В отделе информации он обнаружил редактора Евгения Маховецкого и фотокорреспондента Николая Хомякова. Оба по случаю жары и планового пропуска номера откровенно скучали, и поэтому явление Десятника и пива было встречено с энтузиазмом.
— Ну, акулы пера, что нового? — задал провокационный вопрос Юрий, когда первая жажда была утолена.
— Смеешься? — лениво осведомился фотокор Хомяков, откидываясь на спинку стула. — Лето. Жара. Пыль. Вот и все новости.
— Ну почему же, — возразил коллеге Маховецкий. — Есть одна интересная новостишка. Только не знаем еще, как ее правильно подать.
— А что так? — удивился Десятник, зная профессиональную всеядность братьев-журналистов.
— А, — махнул рукой Хомяков. — Фигня полная. Как всегда, летом. Крыша у людей от жары и безделья едет, вот и плетут невесть что. Живые мертвецы им мерещатся, понимаешь…
— Как-как? — заинтересовался Юрий. — Ну-ка расскажи.
— Облом, — сказал фотокор. — Брешут люди.
— Пива больше не дам, — пригрозил писатель. — У меня в сумке еще три бутылки, между прочим.
— Это шантаж, — заявил Хомяков. — Ладно, слушай.
И он рассказал то, о чем Юрий сегодня уже слышал, но не в таких подробностях.
Якобы позавчера ночью некоему гражданину, проживающему в том же дачном поселке, что и Юрий, привиделось, что в его дом лезет живой мертвец. Гражданин устроил стрельбу из охотничьего ружья и насмерть перепугал соседей, которые, не долго думая, вызвали милицию.
— Ну повязали мужика, конечно, — живо рассказывал вошедший во вкус фотокорреспондент. — Так он трезвый оказался, представляешь? Но самое интересное, что на кустах нашли обрывки какой-то совсем ветхой одежды. Мне знакомый мент из УВД рассказывал. Но там ведь у вас бомжи шляются. Особенно летом. Так что все объяснимо. Иного бомжа от живого мертвеца и не отличишь. И еще неизвестно, кто лучше выглядит. Ну вот. А вчера ночью вторая история приключилась. Девчонка с парнем решили на кладбище приятно время провести. Ну и вроде как в самый интересный момент на них из кустов тоже мертвец вышел. Парень, извини за неаппетитные подробности, об…рался, а девчонка заикаться стала. Такие вот дела. — Хомяков замолчал и выразительно покосился на сумку с пивом.
Домой на дачу писатель вернулся поздно на такси и в состоянии изрядного подпития. В редакции пивом они, разумеется, не ограничились, перебравшись с окончанием рабочего дня в ближайшее открытое кафе в парке, который находился прямо через дорогу от редакции. В кафе им попались еще несколько старых знакомых, и веселье по случаю встречи и пятничного вечера продолжилось до самого закрытия.
Позже Юрий и сам не мог понять, отчего его потянуло вернуться на дачу, хотя он вполне мог бы остаться ночевать в городе. Но то, что он поддался интуиции и вернулся, не только предопределило все последующие происшедшие с ним события, но и ощутимо изменило мировоззрение сочинителя.
В половине первого ночи, расплатившись с таксистом, Десятник вышел из машины и нетвердой походкой направился к своей калитке. За его спиной развернулось и уехало в сторону города такси. Свет фар на секунду выхватил из темноты калитку и часть забора, метнулся по кустам и пропал. Писателя окружила ночь.
Впрочем, свет ему был и не нужен, поскольку он знал здесь наизусть буквально каждую пядь земли. Доставая на ходу из сумки ключи, Десятник приблизился к калитке, оперся на нее правой рукой… и чуть не упал, когда металлическая дверца легко распахнулась внутрь.
Ни хрена себе. Я что, калитку не закрыл? Странно. Да нет, вроде закрывал. Хотя с моей рассеянностью… Или… Блин, неужто воры? Брать у меня, конечно, особо нечего, но вот компьютер… И даже не сам компьютер, а та информация, которая в нем…
Он закрыл за собой калитку и всмотрелся в темноту. Ему показалось, что окно в его кабинете слабо мерцает каким-то отраженным и очень знакомым светом, как будто кто-то сидит за включенным компьютером…
Сын, что ли, вернулся? Или жена? Странно. Без предупреждения… На них не похоже.
Стараясь держаться по возможности ровно, Десятник прошел по садовой дорожке и поднялся на веранду.
И тут же он почуял запах.
Так пахнет разрытая земля и старые, пролежавшие невесть сколько лет в отсыревшем подвале или сарае вещи.
Чувствуя, как стремительно выветривается из головы хмель, и одновременно с этим ощущая настоятельное желание немедленно покинуть дачу с наивозможной скоростью, Десятник сглотнул набежавшую горькую слюну и взялся за дверную ручку.
В конце концов, это его дом, и непрошеным гостям, кем бы они ни были, с этим придется считаться.
Дверь отворилась, и писатель вступил в прихожую.
Внутри дома запах чувствовался еще сильнее, и, кроме этого, привычный слух тут же уловил негромкие и очень характерные звуки — кто-то в кабинете довольно сноровисто печатал на компьютере.
Юрий Десятник, хоть и занимался сугубо мирной и малоконфликтной профессией, в молодости неоднократно попадал в весьма опасные ситуации и всегда выходил из них с честью, потому как по природе своей был человеком не робкого десятка и умел побороть в душе страх. Вот и теперь, стараясь не обращать внимания на слабость в ногах и бешено колотящееся сердце, он в три шага пересек прихожую, рванул на себя дверь в кабинет… и прирос к порогу.
Запах плесени и сырой земли Светящийся экран монитора. Зажженная свеча на столе.
И трое в комнате.
Двое у стола на диване и один за компьютером.
В полутьме как следует не разглядеть, но сразу видно, что с ними что-то не так. С ними что-то совсем не так…
Лохмотья полуистлевшей одежды едва прикрывают до костей съеденные могильным гниением тела. Лысые, плотно обтянутые высохшей кожей черепа, с которых свисают длиннющие и редкие остатки волос, скалятся безгубыми ртами и молча таращатся на вошедшего пустыми и черными провалами глазниц. Мертвецы.
Двое у стола сидят в полной неподвижности, а третий, за компьютером, не оборачиваясь, проворно стучит по клавишам, и Десятник отсюда, с порога кабинета, видит, что мертвец работает в программе Word, и на экране строчка за строчкой появляется какой-то текст.
— Что?.. кто вы?.. — Превозмогая ужас, он попытался войти в кабинет и не смог.
Что-то не пускало его внутрь. С удивлением Юрий отошел на шаг и снова попробовал войти. И снова был остановлен. Словно прозрачная невидимая стена выросла в дверном проеме. И эта стена явно не собиралась немедленно исчезать и пропускать хозяина дома в его законные владения.
А еще был страх.
Не тот, что возник в глубинах души Юрия Десятника еще на веранде и при виде мертвецов попытался вырваться и захватить контроль над чувствами и разумом, — с тем страхом писатель справился довольно быстро. Нет. Этот новый страх исходил непосредственно из кабинета. Он накатывался волнами, проникал сквозь глаза, ноздри и уши, казалось, в сердцевину каждой нервной клеточки тела и начинал терзать ее изнутри беззвучным, но пронзительно-оглушающим криком: «Уходи! Беги, идиот!! Спасайся немедленно!!! Здесь — смерть!!!»
И с этим, внешним страхом было куда труднее бороться.
С полминуты Десятник еще умудрялся оказывать сопротивление (опьянение покинуло его окончательно в первые же секунды), но напор усиливался, и в какой-то момент Юрий понял, что еще чуть-чуть, и он просто-напросто сойдет с ума. Вернее, понял даже и не он сам, а какая-то часть его глубинной сущности, отвечающая за самосохранение. И эта часть отшвырнула его от двери, заставила выскочить на улицу и, не разбирая дороги, кинуться со всех ног в черноту ночи, подальше от собственного дома.
Чем хорошо паническое бегство — оно все-таки приводит человека в чувство. Рано или поздно. Задыхаясь и хрипя, Юрий Десятник остановился и бросил за спину затравленный взгляд. Полная луна, как бы специально оказывая писателю услугу, вышла из-за облаков и осветила окрестности призрачным светом. Его никто не преследовал. Тогда сочинитель посмотрел вперед — туда, куда он в полном беспамятстве только что несся, и вздрогнул. В полусотне метров, прямо по курсу, начиналось кладбище.
Идиот, нашел куда бежать! А впрочем…
Чувствуя, как понемногу успокаивается сердце и приходит в норму дыхание, он нащупал в кармане сигареты и закурил.
Так. Надо подумать. Бежал-то я чисто интуитивно? Несомненно. Интуитивней и не бывает. А своей интуиции я доверяю. Она у меня хорошая, отточенная годами писательского ремесла. Выхоленная и взлелеянная. Главное — вовремя ее услышать. Вовремя услышать и правильно понять, что она тебе подсказывает. Итак, начнем с главного. Верю ли я своим глазам? Верю. Иначе можно сразу идти сдаваться в дурдом. Да и как не верить, если о живых мертвецах я сегодня только и слышал разговоры. И вот — на тебе, они у меня дома. Непосредственно. Может, подсознание художническое шутки шутит? Типа наслушался, водки выпил — получи, что заказывал. Хм, тогда все-таки нужно будет признать, что мне действительно пора сдаваться врачам-психиатрам. А этот вариант я решительно отбрасываю. Тогда что? С чего все началось?
Профессиональная память литератора быстро открутила назад ленту воспоминаний, и перед Юрием, словно наяву, предстал сначала тот день, когда не слишком трезвый друг Жора Игнатенко подбросил ему идею похода на кладбище за именами и фамилиями для литературных героев. И тут же — день следующий, когда он, писатель Юрий Десятник, на кладбище и отправился с целью эту самую идею осуществить. И осуществил.
Нет, быть этого не может. Да, я использовал несколько показавшихся мне очень удачными имен и фамилий. И что? Бред. Так не бывает. Сила написанного слова… Я отнюдь не гений и прекрасно знаю себе цену. Да если бы даже был и гением… Бред, бред и еще раз бред. Но тогда — откуда? И почему именно у меня в доме? Да еще и за компьютером?! Хм. Есть только один способ проверить. Сходить и посмотреть. Прямо сейчас. Хуже уже все равно не будет. Или подождать до завтра? Нет. завтра, чует мое сердце, может быть уже поздно. Там ведь был еще этот непонятный старик! Погоди, как он тогд