– Я ведь и на передовую приехал, чтобы жить лучше и достойнее, чем прежде. Несмотря на свой титул, пошел с рядовыми разведчиками в первую вылазку. Я так хотел быть полезен… и вот, посмотрите, оставляю жену вдовой, а Хлоэ – сиротой. И, пожалуй, единственное, что меня волнует, – кто позаботится о них завтра? Кто сможет защитить мою дочь от надвигающейся тьмы?
– Я смогу, – просто сказала я.
Все фрагменты истории встали на место. Причина идти вперед была найдена в маленькой душной палатке, в корзине рядом с умирающим человеком, чья любовь и ненависть когда-то заставили меня бежать быстрее ветра. Но сейчас пришло время остановиться и взять на себя хоть немного ответственности за этот мир. Я произнесла:
– Вы не поймете того, что я сейчас скажу, но невозможно любить всех людей, это точно. В мире всегда останутся подонки вроде вас и святые вроде вашей жены. И мы всегда спасаем мир не ради света или тьмы, а ради того, что их уравновешивает. – Я нежно погладила Хлоэ по серебристой головке. – Люди идут в бой ради надежды на то, что грехи можно искупить, а завтра будет лучшим днем, чем вчера.
Я чувствовала, как рассыпаются в прах цепи, стягивавшие мое сердце долгие годы. Нет, боль, обида, ярость и гнев не исчезли в один миг. Просто они перестали сковывать мысли и диктовать мне свою волю. Я впервые почувствовала себя свободной настолько, что могла идти вперед спокойным шагом, а не бежать, обгоняя ветер.
Аккуратно положив Хлоэ в корзину, я поднялась с кровати. Принц вдруг тревожно спросил:
– Как вы думаете, она бы меня простила?
– Нет, – с легкой грустью ответила я. – Но это и неважно.
После этих слов я вышла из палатки. Моему Принцу, как и мне, предстояло последнее сражение. И провести его, как бы сказали крайнийцы, ему предстояло в полном одиночестве, несмотря на жену и дочь у смертного ложа.
Уже стемнело. По небу ползли ленивые облака, выделявшиеся белесыми пятнами на темно-фиолетовом своде. На севере внезапно вспыхнула молния, и мне показалось, что она озарила Врата Ремира в надвигавшейся тьме. Это встревожило меня, и я поспешила к королевскому шатру.
На этот раз здесь собрались все мои друзья. Они вглядывались в сумерки.
– Скажите, что я ошиблась, – выкрикнула я, подбегая.
– Думаю, нэт, – сказала Извель. За плечи она обнимала Кима, словно ища у мальчика поддержки и опоры. – Всэ мы видэли вспыхнувшие ворота. Коронация свершилась, король-медведь вернулся в этот мир.
– Я ожидала чего-то более эпичного, – удивленно произнесла Секира. – Думала, будет какое-то светопреставление, может быть, даже дьявольская музыка.
Ее шутка не вызвала ни одной улыбки.
– Зло обычно довольно тихо входит в наш мир. Этот раз – не исключение. Я рад хотя бы тому, что наши солдаты пока не в курсе, что у армии чудовищ кроме когтей и клыков сейчас появился озлобленный вожак, – отметил Гардио.
Я оглядела площадку перед королевским шатром. Здесь стояли близкие мне люди, список в кармане подтверждал это. Стремительно опускающаяся тьма накладывала резкие тени на их лица. Все застыли, словно в постановке камерного театра. Мое желание спасти их и этот мир в тот миг было так велико, что я могла бы взять его вместо меча и в одиночку броситься на весь многотысячный легион врага.
Где-то по ту сторону гор был Слэйто. Возможно, один, а может, с парочкой еще вменяемых Сияющих, решивших в кои-то веки сделать доброе дело. И, несмотря на километры, которые нас разделяли, я была уверена, что его сердце продолжает биться в унисон с моим. Я просто не могла допустить этой битвы, потому что не знала, кого из дорогих моему сердцу людей потеряю в гуще сражения.
– У меня есть безумная идея, – тихо начала я и, когда друзья с интересом обернулись, продолжила чуть громче: – Короля-медведя за гордыню заточили в темнице времени. Сделал это бог времени, известный в Тилле как Кац-Хуцаа. Я порасспрашивала солдат на границе с Тиллем и местных знатоков – его всегда изображают как старца с песочными часами в руке и связкой ключей на поясе. Тот звон, который услышала Секира, когда золотой вихрь пытался ворваться в ее сон, – это был не звон колокольчиков, а звяканье ключей. Она обратилась к своему богу, и тот пришел, чтобы спасти ее.
– Ты ведешь к тому, что бог времени – это реальное существо, у которого некогда были силы заключить короля-медведя в темницу? И сейчас этот старец бродит где-то вокруг? – саркастично спросил Атос. Секира метнула на него гневный взгляд, но крайниец лишь развел руками. – Тогда почему бы этому Хуц-Каа не постараться и не загнобить ублюдка-медведя в темницу снова?
– Кац-Хуцаа, – поправила генерала Извель, но тот пренебрежительно отмахнулся.
– Так, готовьтесь, моя теория становится еще безумнее. – Я даже нервно засмеялась. – Как многие из присутствующих знают, боги не настолько всемогущи, как нам бы хотелось. Что, если у Кац-Хуцаа был артефакт, который помог ему справиться с медведем, а потом он его… Допустим, потерял?
Даже в наступающих сумерках я увидела, как вытянулось лицо Атоса.
– Войя тебя раздери, ты имеешь в виду проклятый ключ?
Я кивнула и продолжила:
– Кац-Хуцаа – бог-времени и ключник. Он не бог-воитель и не бог, создающий клети. Единственное, что мог старик, – увести короля-медведя так далеко в глубь времен, чтобы тот никогда не выбрался. Ключи на его поясе символизируют двери в другие времена. Я уверена, что каждый из них обладает какой-то властью, но лишь проклятый ключ был настолько мощным, что пробил брешь в начале времен.
– А потом он потерял ключ, – задумчиво предположила Секира. – Никогда не думала, что мой бог такой растяпа.
– Не спеши обвинять его, – вдруг мрачно вставил Гардио. – Как ни странно, но если весь рассказ Лис – правда, то я смогу пролить свет на историю с тем, как именно был утерян ключ.
Такого не ожидал никто. Мы замерли в напряжении. Меж тем солдаты начали зажигать костры и факелы, чтобы осветить наш лагерь и отогнать подступающую тьму.
– Вы же знаете, что мой отец с ума сходил по безделушкам Поглощающих, – начал свой рассказ король. – Он коллекционировал их, будто обычные сувениры. В детстве мать рассказывала, что, когда она еще жила во дворце, к отцу приходил человек, похожий на змею. Разве что не шипел, сказала она. Посетитель предложил королю сделку – за часть его пугающих игрушек ему был обещан артефакт, принадлежавший богу. Не знаю уж, как его уговаривали, но мой отец согласился и отдал большую часть коллекции, а через месяц получил нечто настолько ужасное, что хранил это в самом темном подвале в нескольких вложенных друг в друга сундуках. «Чистое зло и горе», – так описала это моя мать.
– Это была не потеря. – Я в ярости пнула землю так, что кусок дерна взвился вверх. – Это была военная операция. Зверолюди вооружились магическим оружием недобогов, чтобы обезоружить бога настоящего. Они отбили у него ключ, который был опасен для их хозяина, и спокойно начали готовить возвращение.
– Но зачем они отдали его королю? – С недоумением произнес Гардио. – Они могли просто не спрятать его или уничтожить.
– Не думаю, что артефакт подобной мощи так легко истребить. А вернули его, скорее всего, просто чтобы запутать следы. Чудовища надеялись, что король защитит свою новую игрушку от бога лучше, чем они сами. Тут они угадали: началась гражданская война, и ключ, как и многие другие сокровища короны, был утерян. До тех пор, пока его судьбу не отследила некая леди-генерал, решившая, в силу своего скудоумия, что он поможет ей стать Поглощающей. Она и отправила маленького легионера за заветной шкатулкой, хранившейся в ту пору в замке Рэймис.
Я ненадолго замолкла, но затем через силу продолжила:
– Очень странно осознавать, что одна из величайших трагедий твоей жизни – всего лишь маленькое колесо какого-то гигантского механизма. Ты сам – все твои печали и страдания – всего лишь крошечная часть чужого огромного плана. У меня сегодня просто вечер открытий. И история ключа бога Кац-Хуцаа – далеко не самое удивительное из них.
– Но мы потеряли ключ вместе с Алайлой, верно? – полуутвердительно спросил Атос. – Нечто утащило ее вместе с ключом в одну из дверей.
– Это навэрняка и был король, – проговорила Извель. Сейчас ее эбеновая кожа сливалась с окружающей нас тьмой, а волосы светились ореолом, будто паря в невесомости над землей.
– Да, я тоже думаю, что это король утащил Алайлу вместе с ключом. Почему он не остался? Почему, вырвавшись из одной двери, сразу шагнул в другую? Может быть, годы заточения лишили его разума, а может, он боялся остаться в центре урагана смерти, который создал ключ. Скорее всего, око спокойствия сжалось бы до точки, убив и его, и Атоса, которого очень вовремя спас среброволосый принц.
– Мы постоянно про него забываем, а ведь его помощь неоценима, – подала голос Секира. – Что, если это и есть Кац-Хуцаа?
Я лишь пожала плечами:
– Кац-Хуцаа всегда являлся в виде старца. Зачем ему весь этот маскарад? – А про себя подумала, что единственный среброволосый принц, которого я знала, хоть и пережил определенное превращение, но совершенно точно не являлся нашим магическим помощником.
Гардио устало махнул рукой, будто отпуская нас.
– Если ключ и был единственным оружием против короля-медведя, то сейчас он у него. Монстр на престоле, вокруг – многотысячная армия, и все эти предположения нам никак не помогут. Как не помогли записи из библиотеки в Кармаке, как не помог сундук с надеждой в Медвежьем остроге. Похоже, что полагаться мы можем только на свою собственную сталь. Завтра с рассветом отправляемся в бой, и да помогут нам все боги, что будут наблюдать за сражением.
С этими словами король развернулся и понуро побрел под свой тент. Уже по его сгорбленным плечам и шаркающей походке можно было понять, что в победу он не верит.
– Нам тожэ пора отдохнуть, – промолвила Извель. – Постарайтэсь не накручивать сэбя пэред битвой.
И ока покинула площадку, уводя за руку Кима. Остались лишь трое: два генерала и я.