– Но с тобой нет мага, – испуганно произнес Типан.
– А мне он и не нужен, – тихо произнесла я. – Ты даже не представляешь, какая магия хранится у меня внутри.
Песец замолчал – то ли испугался моих слов, то ли счел меня сумасшедшей. Мы двигались в глубь лагеря чудовищ и подошли достаточно близко, чтобы я разглядела скалы, образующие Врата Ремира. Они и правда были утыканы мечами снизу доверху, щетинились, будто еж. Металл светился красноватым оттенком, будто его только что достали из горна и он хранил внутри непомерный жар.
Сколько же «мокрого», обагренного кровью оружия собрал проклятый народ за все те годы, что пытался вернуть своего короля? Сколько крови было пролито, чтобы создать эти новые Врата, приветствующие монарха?
Не каждый, но многие хотели внести свой вклад в строительство этих огромных дверей. Гардио рассказывал, что монстры даже дрались между собой на аукционах, выкупая оружие с самой мрачной историей.
И вот их правитель явился. Цель достигнута. Что дальше? Готовы ли эти несчастные сами решать свою судьбу? Или они ждут, что все решит король-медведь, который однажды уже обрек их на муки?
Я обратилась к своему провожатому.
– Типан. Если ты не хочешь этой битвы, если в глубине души ты больше человек, чем зверь, беги отсюда быстрее ветра.
Монстр отшатнулся, но я продолжила:
– У тебя не так много времени, чтобы рассказать это каждому, кто захочет слушать. Король Роуэн не жаждет крови, и он не устроит на выживших охоту. Не сразу, не быстро – но люди Королевства привыкнут к вам. А если и нет, на свете столько замечательных земель, куда можно отправиться. Но здесь оставаться нельзя. Сейчас тут будет одна лишь смерть. Если ты верен до кончиков усов, мои слова ничего не изменят. Но если для того, чтобы отречься от чудища на вашем престоле, тебе нужна была лишь одна капля, – то вот она: беги, спасайся. Забирай своих детей и стариков, если они в лагере.
– А ведь он говорил правду, – с сомнением в голосе произнес Типан.
Я подумала, что песец имеет в виду те байки, что про меня слагали среди монстров, и понурилась, но солдат пояснил:
– Мой друг, который остался в Кармаке, говорил, что Лис совсем не охотница на волков. Не салана-но-равэй. Теперь я вижу, что это так. Увы, менять что-то слишком поздно.
Мы вышли прямо к вратам на ярко освещенную площадку, посреди которой возвышался трон.
Я отвернулась от него и крикнула в спину удалявшегося Типана:
– Никогда не поздно что-либо менять! Надо всего лишь бежать быстрее ветра!
– Боюсь даже представить, что за ветер принес тебя сюда, дорогая, – произнес голос, который я вряд ли смогла бы когда-нибудь забыть.
Я резко развернулась и охнула. На престоле в свете оружия, мерцавшего в скалах Врат Ремира, сидела прекрасная и невозмутимая леди Алайла.
Но я увидела ту леди-генерала, с которой когда-то сошлась в схватке в Сиазовой лощине, всего на миг. Стоило приглядеться, и я заметила зеленоватую бледность кожи, местами отсутствовавшие на скальпе волосы, неестественно склоненную шею – будто она была давно сломана, но держалась лишь силой воли существа, сидевшего передо мной. И самое главное, конечно, швы, бегущие от уголков рта к вискам и скреплявшие разошедшуюся плоть.
– Ты мог выбрать что угодно в этом мире, но выбрал падаль. Серьезно?
Король-медведь – а это был именно он – оценил шутку и улыбнулся. Зрелище было устрашающим. Нитки швов натянулись, синие губы, когда-то принадлежавшие Алайле, потянулись вверх и обнажили желтые кривые клыки, которых было явно больше, чем у любого известного мне зверя.
– Я ожидала встретить здесь большого бурого медведя, а вижу гниющий труп. И это еще меня укоряют, что я не соответствую ожиданиям.
– Не то чтобы я собирался перед тобой оправдываться за свой вид. Но поначалу это было единственным доступным мне телом, а сейчас… Это некая дань уважения глупости этой девочки. Ведь именно ее узколобость выпустила меня из темницы. Слепая вера в свои желания – самое страшное оружие на свете.
– Я разгадала почти все части этой истории, но не могу понять двух вещей: почему ты не остался в Сиазовой лощине, вырвавшись из небытия? И когда твои люди начали возрождаться? Я видела монстров-голубей задолго до Взрыва и, думаю, зверолюди начали собирать оружие для этих врат задолго до моего рождения.
Существо на троне смотрело на меня со слабым любопытством. Король будто размышлял, стоит ли вспороть мне брюхо сию же минуту или подождать чего-нибудь интересного, а затем лениво произнес:
– Я отвечу на твои вопросы, но и ты ответишь на мой, а после этого умрешь. Идет?
Я кивнула – выбора у меня особенно-то и не было. Король приподнялся и начал сходить со ступеней. Мне очень не хотелось, чтобы гниющая Алайла приближалась. Повезло, что монстр замер в десятке шагов от меня.
– Мои подданные начали просыпаться, как только я вырвался из плена, тут ты права, но случилось это не два года назад в Сиазовой лощине. Там я вышел, но разум мой был мутен после тысячелетий заточения. Поэтому я схватил ключ, а вместе с ним и тело этой девчонки, и метнулся в первую попавшуюся дверь. Я вышел в Заокраине около двух столетий назад и принес с собой тьму, рожденную в лощине.
– Ты и был магическим бедствием, разрушившим эту страну, – прошептала я, невольно зажимая рот.
– Не я сам, а ключ, который я нес. Он выплеснул остаток магии и разрушил небольшую страну до основания. Колдуны из Заокраины сделали дверь, чтобы заглянуть в будущее, а из нее вышел я. – Король расхохотался. Мне почудилось, что за смехом Алайлы я слышу еще и чужой голос, мощный и древний. – Но я не мог остановиться. Предсказание вынуждало меня искать нужную дверь из мокрого железа. И хотя ключ больше не нес смерти, я бродил из двери в дверь.
Король оттянул цепочку на шее. На ней покачивался хорошо знакомый мне ключ с ломаной спиралью. Легкое чувство, что нечто подобное со мной уже происходило, кольнуло сердце. Алайла и ее ключ.
– Но кое-что случилось после взрыва в Ирбисе. Души моих людей почуяли королевскую силу и начали возвращаться: через почву, через камни, через скалы. Сначала немногие, но с каждым годом все больше. И пока я шел сквозь нескончаемую череду дверей, мои верные слуги собирали оружие, чтобы построить выход из этого лабиринта.
Король подошел ко мне. Я с трудом подавила омерзение и взглянула в лицо некогда прекрасной женщины. Глаза Алайлы были мутными, а в волосах запуталась пара мух. Король взял меня тонкими пальцами за подбородок и склонился надо мной, улыбнувшись жутким оскалом. Его дыхание внезапно оказалось не гнилостным, а цветочным, с запахом роз.
– А теперь твой секрет, проклятое дитя и палач. Назови мне свое истинное имя. Я придушил бы тебя во сне уже очень давно, если бы знал его. Но ты так умело запутывала следы, и этот твой настырный маг… – Король скрежетнул клыками. – Каждый раз, когда я пытался пробраться в твою голову, то думал, что отыщу твое имя. Но, похоже, ты сама его не знаешь. Как такое возможно?
– Иногда бывает так, что настоящее имя человека долго ищет его. Мое задержалось в пути больше чем на четверть века, – сказала я. Чтобы осуществить свой план, я позволила королю подойти достаточно близко, к тому же он слушал меня с жадным интересом. – Меня должны были наречь Хлоэ, но это имя утекло и теперь принадлежит одной маленькой девочке, которая отчаянно нуждается в моей защите.
Алайла склонилась надо мной. Из разверзнутой пасти несло уже не розами, а гниющим цветником.
– Так как же тебя зовут?
– Меня зовут Лис! – заорала я ему в лицо и, приложив всю силу, сорвала ключ с цепочки, а затем оттолкнула чудовище от себя. – Иногда приобретенное имя оказывается настоящим, прогнившая ты башка. Просто я сама слишком долго не могла этого понять!
Король зашипел и метнулся ко мне. Бежать было некуда. Я сжимала ключ с такой силой, что он вновь, как в замке Рэймис, пропорол мне ладонь, и горячая кровь заструилась по пальцам.
Король схватил меня за волосы и двумя резкими рывками намотал их на кулак.
– Ну и что же, Лис, как ты используешь этот ключ? Это и был твой гениальный план? – Монстр расхохотался. – Глупой Алайле пришлось убить бо́льшую часть своего драгоценного легиона, чтобы заставить его работать. А что сделаешь ты? Где же твоя жертва ключу? Где сотни тысяч смертей?
– А ему никогда и не было нужно сотен тысяч, – прошептала я. – Он открывает двери, не поглощая людские жизни.
– А как же тогда? – Чудовище вновь склонилось надо мной, и в блеклых глазах Алайлы я увидела золотой вихрь. – Просвети меня, только быстро. Потому что сейчас тебе суждено умереть.
Чистое кристальное понимание вдруг заполнило мою голову. Наконец-то список у меня в кармане, и многолетние старания Мастоса заняли свое место во всей этой истории.
– Как можно прожить тысячу лет и не понять, что проводник между мирами не смерть, а человеческая боль? Только боль позволяет нам путешествовать в прошлое и мечтами уноситься в будущее, которое еще не наступило.
– Тебе сейчас будет достаточно больно. – Король-медведь занес тонкую руку, и ногти на ней удлинились, превратившись в желтые, заскорузлые, но очень острые когти. – Но, думаю, одной твоей боли будет недостаточно, чтобы вложить ее в ключ.
– А у меня и не одна боль.
Рука опустилась. Одновременно с этим я попыталась вырваться и резко дернулась в сторону. Не достигнув шеи, когти прошлись по волосам, зажатым в кулаке короля, и частично вырвали, а частично срезали всю мою копну.
Я откатилась в сторону.
– Тебе только кажется, что я здесь одна со своей болью! – закричала я. – Но оглядись вокруг!
Монстр заозирался, будто и правда ждал нападения армии.
– Рядом со мной наследник престола, в рваных чулках убегающий из дома, где убили его родных. Рядом со мной мать, думающая, что ее сына сожгли. Рядом со мной мальчик, потерявший веру в людей и собственные силы. Рядом со мной подросток, с которым сотворили страшное и который отомстил самым близким людям. Рядом со мной моя мать, отказавшаяся от меня, и моя племянница, оставшаяся сиротой. Разве ты их не видишь?