– Так вот ты какая, Алена из Кострова! – засмеялась мама. – Столько о тебе слышали!
Мама выглядела очень молодой. Одета кокетливо. Тоже помню это ее замшевое коричневое пальто с блестящими пуговицами, кажется, чешское. Волосы у мамы так красиво лежат – короткая стрижка, но пышная. Я помнила, как она делала эти завитки – накручивала с утра локоны на бигуди с помощью пива. Волосы потом не пахли пивом, кстати, а вот запах французских духов, добытых мамой с неимоверными ухищрениями, я почувствовала сейчас, и его я тоже мгновенно узнала. Позолоченные часы завода «Слава» на маминой руке и рубиновые сережки в ушах… Но это были не рубины, конечно, а искусственные красивые камни, очень модные в то время.
Мама попыталась меня о чем-то расспросить, но я в ответ смогла только мычать и кивать. Наверное, в первый момент я показалась маме совсем дурочкой. Другая я, Лена-прошлая – тоже не выглядела особо коммуникабельной. Молчала, опустив глаза. Темные волосы зачесаны назад, заправлены за уши, тоже гребешок на голове, как и у Бабани. Господи, какой я была дикой и странной тогда! И главное, почему? Ведь ничего страшного со мной не происходило тогда, даже папашу бесполезно обвинять в своем странном характере – во-первых, мама с ним быстро развелась, во-вторых, он был просто нудным и гнусным дядькой, говорящим гадости, никаких реально злых дел он не совершал. И других настоящих злодеев я в своем детстве не знала. Мама вообще меня всегда любила и баловала до своей смерти. Да и почему я всю юность считала себя несчастной уродиной – вот же, вполне милая девочка, если смотреть со стороны? Загадка.
Мимо энергичным шагом прошли к своему подъезду Артур и Николай, поздоровались с нами. Николай в школьной форме – синем костюме.
Нашивка на его рукаве такая знакомая… У мальчишек разных классов она отличалась цветом. Если я ничего не путаю, то красную с солнцем и открытым учебником носили младшие школьники и те, кто из средних классов. Синюю с летающим по орбите атомом и тоже открытой книгой – старшие ребята.
Ох, и какой же Николай юный! Ни седины, ни морщин у него, ни знания о том, что впереди, в будущем, его ждут жена Наташа и трое замечательных сыновей. И уютная дача. Я его сразу узнала – своего бывшего одноклассника, того, кто отправил меня сюда, а он на меня даже не посмотрел, поздоровался со всеми, глядя при этом только на Лену-прошлую. Лена-прошлая при этом смотрела на Артура. Ну надо же, как все очевидно и просто… параллельные прямые не пересекаются.
На Лене-прошлой была школьная форма для девочек того времени – коричневое платье, черный фартук. Из-под плаща выглядывал белый воротник, на фартук приколот комсомольский значок.
Да, я в такой форме ходила в школу. В торжественных случаях девочки надевали белый фартук вместо черного. У всех была еще и отдельная пионерская форма, но ее носили преимущественно в пионерских лагерях и на чисто пионерских праздниках. Белая рубашка, синяя юбка, у мальчиков синие шорты летом, в холодное время – брюки. Помнится, на смотре строя и песни я маршировала в летнем лагере в пионерской форме… В белой блузке, синей юбке, белых гольфах, точно! Еще был ремень светло-коричневого цвета с изображением пятиконечной звезды и пламени на бляшке, пионерский галстук повязан на шее, пионерский значок – на груди.
…Эти школьные платья некоторые женщины ругали потом в будущем, в соцсетях, предавшись воспоминаниям о своем советском детстве – и колючие они, и душные, и воротнички с манжетами надо часто стирать и пришивать… Но, подозреваю, нет такой формы да и вообще одежды, чтобы она всех устраивала. А уж людям с особенностями организма, например, с повышенной потливостью – хоть в чем будет неуютно ходить. Я в той форме не испытывала каких-то особых неудобств. А натуральный лен я никогда не любила – вот он точно колючий и мнется зверски.
У меня в будущем, в двадцать первом веке, рядом с домом находилась школа, там и девочки, и мальчики ходили тоже в белых рубашках. Слышала, как ворчали мамы детей – эти рубашки приходилось часто стирать и гладить (даже если на ярлычке обещали, что изделие «non iron»). Много хлопка и ткань натуральная – одежда быстро мнется, мало хлопка в составе – меньше мнется, зато в такой ткани душно… Подростки почти всегда потеют, да и вообще воспоминания о поре взросления обычно связаны с ощущением мучительного несовершенства собственного тела. Так что дело не только в одежде, хлопоты с белыми рубашками присутствуют в каждой эпохе…
Вот о чем думала я, разглядывая Лену-прошлую, то есть себя, со стороны.
Потом мама с Леной-прошлой ушли, и мы с Бабаней тоже отправились домой. Я не спрашивала, Бабаня сама немного рассказала о жильцах дома, в том числе и про семейство Дельмасов – кто они, какие они, что они за люди вообще. Местная элита, высшее общество – вот такой вывод можно было сделать из ее нехитрого рассказа. Что в общем-то являлось правдой. Еще Бабаня мельком упомянула, что Артур Дельмас обычно бегает на стадионе неподалеку по утрам. Как раз в то время, когда она сама выходит из дома…
Кстати, Бабаня сейчас выглядела очень довольной, прямо сияла. Таинственно намекнула, что завтра придет один человек. А кто именно – не призналась. Хихикала и делала загадочное лицо на все мои расспросы. У нее явно был какой-то план, и меня это немного напрягало.
На следующий день в десять утра, когда я за обеденным столом подшивала юбку на капризной ручной швейной машинке венгерского производства под названием «Паннония», в дверь позвонили.
Бабаня побежала открывать. А через минуту она вошла в комнату с милиционером в форме и папкой в руках. Дыхание у меня так и перехватило. Я поняла, что меня все-таки разоблачили.
– Вот она, Алена наша… – сложив молитвенно руки на груди, сказала Бабаня.
– Участковый капитан Никитин, – представился милиционер. – Идите, Анна Яковлевна, на кухне пока побудьте, сам хочу с девушкой поговорить.
Бабаня покинула комнату, а капитан сел на стул рядом со мной, папку положил на стол, возле машинки.
– Я – Станислав Федорович. Не кусаюсь. Чего ты вдруг испугалась, Алена? – спокойно спросил участковый. На вид ему было лет сорок. Светлые волосы, аккуратная стрижка, правильные черты лица, серые глаза. Лицо словно с плаката… Мягкий низкий голос. Я этого человека не помнила. Наверное, не приходилось с ним сталкиваться.
– Я чувствую себя самозванкой, – честно сказала я. – Мне кажется, что меня в любой момент могут разоблачить. Скажут: «А ты тут чего делаешь?!»
– А ты самозванка? – серьезно спросил он.
– Наверное, да. Претендую стать писателем. Вчера вот ездила в Литературный институт, отдавала свою рукопись на творческий конкурс. – Я закрыла лицо ладонями и засмеялась. – Кто я такая, кто меня туда возьмет, я же чепуху какую-то пишу…
– Погоди. Так ты в Литинститут собралась поступать? – удивился Никитин. – Вот эта Анна Яковлевна… Она говорит, ты литературу собралась учить. Но это же разные вещи… Ты хочешь стать писателем, Алена?
– Да. Только какой я писатель?!
– Ой, ну все, начались творческие сомнения! – засмеялся он. С одной стороны лица на его зубах были коронки стального цвета, они ярко блеснули.
Заметила, у многих в это время были коронки из железа или из золота. Или вставные пластмассовые, вот как у Бабани. Она их на ночь клала в банку с водой.
Я уже забыла о популярности золотых зубов, в какой-то промежуток времени коронки из золота вышли из моды, но в последнее время в своем двадцать первом веке я слышала, появились так называемые грилзы – съемные декоративные накладки на передние зубы под серебро или золото, иногда с драгоценными камнями или стразами. Рэперы и другие представители шоу-бизнеса еще нередко выступали с такими украшениями во рту. Словом, рано или поздно все повторяется.
– Сомнения не на пустом месте… Вдруг не получится, – пожала я плечами.
– Короче, Алена. Анна Яковлевна хочет тебя прописать у себя. Меня вот позвала для решения вопроса.
Я выдохнула. Меня никто не собирался разоблачать!
– Если я поступлю, то мне дадут общежитие, – неуверенно произнесла я.
– Это понятно, – мягко произнес Никитин. Он говорил спокойно, смотрел на меня вполне доброжелательно, но меня не покидало ощущение, что этот человек видит меня насквозь. Он чувствует, что я чего-то скрываю, он прекрасно ловит это беспокойство, идущее от меня… Пусть думает, что это действительно из-за творческих сомнений. – Но пока там что-то решат… ты ведь уже уволилась с твоей прежней работы, как я понял?
– Да. В приемной комиссии меня уже вчера за это отругали. Я сглупила. Я сама не знаю, почему я так внезапно с места сорвалась, поехала сюда… Сейчас только в себя стала приходить.
– Да это понятно как раз, – меланхолично произнес участковый. – Мамы не стало, ты одна. Мечешься бессмысленно, как слепой кутенок, тычешься всюду. У тебя есть примерно месяц, чтобы ни о чем не беспокоиться, но потом надо куда-то устраиваться. Закон о тунеядстве никто не отменял. И это как раз моя задача – искать тех, кто от закона увиливает. Я сначала должен сделать два предупреждения тунеядцу, и только потом уже у него возникнут проблемы.
– Я поняла, – подавленно согласилась я.
– О чем ты пишешь? – вдруг спросил он.
– О любви, конечно!
– Ты хочешь жить в Москве?
– А кто не хочет, – ответила я, сама коренная москвичка. И Николай был москвичом. Именно поэтому мы не до конца продумали с ним этот вопрос с московской пропиской. Нам все далось легко когда-то, ведь мы родились в столице, хотя и жили в то время, когда прописаться здесь, поселиться просто так было почти невозможно. О, эта столичная безмятежность, так раздражающая всех тех, кто здесь не жил! Нам наш план казался безупречным – именно из-за того, что мы с Николаем не видели эту ситуацию (с пропиской, с возможностью поселиться в Москве) со стороны. А могли хотя бы фильм «Москва слезам не верит» пересмотреть. Там ведь в основе история именно о прописке.
– Я хотел сначала на тебя посмотреть. Понять, что ты за человек, можно ли тебе доверять, – сказал участковый. – Анна Яковлевна за тебя очень просила. – Он помолчал, ну и я тоже молчала. – Я помню ее сына, Володю. Он немного старше меня был. Мне сейчас тридцать восемь, а ему… ну да, он постарше меня. В общем, я на тебя посмотрел, и ты мне кажешься хорошей девушкой. А если вдруг поведешь себя не очень… ну, как прописали, так и выпишем тебя, проблемы нет. Я тебя не запугиваю, я сейчас просто объясняю ситуацию. Алена… Постарайся собрать все справки, которые подтверждают твое родство с Анной Яковлевной.