Ощущение собственного тела возвращалось нехотя, медленно и тяжело, будто я увязла в пруду с густой смолой, из которого никак не выбраться. Эта смола тянула меня на дно, хотя я изо всех сил тащила себя вперёд. Но тем не менее я всё же продвигалась к берегу и боль в этом очень помогала.
Руки затекли, плечи ломило. Совершив над собой гигантское усилие, я разлепила веки и заморгала, чтобы прогнать пелену с глаз.
Комната, которую я сняла на постоялом дворе, Расмус сидел на кровати и пересчитывал монеты в моём кошеле, а я лежала на полу, на животе, без рубахи, руки за спиной были намертво связаны от кистей до локтей, на ногах тоже были верёвки. Не то что выбраться – я пошевелиться не могла. На грудную клетку и раненое плечо давили повязки – надо же, Расмус позаботился обо мне. Неужели передумал меня убивать?
– Очнулась? – Расмус посмотрел на меня и усмехнулся. – Я уж думал, что второй болт оказался лишним и ты не проснёшься. Но не смог отказать себе в удовольствии подпортить твоё симпатичное личико. Согласись, небольшая цена за то, что ты сделала с моим учеником на перевале.
Я молчала, мрачно глядя на него и пытаясь понять, что происходит и как себя вести. Расмус спрыгнул с кровати, присел возле меня на корточки и швырнул к лицу кошель.
– Откуда это у тебя? И одежда – будь я проклят, если это не фейская работа.
Я не ответила. Расмус тяжело вздохнул, схватил меня за волосы и заставил сесть. Я скривилась от боли, но не издала ни звука – не хотела доставить ублюдку лишнего удовольствия.
– Давай-ка я тебе кое-что объясню, – сказал он устало, почти равнодушно, будто не наслаждался властью надо мной. – Пока я спасался от троллей, видел, как вы с мальчишкой прошли в огромные, сияющие магией двери. Потом я вернулся, но, разумеется, никаких дверей не нашёл. Ты прямо-таки заинтриговала меня, Хель! Настолько, что я решил подождать твоего возвращения. Заполучить твою голову? Или нечто гораздо большее? О-о, терпение убийцы всегда вознаграждается, да, Хель? – Он провёл ладонью по моей щеке, по шраму на моих губах, а я едва сдержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо. – И что я вижу? Ты наконец вернулась. Одета как лучшие воины Королевской гвардии, а тут, – он поднял кошель, – золота больше, чем стоит твоя голова. Я даже не сразу узнал тебя, когда ты вошла в таверну, такая самоуверенная, потолстевшая – прямо обласканная и откормленная кобыла! – он хлопнул меня по щеке, засмеялся, довольный сравнением, и встал. – Ты так торопилась, что даже не заметила меня, хотя, признаюсь, меня сложно заметить, когда я на охоте, – он самодовольно улыбнулся. – Ну так вот, мне стало любопытно, что ты задумала. И я увидел достаточно, чтобы понять, что ты водишься с фейри. Итак, вопрос. Сосредоточься, Хель. – Он снова сел напротив, к моему горлу прильнуло холодное лезвие моего же ножа. – Где ты взяла золото и есть ли там ещё?
Я смерила Расмуса злым взглядом. Так вот, что он задумал. Решил, что, не убивая меня, сможет набить карманы потуже. Большая ошибка, Расмус. Терпение – добродетель всех убийц. А вот жадность – их враг. Но я не торопилась открывать рот – Расмус не купится, если я сразу выложу все карты на стол.
– Хель, не испытывай моё терпение. – Нож надавил сильнее. – Знаю, что у нас были не самые гладкие отношения, но я ведь буду тебе поближе этих остроухих.
– Да я лучше язык себе откушу.
Кулак прилетел под рёбра, я задохнулась, рухнула на бок, и пинок отбросил меня к стене. Сапог лёг мне на голову и придавил к полу.
– Кажется, ты не понимаешь, в каком положении оказалась. Либо я отрезаю твою голову прямо сейчас, либо ты показываешь мне, где берёшь фейское золото.
– Иди в жопу.
– Как скажешь. – Расмус перевернул меня на живот, схватил за запястье и заломил так резко, что оно хрустнуло. Я порадовалась, что руки затекли настолько, что я ничего не чувствовала. – Можем начать с пальцев, какой отрезать первым? Мизинец? Или лучше вот этот, с прекрасным золотым колечком?
– Ладно! – крикнула я, когда нож прильнул к пальцу. – Ладно! Я скажу!
Колено Расмуса ударило меня в раненое плечо, он навалился всем весом. Я, не сдержавшись, закричала. Он сгрёб меня за волосы на затылке и оттянул голову назад, влажные губы коснулись моего уха.
– И лучше бы тебе не пытаться меня обдурить, сука.
Расмус отступил, и я беспомощно уронила голову на пол. Темнота застилала глаза, уши заложило, а боль пульсировала во всей левой стороне тела. Как будто где-то вдалеке заскрипела кровать под весом Расмуса.
– Ну, – поторопил он.
– Фейри платят за работу, – пробормотала я в грязный пол.
– Громче, Хель, я не слышу.
– Фейри платят за работу для них! – огрызнулась я, надо было держаться ближе к правде, чтобы Расмус не распознал ложь. – Как в Гильдии, только убивать никого не надо. Они просят делать всякие странные вещи, вроде… собрать молока шлюхи и принести мёртвого младенца.
– Так вот что за дерьмо у тебя в сумке, – протянул Расмус.
– Надеюсь, ты его не вылил. Фейри за него отвалят немало.
Расмус нырнул рукой куда-то за кровать, выудил бутыль и потряс, демонстрируя, что она наполнена.
– И что, надо просто отнести это фейри? – Он с сомнением покосился на молоко. – Где их найти?
– Не держи меня за дуру, Расмус. Я не расскажу всего, но в обмен на свою жизнь могу проводить к фейри и их золоту. Прости, но умирать раньше времени в мои планы не входит.
Расмус ухмыльнулся и поставил бутыль на тумбочку у кровати. Он разрывался между недоверием, любопытством и жаждой наживы, переводил взгляд с меня на бутыль, с бутыли на нож и обратно.
– Слушай, если ты отстанешь от меня, то забирай хоть всё фейское золото.
– На кого ты работаешь? – взгляд Расмуса вцепился в меня в поисках хоть малейшего признака лжи.
– Его зовут Дугал. – Я прикинула, куда добраться живой у меня больше шансов. До Рогфурта со вспыльчивостью Расмуса я могла и не дотянуть. – Живёт один в огромном замке недалеко от той самой скалы на Тролльем Перевале, но… по ту её сторону. Без меня ты не пройдешь.
– Значит, этому Дугалу нужно молоко шлюхи?
– Не ему, другому, но работаю я на Дугала. И ещё нужен мёртвый младенец. – Я закатила глаза. – У фейри своё представление о прекрасном.
Расмус смотрел на меня несколько долгих мгновений, а потом поднялся с кровати и грубо впихнул мне в рот кляп. Проверил надёжность верёвок и направился к двери. Когда дверь за ним захлопнулась, я уронила голову на пол. Проклятье, как это понимать? Ничего не вышло?
Выругавшись, я попыталась высвободить руки, но с узлами Расмус работал мастерски, и единственное, чего я сумела добиться, – содранная на запястьях кожа. Перекатившись на здоровый бок, я села, но верёвки на ногах не позволяли встать. Ничего полезного и мало-мальски острого на глаза тоже не попадалось. Плечо болело так, что соображать получалось с трудом. Хотелось коснуться нити, позвать Хоука и лечь на пол в надежде, что сюда явится зверь и оторвёт Расмусу голову.
Но я не тронула нить.
Надо просто успокоиться и выбираться отсюда. Я всё ещё надеялась, что получилось заинтересовать Расмуса, потому что иначе шансов у меня было немного. Я вся изворочалась в тщетных попытках выбраться и, кажется, несколько раз теряла сознание от боли, не знаю, сложно сказать – весь день прошёл как в тумане. В какой-то момент, обессилив окончательно, я задремала.
Хлопок двери заставил меня подскочить, но не успела я опомниться, как носок сапога прилетел мне в живот, потом ещё и ещё раз. Расмус пинал меня с такой яростью, будто действительно собрался убить. Я задыхалась и захлёбывалась слюной, а когда начала блевать, Расмус наконец остановился и выдернул кляп.
Оставив меня корчиться на полу, Расмус рухнул на кровать, пытаясь отдышаться.
– Твой сраный конь меня цапнул, – хохотнул он, показывая порванный рукав куртки. – Тварь. Я просто хотел его погладить.
– Он просто чует, что ты сука, – прохрипела я, сплёвывая кровь.
– Да, поэтому я отмудохал тебя, а не его. – Расмус сел и швырнул мне мешок, грубая ткань пропиталась кровью. – Твой младенец.
– Из-под дуба? – Я смотрела на мешок, не понимая, откуда на нём взялось столько крови.
– Под дубом никого не было, пришлось найти другого. Радуйся, что сделал за тебя грязную работу.
Меня снова вырвало. То ли от боли, то ли от мысли о том, что Расмус только что убил чьего-то ребёнка.
– Великий Нот, какая же ты никчёмная. До сих пор не понимаю, зачем Варден притащил тебя в Гильдию. Раз не можешь вынести вид мертвеца, будешь спать в своей блевотине.
С этими словами Расмус прямо в сапогах лёг в кровать и забросил руки за голову, явно собираясь вздремнуть. А я снова почувствовала себя пятилетней девчонкой в Гильдии. Такой же маленькой и беспомощной. Только вот в Гильдии между мной и Расмусом частенько вставал Варден, а теперь я была совсем одна. Эта мысль ввергла меня в ужас настолько, что я снова начала задыхаться. Кое-как отползла от лужи и мешка с трупом и устроилась в углу комнаты. Нужно успокоиться и набраться сил – пока Расмус не собирается меня убивать, а значит, они мне ещё понадобятся.
Я почувствовала, как Хоук потянул за нить, но не ответила.
Расмус ехал на коне Хоука, а я брела следом, привязанная к седлу. Коню такой расклад не нравился, но мне удалось его успокоить и убедить до поры до времени вести себя хорошо.
Кольцо сработало без проблем, двери вспыхнули в скале, и Расмус, разумеется, приказал мне толкать самой. Когда двери закрылись, Расмус долго, с неподдельным восхищением разглядывал зелёный лес, расстилавшийся перед нами в королевстве фейри. Думаю, если он не верил мне до этого момента, то поразительная смена времён года добавила очков в мою пользу.
Я едва переставляла ноги, изнывая от боли в плече. Расмус продержал меня связанной ещё два дня, прежде чем собрался в дорогу и за эти два дня ни разу не менял повязок, поэтому я подозревала, что дела там плохи. Ладно хоть давал воды и стягивал с меня штаны, чтобы я могла помочиться в подставленное ведро. Надо ли говорить, что за эти два дня я навоображала себе несколько десятков способов убить этого ублюдка?