Меня выбросило из тела так резко, что я не успела опомниться. Темнота навалилась, сожрала меня, отправив так далеко на границы сознания, куда я никогда прежде не заглядывала.
Моё сознание смешивалось с сознанием Тьмы, и я видела то, что видела она, что помнила она. Умирающая в агонии фейка, безумно прекрасная, с волосами рыжими, как закатное солнце, она тянула руки, гладила Тьму по лицу и умоляла: «Магра, возлюбленная моя Магра. Не тронь его. Не виноват в том никто, кроме меня».
Тогда её лицо – лицо Тьмы, нет, Магры – было другим. Таким же прекрасным и нежным, как лицо её матери. По нему катились слёзы, собирались в ладонях Эдды, которая умирала у неё на руках.
«Поклянись. Поклянись, что не тронешь его…»
После всего, что этот мерзавец сделал, она всё равно выбирала его. Магра не могла этого понять, не могла простить. Она села на трон, она стала сильной, подобно солнцу, но не могла унять ненависти в своём сердце. Она смотрела на мучения людей, заставляла их пресмыкаться, представляя, что всё это она проделывает с Алтаруном и его дружками, надеясь, что со временем станет легче. Но легче не становилось: она могла мучить людей, скрывать королевство от чужих глаз, но не могла убежать от себя. От мерзкой, ненавистной человеческой половины самой себя, которую оставил ей в наследство отец-убийца. Она не могла смотреть на себя в зеркало, не могла подарить мужу дитя, боясь, что мерзкая человеческая суть проникнет и в него.
Больше всего на свете Магра желала избавиться от неё, выжечь, отсечь. Но такая магия оказалась ещё сложнее той, что делит душу на части, такой магии не знали даже фейри. И тогда Магра отправилась туда, где магии неведомы границы – к мировой Бездне, в которой всё ещё обитали Магия и Хаос, сплетённые воедино.
Она стояла на коленях у края Бездны, тянула ладони к бушующему Хаосу и вбирала всё его могущество в себя, желая уничтожить с его помощью свою человеческую половину, подчинить себе неподчиняемую стихию и освободиться от собственной сути. Магра не выдержала. Никто не выдержал бы подобного. Магра кричала от боли и в муках раскалывалась на две части. А потом окутала ущелье непроглядная Тьма, густая и хищная, полная ненависти, голода и боли. Рвалась она за пределы ущелья, губя всё на своём пути, но Хаос и Магия, что принадлежали Бездне, тянули её назад. Тянули-тянули, пока не уволокли на самое дно. А когда последние щупальца Тьмы нырнули в черноту Бездны, на краю осталась лежать лишь мёртвая человеческая старуха.
Я не успела увидеть, что случилось потом: меня утянули на глубину другие воспоминания, отрывки из моей собственной жизни. Ночи в спальне Гильдии, первые убийства, уроки Расмуса и наставления Вардена. Я вспомнила железную клетку и мальчика с волком, танцы, книгу в кожаной обложке и веточку незабудок. Я вспомнила первый поцелуй, который отобрал у меня всё.
Я вспомнила Дугала. Он срезал мои волосы, гладил по голове. Я смотрела на него затуманенным взглядом и всё спрашивала: «Зачем?» Я так любила свои волосы. А он улыбался и отвечал: «Никогда не угадаешь, какая безделица может оказаться полезной. Кто знает, милая Хель, может, однажды мне понадобится вас отыскать».
Я вспомнила синие, как небо, глаза Свана и наши ночи.
Я вспомнила первую встречу с Хоуком в фейском лесу… Янтарные глаза. Такие знакомые глаза. Глаза, которые я видела в гостевом доме посреди дождливого города. Глаза, которые обещали меня спасти.
Воспоминания обрушились на меня быстрой рекой, которая смывала наши печали, весенним ветром, который вёл нас к заветным горам, и ароматом трав, среди которых мы расстались. Всё это время магия Хоука была пропитана сожалениями о нашем расставании, воспоминаниями о встрече, которую он заставил меня забыть. Всё это время… всё это время он знал о том, кто я. Помнил меня, а я смотрела на него как на незнакомца. Всё это время, думая, что бреду не зная куда, я возвращалась к нему. Возвращалась, чтобы снова потерять.
Глаза резанул солнечный луч, и я сощурилась, закрываясь рукой. За окном маячил рассвет, и я не сразу поняла, где нахожусь. Книжные стеллажи, письменный стол, софа. Я лежала на подушках у потухшего камина. Тьма завела меня в воспоминания об убежище Хоука. Или это не воспоминания? Мебель цела, окно на месте. Когда я была здесь в последний раз – комната была разрушена.
Я опустила взгляд на руку, которая обнимала меня. Оглянулась. Хоук дремал за моей спиной. Живой, в чистой рубахе, пахнущий мылом и сном. Что происходит? Где я?
Я отпрянула, Хоук тут же проснулся и схватил меня за запястье. Я попыталась вырваться, оглядываясь в поисках оружия. Ножен при мне не было, на теле – длинное светлое платье с запа́хом. Какого хрена?! Я забрыкалась сильнее, и Хоук обнял меня, прижимая к себе.
– Хель, всё хорошо. Успокойся, ты в безопасности, всё закончилось. Ты распугала всех гостей и попыталась загрызть Лирану. Пришлось дать тебе зелье Олмуна, чтобы угомонить Тьму, а потом – моей силы, чтобы ты уснула. Я принёс тебя сюда, чтобы спрятать от чужих глаз. Всё хорошо. Всё закончилось.
Я замерла в объятиях Хоука, дыша тяжело и быстро, чувствуя, как медленно и неохотно возвращается реальность, как окутывает меня живое тепло Хоука, как быстро и уверенно бьётся под ухом его сердце. Я слушала и боялась поверить в то, что это правда. Потянулась к нити, но нашла щупальца Тьмы, которая тут же зашипела и сгинула, прячась от моего взора – она выполняла условия сделки.
Сердце забилось быстрее, и я подняла взгляд на Хоука, отстранилась, глядя ему в глаза. Это был он. Настоящий. Живой. Мальчик, которого я когда-то спасла. Заказ, который я провалила дважды.
Размахнувшись, я отвесила ему пощёчину.
– Ты бросил меня!
Хоук покачнулся, выпуская меня из объятий. И ошарашенно уставился на меня.
– Хель!
Я сжала кулаки, переполняясь звериной злостью.
– Ты бросил меня! Заставил забыть нашу встречу!
Лицо Хоука вытянулось, кровь отлила от щёк, в глазах промелькнул неподдельный страх.
– Хель, позволь всё объяснить…
Я схватила его за грудки и встряхнула.
– Повеселился?! Строил из себя не пойми кого, хотя сам всё помнил! Наигрался?! Забавляться с человеком – лучшее развлечение для фейри, да?!
– Хель, я хотел рассказать, но не смог. Я боялся…
– Ты знал! Ты всё знал и всё равно позволил мне!.. Ты… меня…
Я оттолкнула его, села на пол и зарыдала во весь голос.
– Я убила тебя! Как ты мог позволить мне убить тебя!
– Потому что я тебя люблю.
Он сказал это тихо, просто, будто другого ответа и быть не могло. С лёгким недоумением, будто спрашивая, как я могу не понимать такую простую и очевидную истину. А я от удивления даже перестала плакать.
Хоук улыбнулся. Правая щека его горела от моего удара, отчего выглядел он немного смешно.
– Потому что люблю тебя, – повторил он. – Потому что ты – моё Сердце.
Я вздрогнула, почувствовав, как сердца коснулась нить и тут же исчезла. Тонкая и хрупкая, подобно паутинке, едва тёплая, она изо всех сил стремилась заново соединить наши сердца, но не могла.
– Mer Kharen, – прошептала я на грани слышимости, обращая эти слова к Хоуку. Подняла на него смущённый взгляд и повторила громче. – Mer Kharen.
Испугалась, когда в его глазах заблестели слёзы, и протянула к нему руки.
– Нет, прости. Я что-то не то сказала?
Он взял меня за руки, притянул к себе, и я поцеловала его первой. Обвила руками шею и увлекла на подушки. Хоук нашёл губами моё ухо.
– Mer Kharen. – Его дыхание обожгло кожу. – Mer Kharen. Mer Kharen. Mer Kharen…
Твердил он, каждое слово отмечая поцелуем на моей шее. Я стянула с него рубаху, а он развязал пояс на моём платье и распахнул, одним быстрым движением оголив моё тело.
– Так вот почему ты выбрал именно это платье? – усмехнулась я. – Устал возиться со шнурками?
Хоук усмехнулся мне в тон и осыпал поцелуями мою грудь. Я тихонько выдохнула, когда его губы обхватили сосок, а пальцы сжали бедро. Его колено поднырнуло под мою ногу, отводя её в сторону и позволяя Хоуку стать ещё ближе. Я схватилась за пояс на его штанах и быстро разобралась с завязками.
– Куда-то торопишься? – лукаво спросил он, возвращаясь к моим губам.
– Не хочу, чтобы и в этот раз нас прервали, – цыкнула я, а он перехватил мои руки и прижал к полу.
– Придётся потерпеть. Я хочу насладиться нашей первой брачной… утром.
Я засмеялась, но смех превратился в приглушённый стон, когда губы Хоука впились в мои, а рука скользнула мне между ног. Я подалась навстречу его ласке, положила руку поверх его, направляя, прижала сильнее, подсказывая, чего именно хочу. И Хоук тут же последовал за мной, ловя каждое движение, каждый выдох и взгляд. Доводил меня до исступления поцелуями, спускаясь всё ниже, собрал губами мурашки с моих бёдер, а когда его горячий язык сменил пальцы, я сдавленно вскрикнула, закрывая лицо рукой, а другую положила Хоуку на затылок, направляя и двигаясь с ним в такт. Сердце выскакивало из груди, разнося по телу волны жара, щёки пылали, и я не могла поверить, что снова чувствую Хоука, настоящего, горячего, живого. Я больше не могла ждать, не могла убегать, не могла лгать себе, не могла лгать ему. Не могла и не хотела.
– Хоук…
Он вернулся ко мне и поцеловал в шею, прижался бёдрами, давая понять, что хочет того же. Я притянула его к себе, дрожащего от напряжения, поцеловала и задохнулась собственным стоном, когда Хоук наконец вошёл в меня.
Не знаю, чего я желала больше, – тела Хоука, моего имени на его губах или счастья от близости, которая туго сплела нас, позволила почувствовать его и расставила всё на свои места. Я была его задолго до того, как пришла в королевство фейри, а он давно уже был моим. Все эти годы я шла за призрачной нитью, которая вела к его сердцу. Сердцу, которое умело любить так искренне и безвозмездно, что даже смерть не смогла заставить его умолкнуть. Я не была достойна этой любви и всё, что могла – любить в ответ так сильно, насколько только могла. Быть его Тенью, его Королевой, его Тьмой. Быть его.