И силу мужского обаяния Артура тоже нельзя отрицать.
Признаюсь, поначалу меня немного смешило то, как выглядели в эти годы именно мужчины. Клеш, длинные волосы, бакенбарды у многих, шляпы… Внешний вид мужчин казался мне комичным. Ведь подобные прически и одежда уже устарели. Но потом ощущение того, что находишься внутри какого-то ретросна или полузабытого старого кино у меня исчезло, я привыкла к моде конца семидесятых. И смогла разглядеть людей, увидеть в них ту красоту, которая не зависела от формы одежды и длины волос.
А что мода… Ведь наверняка мода первой четверти двадцать первого века покажется кринжем тем, кто будет жить в последней четверти того же века. Как и само это словечко – «кринж». Да, я, несмотря на свои шестьдесят три года, была в курсе того сленга, который использовала молодежь той эпохи, из которой я сбежала в прошлое.
Мы с Артуром ушли со стадиона не вместе, он первым, домой, а я отправилась на площадку за стадионом, где играли в «городки». Несмотря на ранний час, там уже столпились любители этой старинной забавы.
Почему о ней забыли в будущем, кстати? Увлеклись чужим (чуждым) боулингом, хотя принцип этих обеих игр (городки и боулинг) был примерно одним и тем же? У городков и боулинга много схожих черт: это довольно спокойный темп соревнований, цели, да и сама организация игрового процесса.
Ну ладно, времена тогда были сложными, переходными, когда у нас популяризировали боулинг, людям хотелось чего-то новенького, но почему потом, в конце первой четверти двадцать первого века, когда стало популярным возвращение ко всему нашему, вдруг заговорили не о возрождении игры в «городки», а о каком-то чужом и чуждом гольфе, например?
…В городки на специальной площадке за стадионом играли вполне взрослые мужчины, было несколько подростков, женщины стояли в стороне, но потом включились в процесс. Мне тоже дали поучаствовать, я даже увлеклась. Несколько раз очень удачно бросила биту, выбив фигуры с кона. Правда, один раз заступила за планку и тот бросок мне не засчитали.
Когда я шла домой, то все думала о том, как заставить Артура разлюбить Валерию. И возможно ли вообще управлять чувствами другого человека? Мои знания об НЛП, о проникающей в мозг рекламе, о технологиях, влияющих на поведение человека и вообще на общественное поведение не являлись такими уж обширными. Я интриговала скорее инстинктивно, по наитию.
На что же я рассчитываю, растягивая наши встречи с Артуром? А я предполагаю, что после наших разговоров, особенного сегодняшнего, Артур будет думать не о Валерии, а о тайнах будущего. Он изобретатель, увлеченный наукой человек – а значит, его можно «соблазнить» именно рассказами о технических новинках.
И пока голова Артура будет всем этим занята, о Валерии он не станет вспоминать. Если подавать информацию медленно, постепенно, то есть шанс, что увлечение Валерией у Артура угаснет.
Этот способ влияния на Артура казался мне самым продуктивным. Не собой же – новой, молодой и красивой – его увлекать! Нет, специально жертвовать собой и своими чувствами я не хочу.
У Бабани на сегодняшний день были планы.
Она опять поставила тесто – но на этот раз собиралась печь блины. Со стопкой блинов мы должны были во второй половине дня отправиться к моей маме и Лене-прошлой. Повод – отметить очередную годовщину смерти моей бабушки Муси, лучшей подруги Бабани.
Блинов должно быть много – чтобы хватило на всю нашу компанию из четырех человек, ну и надо еще угостить Севастьяновых.
В этой соседской вежливости имелся свой резон, не только дружеский, но и чисто человеческий. Каково это – полдня нюхать чужие ароматы с кухни? Угостить добрых соседей надо обязательно.
Я подключилась к процессу жарки блинов.
Бабаня пекла их сразу на трех (для скорости) чугунных сковородках, перед каждым блином она макала половинку сырой картошки, наколотой на вилку, в подсолнечное масло, а затем смазывала ею сковородку. А на готовый блин, уложенный на тарелке в стопку, бросала небольшой кусочек сливочного масла.
Я не удержалась, в процессе выпекания съела несколько блинов.
Это было вкусно до невозможности, и я даже не думала о том, полезно это или нет. Да уж полезнее, думаю, рафинированной муки из будущего и «сливочного» масла, в котором трансжиров больше, чем натурального продукта.
Ну и в самом факте вечных мучительных раздумий над тем, насколько полезна та еда, которой наполняешь свой желудок – тоже ничего хорошего. Психосоматика со всеми этими переживаниями, разъедающими изнутри организм, влияет на пищеварение не меньше, чем «химия» в продуктах. Если уж есть – то хотя бы любя ту еду, которую поглощаешь, а не терзая себя сомнениями – яд это или не яд и каковы могут быть последствия…
Под конец я так наловчилась, что пекла блины уже сама, успевая следить за тремя сковородками, а Бабаня сидела на табуретке в углу кухни и с расслабленной улыбкой и немного расфокусированным взглядом наблюдала за мной.
Потом мы торжественно понесли угощение Севастьяновым. Супруги ахали, охали, благодарили за блины и восхищались моими кулинарными способностями. Говорили, что мне как потенциальной жене цены не будет.
Тут я, немного в сторону и без привязки к блинам, замечу, что Севастьяновы считались людьми очень небедными. В свое время, до пенсии, работали в организации, которая называлась Госплан, ну и дядя Сеня – ветеран, у него были льготы, что совершенно заслуженно.
Как они питались: рано утром тетя Клава шла по магазинам, покупала к завтраку граммов по двести–триста свежайших сыра, колбасы, доставленных прямо с пищевого комбината… Покупала хлеб, только что привезенный из пекарни.
И тут я опять о том, что пыталась растолковать перед тем Артуру: продукты в этом, текущем времени, моем нынешнем настоящем не хранились долго, консервантов в них почти не было. И да, за вкусностями приходилось «охотиться» – помнить о времени завоза, например. Свежий вкусный товар разбирали довольно быстро, особенно по вечерам, когда люди шли с работы. Но по утрам в магазинах особых очередей не наблюдалось, и нужные продукты почти всегда были в наличии. Когда «выбрасывали» сосиски, то их, например, очень быстро расхватывали. Любимый всеми продукт! И тогда в одни руки давали не больше килограмма. Чтобы всем хватило.
Каждый населенный пункт СССР был отнесен к одной из четырех «категорий снабжения» (особая, первая, вторая и третья), именно поэтому у многих были разные представления о жизни тогда.
Были и спецраспределители для номенклатуры. Если бы я могла изменить что-то в этом времени, то пересмотрела бы и откорректировала бы категории снабжения и закрыла бы все спецраспределители. Устранила бы саму возможность купить что-то «с черного хода», по блату.
Хотя люди советского времени не боялись говорить о такой проблеме, хватало фильмов на эту тему: «Ты мне, я тебе», «Блондинка за углом», в сериале «Следствие ведут знатоки» постоянно упоминали о блате как об отрицательном явлении.
Многих в советские времена выручало свое хозяйство – стоило вспомнить, как в фильме «Три тополя на Плющихе» героиня везла в город на рынок чемодан мяса. А один из героев «Берегись автомобиля» выращивал на продажу клубнику.
В любое время были свои способы выжить. Даже в мутные девяностые.
Так вот, сейчас я вновь попала в то время, когда в магазине можно было купить всего лишь двести граммов «докторской» – чтобы спокойно съесть ее свежей на завтрак.
Время «колбасных электричек» начнется позже, с начала восьмидесятых. А с середины восьмидесятых наступит эпоха талонов – вот тогда люди начнут все скупать и запасаться, а бутылка водки станет валютой.
…Мы с Бабаней наконец отправились к маме и Лене-прошлой. С собой захватили блины, положив их между двух тарелок и замотав эту конструкцию в старый чистый платок.
Мама же сделала салат оливье и поставила на стол недопитую с Пасхи бутылку кагора, которую в свое время принесла ей Бабаня.
Но я сразу отказалась от кагора, сказала, что у меня от любого алкоголя начинается аллергия и по телу идут волдыри. И коротко, но очень красочно описала, какие именно у меня могут быть волдыри и сколь долго они не проходят, и какие страдания мне доставляют.
Бабаня подумала и, глядя на меня, заметила, что и она пить не станет. Потом добавила, что покойная Муся (моя бабушка) и без того радуется на небе – что мы помним ее и собираемся вместе.
Лена-прошлая тоже отказалась от кагора, призналась, что не любит его вкус. Только мама налила себе в рюмку вина, но отпила из нее лишь глоток.
Мы ели блины и вспоминали бабушку Мусю.
А потом в дверь позвонили, и мама отправила Лену-прошлую посмотреть, кто там пришел.
Лена-прошлая, то есть я в юности, отличалась легкомыслием и одновременно покорностью. Она спросила через дверь: «Кто там?», а ей ответили – «Свои». Вот она, то есть я в прошлом, и открыла дверь.
И впустила в квартиру своего (моего) папашу.
Когда отец вошел на кухню, я сразу все вспомнила. И почему было ошибкой открывать ему дверь.
Отец два раза смог «прорваться» к нам домой – когда я была еще в первом классе, и вот тогда (сейчас) – когда заканчивала школу, перед своим восемнадцатилетием. Все остальные встречи с ним происходили на улице, где он подкарауливал нас с мамой. Но, к счастью, это происходило нечасто.
Мой отец отличался скандальным характером, он любил «вынимать душу», по выражению моей мамы, и доводить всех окружающих до слез, истерик и скандалов. Ну, кроме тех людей, от кого зависел, от вышестоящего начальства, например. Вот тогда он вел себя безупречно… Почему мама вышла за него? Да потому что поначалу он тоже вел себя безупречно и показался маме ангелом.
Никаких особых плюсов от своей скандальности отец не выиграл. Богаче и счастливее не стал, к концу жизни растерял почти всех близких и друзей. В чем был смысл его вредного характера?
Я, кажется, это поняла, но очень поздно.
Отец дожил почти до девяноста и ничем особо не болел. Он реально «вынимал души» у других людей, пил энергию окружающих. Настоящий дементор…