О бессонной ночи я позже пожалела – следующие два дня мы двигались до замка без остановок. Удивительная сила, что поддерживала меня на протяжении всего пути, иссякла, когда мы въехали во двор замка. Спать захотелось так страшно, что я была готова лечь прямо на землю, но пришлось, как и подобает Тени, тащиться вслед за Хоуком на встречу с советниками.
Я стояла, подпирая плечом колонну, и бесстыдно дремала, слушая Хоука, который пересказывал всё, что стряслось с нами в походе. Его сдержанные интонации убаюкивали, и я почти заснула.
– Что предлагаете делать? – Грубый голос Аркена заставил меня подпрыгнуть.
Я быстро заморгала, пытаясь вернуть расплывшийся и покачивающийся зал в его прежние границы.
– Я провёл много дней за летописями, – спокойно ответил Олмун и зашуршал записями, – и узнал, что подобное уже случалось. Почти три тысячи лет назад Верховный Король не сумел раздобыть цветы Звёздного оленя. Две тысячи лет назад – погиб от неизвестной болезни Белый вепрь и его сердце стало непригодно для церемонии. В обоих случаях Верховный Король вместо недостающего ингредиента предлагал свою кровь.
– Если Хоук прольёт кровь, ритуал сработает? – с затаённой надеждой спросила Лирана, но Олмун покачал головой.
– И да и нет. Кровь – это жертва, извинения перед народом и дань земле. Король тем самым отдаёт часть своей силы королевству и своим подданным, чтобы обеспечить их процветание на будущий год, но не получает ничего взамен. Связь между ним и его землями не устанавливается или – если она уже была протянута – разрывается. И Король ждёт следующего года, чтобы повторить ритуал, как полагается.
– А вторая часть ритуала? – как бы невзначай спросила Лирана.
– Всё без изменений. Король выбирает наречённую и проводит с ней ночь. Но… – Он снова зашелестел записями. – Об этом вскользь было упомянуто только в одном случае, который… да, который случился две тысячи лет назад, если верить написанному, то в эту ночь наречённая, вернее, то была уже сотню лет как Верховная Королева, не получила часть силы Верховного Короля, как то полагается, потому что он уже отдал эту силу народу. Но… – Снова шелест. – Но на следующий год вроде всё прошло успешно, да… Да, всё прошло как полагается.
– Значит, всё хорошо, и мы проводим ритуал, как обычно, – с облегчением выдохнул Хоук. – Фейри не будут волноваться?
Олмун провёл пальцем по строкам:
– «И выпил Верховный Король из чаши и пролил остатки на землю. И наполнились земля его и народ его великой силой, что даровал им Верховный Король из собственного сердца, и возликовали подданные, пускаясь в неустанный пляс». В обоих случаях фейри не говорили о подмене, и в обоих случаях они чувствовали ту же силу, что и всегда. Так что, полагаю, с этой стороны всё должно пройти гладко.
– Замечательно! – Хоук хлопнул в ладоши, поднялся с места и потянулся. – Годик посижу без половины силы – невелика потеря. Тогда будем придерживаться этого плана. Начинайте подготовку.
После собрания Хоук сухо попрощался со мной и отправил отдыхать, а сам ушёл в библиотеку, чтобы проведать оленёнка и поздороваться с Ферром. Признаться, я хотела пойти с ними, но устала так, что всё же решила доползти до своей спальни. Силой заставила себя залезть в ванну, а потом, прежде чем лечь в постель, посомневавшись, всё же натянула на себя ночнушку с рюшами, решив, что лучше, в случае чего, убегать от опасности в ней, чем голышом. У этих проклятых фейри слишком часто что-то случалось.
Стоило мне забраться под одеяло, в дверь постучали.
– Хель?
Под рёбрами неприятно кольнуло. Я опять совершенно забыла про Свана. Обещала же себе по возвращении сразу же к нему заглянуть! Я села.
– Заходи!
Сван проскользнул в комнату и тихо закрыл за собой дверь. Сперва я испугалась, что он захочет вернуться к прошлому разговору, к чему я сейчас была совершенно не готова ни разумом, ни телом, но, когда Сван как ни в чём не бывало засиял улыбкой, увидев меня в ночной сорочке, я с облегчением вздохнула.
– Услышал, что вы вернулись. Решил проведать, – сказал он и тут же поспешно добавил: – Не переживай, никто не видел, как я сюда шёл.
– Всё в порядке. Рада видеть, что с тобой всё хорошо. – Я в ответ тоже тепло улыбнулась и похлопала по одеялу. – Я и сама хотела тебя проведать, но очень устала.
Сван сел на кровать. Я поняла, что не могу даже сидеть, настолько хотела спать, поэтому легла на бок и приподняла одеяло, приглашая Свана лечь рядом, как мы часто спали, когда приходилось делить одну кровать. Он скинул обувь и грубый жилет, оставшись в мятой хлопковой рубахе и лёг ко мне спиной, позволяя обхватить себя и прижаться. Его кудри пахли розами – непривычный запах. Сван никогда так не пах. Но я смиренно его вдохнула – слишком многое стало непривычным в последнее время. Сван обхватил мою ладонь и прижал к сердцу.
– Как ты тут? Всё хорошо? – тихо спросила я.
– Я скучаю по тебе, но да, по правде сказать, тут замечательно.
Я удивлённо ухмыльнулась сквозь наступающую дрёму.
– Замечательно? И ты не боишься здешних фейри?
– Служба у Лираны даёт очень много преимуществ. И дворцовые фейри, и другие слуги относятся ко мне так, будто я тут на правах гостя. Знаешь, оказывается, очень приятно, когда не ты, а тебе пытаются угодить.
Я с трудом ловила его слова.
– А как Лирана к тебе относится?
– Она… вполне милая.
– Вот уж чего я точно не ожидала услышать.
– Отчего же? – Сван повернулся ко мне лицом и убрал волосы с моей щеки. – Я и тебя считаю вполне милой.
– Ах, понятно, ты просто совсем не разбираешься в женщинах.
– Напротив, я очень хорошо в них разбираюсь.
Сван меня поцеловал. Я сонно ответила, запоздало понимая, что, кажется, целую его в первый раз. И поцелуй этот оказался таким сладким, что у меня закружилась голова. Язык Свана соприкоснулся с моим, оплёл его, пробираясь глубже и неся с собой вкус мёда. Сердце взволнованно забилось сначала от нахлынувшего возбуждения, а потом – ещё быстрее – от запоздалого осознания. Голова кружилась всё сильнее, и я нашла в себе силы отодвинуться от Свана.
– Ты, что, одурманен?
– Совсем немного…
Он улыбнулся так очаровательно, что я снова начала терять голову. Его глаза, бездонные, как сами небеса, околдовывали своей красотой. Умелые руки поглаживали мои бёдра, и я уже не могла сосредоточиться ни на чём, кроме этих прикосновений. Сван снова прильнул ко мне, и я жадно собирала мёд с его губ и языка, проваливаясь в сладкий дурман. Мысли путались, я снова дышала летом и счастьем, зависла над пропастью блаженного небытия и только настойчивые руки Свана удерживали меня на грани сознания.
Он задрал ночнушку, забросил мою ногу себе на бедро и вошёл почти сразу, но я только этого и ждала. Я прижалась горячей щекой к его груди, тяжело дыша и не двигаясь – я не могла даже пальцем пошевелить, поэтому была благодарна Свану за то, что он всё делал сам, аккуратно придерживая меня. Он был так нежен и заботлив, так сладок на вкус, так желанен моим телом, что я сходила с ума.
Сван перевернул меня на спину, раскрыл мои ноги и продолжил, прикрыв глаза от удовольствия. Я отстранённо любовалась им, его чувственными губами, дрожащими ресницами, румяными щеками – он был весь словно залит ярким солнечными светом, по-фейски волшебным и чарующим. Застонав, Сван резко отстранился и спустя несколько мгновений кончил мне на живот, но я едва заметила, продолжая зачарованно глядеть то ли на него, то ли куда-то вглубь своих затянутых туманом мыслей.
Он вытер меня платком, одёрнул ночнушку, лёг рядом и обнял, прижимаясь носом к моей шее.
– Ты замечательная, Хель, – прошептал он, поглаживая меня кончиками пальцев и легко целуя. – Ты даже представить себе не можешь насколько.
Он достал из кармана пузырёк и насыпал себе в рот фейской пыли. Его губы, зубы и язык стали золотыми. Глаза закатились, и Сван тихонько застонал. С трудом взяв себя в руки, приблизился ко мне.
– Хочешь ещё?
Я попыталась отказаться, но, кажется, вместо этого кивнула. И Сван снова поцеловал меня. На этот раз я не выдержала и провалилась в блаженное ничто.
Глава 30Сны цветочных фей
Я сидела в маленькой комнатке дешёвого гостевого дома, где мы с Варденом остановились, и смотрела на золото, разложенное на столе. Ещё никогда мне не платили за работу так много. Даже при учёте, что я отдала большую часть Вардену как моему наставнику. Он звенел монетами в соседней комнате, пересчитывая, и каждая из них, упав в кошель, заставляла меня вздрагивать. Мои мысли то и дело возвращались к проклятому фейскому мальчишке. Его образ, дрожащего, беспомощно свернувшегося на дне клетки, никак не шёл из головы.
– Где его сестра? – спросила я Гурта, когда он методично отсчитывал для меня монеты в своём кабинете.
Гурт ухмыльнулся и кивнул на витрину, которая занимала одну из книжных полок в стеллаже у стены. Я не сразу поняла, куда смотреть, но потом увидела два приколотых к чёрному бархату острых уха – в них блестели, переливаясь в дрожащем свете свечей, рубиновые серьги. Меня снова затошнило, и я перевела взгляд на монеты.
Хватит. Прекрати. Ты просто делала свою работу.
Молчи. Ничего не спрашивай.
– Что вы… сделаете с фейцем? – Голос звучал так хрипло, что я его не узнала.
Гурт вскинул на меня озорной взгляд.
– А что? Хочешь поучаствовать? Тогда придётся заплатить. – Он подмигнул и вернулся к отсчитыванию монет.
– А что делает тот, кто платит? Я думаю… – Я сглотнула, в горле пересохло. – Мне было бы интересно.
– Разное. – Последние монеты упали в кошель. Гурт затянул его шнурком и бросил мне. – На что хватит воображения.
На что хватит воображения.
Что-то такое, после чего от него останутся одни только острые уши. А перед этим…
Я собрала монеты со стола и ссыпала их в мешочек. Я на это не подписывалась. Этот больной ублюдок!.. Ненависть, смешанная с отвращением, пульсировала в висках. Я ударила ладонями по столешнице и замерла, дрожа всем телом.