного во время поисков Володьки и Бэлы. А еще – напирал на воспоминания об их выступлениях, музыка-музыка-музыка, спецэффекты, выступления, договоренности, а на Роовли-Кообас обещанную плату так и не отдали, придрались к какому-то пустяку, еще и последующие выступления сорвали, kucksugere такие…
Уф, кажется, получилось. Ну, или Сашка очень на это надеялся.
Когда он закончил транслировать, Одинцов сложил на груди руки и задумчиво на Сашку поглядел. Тем самым мирным и дружелюбным взглядом, от которого у прогульщиков во время экзаменов начинали сами собой отовсюду выпадать шпаргалки.
– Какой у вас там был индекс удачливости в Академии, Александр?
– Семерку намерили.
Сашка умолчал, что замерщица, вооруженная старинным растрескавшимся амулетом, все время ворчала насчет старого суеверия и «кто ее видел вообще, эту удачу»!
– Ошиблись, – уверенно заявил Одинцов. – Десятку надо было минимум, а то и десять с половиной. В такое дело влезть… Ладно, насчет Котелкова… догадки догадками, но ценнее всего информация о том, что Князь возвращал ему часть награбленного через Порт-Суглат. Это можно проверить. Я поговорю с Евстафьевой, возможно, этого будет достаточно, чтобы выбить для вас статус свидетелей.
– Полагаюсь на вашу честность, – сказал Сашка. – Потому что у меня нет никаких тузов в рукаве. Все, что мог, я предложил вам в обмен на спокойствие для моего экипажа.
Говоря так, он лукавил. Был последний туз – Сандра и ее пустотная магия. Сашка не исключал, что она могла бы их вызволить даже из лап разведслужбы ОРК, особенно с помощью Володькиных печатей. Но полной уверенности у него не было. Кроме того, решить дело миром всегда лучше, чем прорываться с боем.
– Я понял, – Одинцов дернул уголком рта. – Отличная история у вас получилось. Если удастся убедить в ней широкую публику – проснетесь героями.
Сашка не стал говорить, что он просто хотел бы проснуться не в камере.
Переговоры с Евстафьевой прошли всего через пару часов после того, как Сашка распрощался с Одинцовым: Евстафьева прибыла на «Памир» очень быстро, особенно учитывая, что дел у адмирала эскадры после беспрецедентного эфирного боя в околоземном пространстве должно было быть невпроворот. Собственно, Сашка опасался, что ни в русском языке, ни в английском, ни в норвежском, ни даже в эфирном суржике нет достаточно емкого понятия, которое описывало бы, сколько именно дел оказалось теперь у командира «Разрушительницы миров». Однако она все-таки нашла время и для них. Видимо, мощный маг, что тут скажешь.
В промежутке между этими двумя переговорами Сашку и остальных даже успели накормить в офицерской столовой – вообще чудо из чудес, Сашка даже не надеялся. Они все прихватили с собой из камбуза кто во что горазд и думали, что придется питаться всухомятку. А тут – вполне приличные разносолы, горячие, свежеприготовленные!
Почти на излете трапезы их разыскал молоденький мичман, чтобы пригласить на переговоры. Причем на сей раз требовался не только Сашка, но и Людмила Иосифовна.
– Час от часу не легче! – воскликнула Людоедка, отставляя крыночку сметаны, которую только что закончил вылизывать Абордаж. – А я-то зачем понадобилась?
– Как представитель судовладельца или наследников, – оттарабанил мичман.
– При чем тут это? – удивилась Сандра.
– Не могу знать, – отчеканил мичман.
– А еще кто-то нужен? – с подозрением спросила Белка.
– Мне никаких указаний не давали.
– Ну, слава духам предков! – она тут же подвинула к себе вторую добавку мясного рагу.
Флотские повара поглядывали на нее из-за стойки на другом конце комнаты с явственным умилением: ну как же, такая маленькая девочка – и так хорошо кушает!
Вопреки стереотипам, работники военных столовок обожают вкусно кормить, особенно не обычный свой контингент в лице вечно всем недовольных служак, а каких-нибудь детей, животных, симпатичных девушек и тому подобных экзотических залетных гостей. Абордажу, например, мигом накидали деликатесов – и это при том, что на «Памире» жили и были поставлены на довольствие два своих кота. Но даже сложенные вдвоем они были бы меньше Абордажа, а об их манерах и говорить не стоило: ни малейшего сравнения. Естественно, работники столовой попали под очарование пушистого контрабандиста, не успев даже «мяу» сказать.