– Да-да-да-да…
– Тебе определенно надо писать детективы, – серьезно сказала мне Лена-прошлая. – У тебя получится.
…Двадцать пятого мая я с Бабаней отправилась к школе смотреть на последний звонок у десятого «А», в котором училась Лена-прошлая. Было жарко, совсем по-летнему…
И что же?
Лена-прошлая стояла в паре с Ниной. А Николай – далеко впереди. В паре с Абросимовым.
Я же знала их всех, моих бывших одноклассников, знала о том, как сложатся их судьбы, кем станут эти мальчишки и девчонки и сколько их соберется на даче Николая Дельмаса – на сорок шестом году после окончания школы.
Бабаня скоро ушла – у нее ноги устали, да и солнце еще сильно пекло, а вот я достояла до конца торжественной линейки, выслушала долгие речи директора школы, завуча, старшей пионервожатой, классного руководителя и первой учительницы Марины Викторовны… И я их всех тоже помнила, оказывается.
Это все было очень трогательно, и эта погода еще, совсем летняя. Самое время окунуться в воспоминания, расслабиться, на миг отпустить все свои нынешние заботы, но нет, я опять злилась на Лену-прошлую. На себя, получается.
И мне ни капли не было жаль Наташу, будущую жену Николая. И я совсем не думала о трех их сыновьях, что должны родиться у этой пары позже. Я думала только о себе в эти мгновения. О том, как сделать счастливой свою жизнь. Вернее, жизнь Лены-прошлой.
После линейки, когда все стали расходиться, я буквально выдернула Лену-прошлую из толпы школьников, учителей и их родителей и потащила за собой.
– Ты обещала, – прошипела я. – Почему ты не в паре с Колей?
– Ничего не получилось! – прошептала она в ответ.
– Лена, ты куда? – строгим голосом позвала сзади Нина.
Я обернулась к ней и произнесла презрительно:
– Дорогуша, а вот не надо командовать. Ты бы еще крикнула – «к ноге!» Как своей собаке.
Я помнила – у Нины была собака, дворняжка по кличке Мирон, за которым она вообще не следила и никак не занималась им. Мирон лаял на прохожих, не знал команд и иногда сбегал посреди прогулки. Но Нину это не волновало – пес вернется, куда он денется.
– Слушай, она же обидится! – пришла в отчаяние Лена-прошлая. – И куда ты меня ведешь?
– В сад имени Баумана, там какой-то концерт сегодня обещают.
…В седьмом часу вечера мы с Леной-прошлой вернулись домой. Она зашла в свой подъезд, а я направилась к своему. И тут увидела во дворе Валерию.
Она качалась на качелях. На наших старых скрипучих качелях, с деревянным жестким сиденьем, с железными перекладинами, за них она держалась руками.
Совсем не безопасные качели, кстати – никак не напоминавшие те, что появятся потом на детских площадках в будущем.
«Валерия еще здесь! – с досадой подумала я. – Да когда ж она уедет?» Я вернулась во двор, села на лавочке напротив качелей. Это был повод познакомиться с основной фигуранткой (если говорить языком советских детективов) той истории, в которой мне предстояло разобраться. Я раскрыла учебник русского языка, с которым не расставалась, положила его на колени, сделала вид, что читаю.
Валерия раскачивалась все сильнее, ее волосы рыжими волнами плескались взад-вперед. Я оторвалась от учебника и теперь смотрела на девушку с максимальной дружелюбностью и одобрением.
На ней было платье-сафари, которое только-только начинало входить в моду. Но основной всплеск интереса к стилю сафари произойдет позже. После того как на экраны выйдет фильм «Москва слезам не верит». Кажется, он выйдет уже в этом, 1979 году? Или в начале следующего? Словом, совсем скоро. Героиня Алентовой, уже повзрослевшая, появится там в платье-сафари в сцене с Олегом Табаковым.
А в 1981 году выйдет другой фильм, «Карнавал», где девушка-провинциалка (героиня Ирины Муравьевой) обращается к мачехе: «Вы мне где ГУМ, скажите, у меня список, девчонкам всем «шпильки» купить, а Галке – сáфари».
Так-то этот стиль, сафари, «открыл» еще в конце шестидесятых Ив Сен-Лоран, но в СССР стиль сафари появится позже. Станет невероятно модным и популярным среди советских женщин на протяжении всех восьмидесятых.
Да она модница, подружка Артура, получается! Мне вот так и не удалось достать такое платье, хоть я и ездила несколько раз в ГУМ.
– Привет… – Валерия ловко спрыгнула с качелей, подошла ко мне, засунув руки в накладные карманы на платье. – Ты Алена? Слышала о тебе. Ты правда в писатели собралась идти? – Я кивнула. – Ну надо же! – восхитилась она. И представилась: – А я Валерия.
– Рада познакомиться! Ты красивая, – с ходу рубанула я.
– Ой, и ты тоже ничего. – Она засмеялась польщенно. – Свой цвет волос?
– Да. А у тебя?
– И у меня… Хотя бабки тут спорили со мной, что я хной крашусь. Что читаешь? – Она посмотрела на обложку. – О-о, какие мы серьезные…
– Готовлюсь к поступлению в институт. А ты чем занимаешься? – спросила я.
– В педагогическом уже учусь. Вот только сегодня последний экзамен был.
– Так рано? – удивилась я.
– Пришлось. Все согласовано, заранее сдала. И сегодня же еду на Черное море. Фигаро здесь, Фигаро там. Вечером, с Курского вокзала.
– На Черное море? Везет! – изобразила я восхищение.
– Да чего там, я вожатой туда, – охотно болтала Валерия. – В пионерский лагерь! До конца лета. Там особо не отдохнешь, за детьми смотреть придется. У тебя парень есть?
– Нет.
– Странно… а такая симпатичная блондинка! – опять засмеялась Валерия. Она то ли дразнила меня, то ли простодушно говорила о том, что ей в голову в данный момент приходило. Но скорее всего, эта девушка меня все-таки дразнила – в ее зеленых глазах плясали настоящие бесенята. Она была свободной, дерзкой, ничего не боялась и, видимо, вообще не унывала. И мне теперь было понятно, почему ее так любили – Артур и тот, другой, будущий парень из ее пионерского лагеря, – Борис.
– А ты девушка Артура Дельмаса, я знаю, – хитро заметила я.
– Ага, – польщенно согласилась она. – Я его невеста. Он скоро подойдет сюда.
В этот момент хлопнула подъездная дверь и во двор выбежал Артур. На меня он даже не взглянул, он смотрел только на Валерию.
– Артик! – взвизгнула она, бросилась ему на шею. – Ну ты где так долго! На поезд опоздаю.
– Все, бежим. – Он поцеловал ее, а затем подхватил большой чемодан в одну руку, а другой схватил сумку. Оказывается, багаж Валерии стоял уже тут, за скамейкой.
– Счастливого пути! – крикнула я Валерии.
– Чао! – не оборачиваясь, крикнула она в ответ. И они с Артуром убежали со двора.
Итак, я сама собственными глазами наконец убедилась в том, что Валерия уехала из Москвы до конца лета. То есть теперь я могла спокойно встретиться с Артуром и рассказать ему всю правду о будущем.
Но, честно говоря, уверенности в том, что я все делаю правильно, у меня становилось все меньше, первая эйфория схлынула. Ведь с Леной-прошлой у меня не очень получилось, я так и не смогла повлиять на нее. По сути, я с самой собой не смогла справиться! Получится ли теперь повлиять на Артура? Смогу ли я хоть в чем-то его убедить? Согласится ли он вообще меня выслушать?
И хуже всего другое. Мне нравилась Валерия. Да, она была совершенно другим человеком, не похожим на меня, непонятным мне, чужим и даже чуждым. Хотя бы потому, что в ней было столько огня и жизненной силы. Витальности, или как это еще назвать.
Она – легкая. Веселая, дерзкая девушка. Кармен, выбирающая между поклонниками – Эскамильо и Хозе. Какой пожар страстей разгорится из-за Валерии в августе! Из-за нее даже может погибнуть Артур, если я не вмешаюсь…
И все же не она будет виновата в том, что может случиться в конце этого лета, если подумать. Нож ведь окажется в руке у Бориса, не в ее. Да, своими показаниями Валерия обелит потом Бориса, и он избежит наказания… Но вина Валерии не абсолютна. Она была влюблена в Бориса, она спасала его. Конечно, это не совсем оправдывает девушку, но… но ее хотя бы можно понять.
А что, если Николай что-то напутал? При той сцене с убийством его брата других же свидетелей не нашлось? Да и Артур тоже хорош – усугубил конфликт, когда запер Валерию у себя в комнате. Валерия возмутилась, стала кричать в окно Борису, Борис испугался за свою возлюбленную, и не просто испугался, а пришел в ярость… Может, нож действительно принадлежал Борису. Но что, если во время схватки с ним Артур выхватил нож у соперника и действительно сам напоролся на острый клинок?
Я вдруг поняла, что я сейчас делаю. Я же пытаюсь оправдать Валерию! Так, а что там Николай рассказывал про ее дальнейшую судьбу? Или рассказывал, но я забыла? Память той, шестидесятитрехлетней Алены, из далекого теперь будущего, особой ясностью уже не отличалась. Это сейчас я все схватывала на лету, а вот тогда…
Вроде Николай ничего не хотел знать о Валерии после всего случившегося? И что произошло потом с Борисом – он о том тоже, как я понимаю, ничего не хотел знать? Или Николай все про всех знал, но не стал мне ничего рассказывать просто из тех соображений, что судьба Бориса и Валерии после гибели Артура уже не имеет значения?
И тут все объяснимо – слишком сильна была боль Николая, вызванная гибелью старшего брата. Да еще эта боль усугубилась ранним уходом из жизни родителей, которых, как признался Николай, очень подкосила смерть сына Артура. А кого бы не подкосила!
И мне вдруг очень захотелось узнать, что там дальше произошло с Валерией и Борисом. В будущем. Борис, как я помнила – сын цеховиков, то есть людей, совершавших экономические преступления в СССР. Николай еще назвал его «золотой молодежью». Но быть «золотой молодежью» еще не преступление. Да и не отвечают дети за родителей. Или тут другой расклад, когда «грехи отцов падут на головы детей их»?
Я побежала домой пешком, не дожидаясь лифта, взлетела на свой этаж. Севастьяновы смотрели телевизор в своей комнате, Бабаня еще не пришла.
Я достала с полки книгу о Тобольской губернии, где были зашифрованы все сведения, но там были записаны лишь судьбы жильцов нашего дома. Затем я взяла планшет, принялась искать сведения о Валерии и Борисе уже здесь. Не без труда вспомнила фамилии действующих лиц…