– Что ты на меня так смотришь? – вдруг спросил Артур.
– Пытаюсь вообразить тебя старым. Ты даже не можешь представить, как меняются люди с возрастом… – нервно хихикнула я.
– Почему не могу? Еще как могу! – возмутился он.
– Нет-нет, ты это поймешь много позже. Когда ты после долгого перерыва вновь встретишь своих ровесников. Тех, кого не видел все эти годы и десятилетия. И ты почему-то не сразу узнаешь того, с кем дружил в юности. И откроешь вдруг, что и ты, оказывается, тоже изменился до неузнаваемости!
– Колька, брат мой, сильно скукожился? – печально улыбнулся Артур.
– Нет. Он останется все таким же прекрасным даже на склоне лет. Седой, но… все равно милый, – с нежностью произнесла я. – Возраст – это то, что проявляет нашу сущность. Наше истинное лицо. Нашу душу…
– Сколько пафоса, Алена, – с насмешкой произнес Артур. – Но это все лирика, и мне она неинтересна. Я не лирик, я физик – технарь то есть, я понимаю только конкретику. Мне важно узнать, что произошло с Валерией, почему она вдруг оказалась причастной к моей смерти и кто именно стал моим убийцей. И еще я очень хочу понять будущее… И совершить свои открытия сам. Вернее, завершить свои работы над энергией Солнца. Понимаешь, наступает важное для меня время. От моей дипломной работы на тему возможностей солнечной энергии зависит моя судьба, мое будущее. Если я докажу свою теорию, то… то мир перевернется. Меня поддерживает мой руководитель, профессор Верховцев.
– Он не может отнять твои открытия? – прямо спросила я. – Присвоить их себе?
– Нет. Он из тех как раз, кто защищает открытия своих учеников, и всей своей жизнью он не раз уже доказывал это. Помогал своим подопечным, сам при этом оставаясь в тени. Хотя я понимаю, о чем ты, – сдержанно произнес Артур. – Знаю и таких людей. Но это не про Вадима Петровича.
– Это хорошо, что ты уверен в своем руководителе, – сказала я. – Давай договоримся, когда и где встретимся в следующий раз. Я принесу теперь уже планшет и покажу, как им пользоваться. Надо выбрать какое-нибудь закрытое место, чтобы нас никто не смог увидеть и услышать…
– Давай вот что сделаем, – решительно произнес Артур. – Завтра у меня свободный день. Махнем к нам на дачу. Там никого не будет. Мать с отцом уехали в Ленинград, там как раз строят Дворец спорта по проекту отца… Колька готовится к экзаменам, он и из дома-то редко выходит. Встретимся с тобой на Белорусском вокзале, у расписания электричек. Ехать недолго, меньше часа. Зато там, на даче, можем ничего не бояться, никто нас не увидит и не услышит.
– А если твои дачные соседи увидят тебя вместе со мной? – встревожилась я.
– Это нормально, – усмехнулся он. – Да и прелесть наших интеллигентных соседей в том, что они не сплетничают. Встретимся в восемь утра на вокзале, ты поняла?
– Договорились. Да… ты в курсе, что Ленинграда больше нет?
– Как? – Артур свел свои темные брови, выражение его лица стало грозным. – Как нет?! Что вы сделали с самым прекрасным городом на земле, о ужасные люди будущего?
– Да ничего мы с ним не сделали… – замахала я руками. – Любимый город просто сменил название. Теперь он – Санкт-Петербург.
– Что?! Как? О нет… Это невозможно, невозможно представить!
– Да тише ты! – зашипела я, оглядываясь.
Утром следующего дня Артур ждал меня на Белорусском вокзале, стоял там уже с билетами. Показал мне два маленьких прямоугольника из коричневатого картона:
– Вот, взял на двоих. Отправление через десять минут.
– Покажи!
– Зачем? А, ну да, все тебе здесь в диковинку. Бери свой на память, – добродушно произнес Артур и сунул мне в ладонь билет из толстого картона. Билетик – двухсторонний. На одной стороне был указан маршрут и цифровая серия, а на другой цена.
Мы нашли нашу электричку, еще успели добежать до первого вагона, сели. Электричка мне показалась вполне приличной, чистой; правда, кое-где на деревянных сиденьях были вырезаны надписи. Пассажиров много, но сидячих мест хватило на всех.
Мы с Артуром расположились у окна, друг напротив друга. По громкой связи сказали что-то неразборчивое, вагон гулко громыхнул, тяжко дернулся, и перрон за окном стал отъезжать. Эти запахи железной дороги, эти звуки… В моем будущем все было вроде так, да не так, немного иначе.
Вероятно, на моем лице было написано что-то такое, отчего Артур усмехнулся иронично и печально, опустил глаза. На нем сейчас были синие штаны из какого-то грубого материала и белая футболка, на ногах кеды. Вполне дачная одежда… Я же в желтом платье ниже колен (на желтом фоне рассыпаны ромашки), платье – без рукавов, белый пояс на талии. Волосы я сзади перевязала лентой, тоже белой, низко, прямо над шеей. Надела туфли-лодочки на небольшом каблуке. Словом, вид у меня больше годился для городских прогулок, поняла я…
На коленях я во время поездки держала сумку из плетенки, больше похожую на корзинку, в ней пряталось мое сокровище из будущего времени – планшет в футляре под книгу. Сумку эту я не выпускала из рук.
– Барышня собралась на пикник, – глядя на меня, благодушно произнес седоволосый дачник, сидевший рядом с Артуром, напротив. Его жена в платочке улыбнулась, вздохнула мечтательно:
– Все мы когда-то такими были…
Артур отвернулся к окну, опять улыбнулся. Но сейчас его улыбка была похожа на недобрую, недовольную гримасу. Какой он неприятный и одновременно очень красивый молодой мужчина… За что я любила его когда-то?
Ну взять вот руки Артура. Молодые, крепкие, красивые руки. С прорисованными мышцами, все эти бицепсы-трицепсы видны… наверное, я любила Артура за его мужественный вид?
Солнце стало светить Артуру в лицо, он прикрыл глаза ладонью. Пальцы его – длинные, тоже крепкие, сильные.
Солнце. Кажется, солнце здесь, в прошедшем времени, тоже было каким-то другим. И ярче, и нежнее, что ли? Беззаботнее. Но это все ерунда, конечно, это мои фантазии, солнце не могло быть другим. Или могло? Свет… Ну какой-то немного другой свет, не похож на тот, к которому я привыкла в будущем. Или это потому, что изменился состав воздуха? Солнечный спектр другой? Надо спросить потом Артура, быть может, это не такие уж глупости мне мерещатся, и он что-то знает об этом.
Я смотрела на Артура, и мне хотелось чего-то такого… тактильного? Например, почувствовать прикосновение к себе чужой кожи. Понюхать ее, ощутить чужой запах – мужской. Испытать взрыв наслаждения внутри себя. Не с Артуром, нет, с мужчиной вообще.
Я любила Никитина, но то, что я испытывала сейчас – было просто стремлением ощутить себя молодой и живой. Мне хотелось, чтобы мной восхищался красивый, сильный, умный мужчина. Чтобы он любовался мною.
Или дело даже не в мужчине, а в том, что я вдруг стала ощущать жизнь? Свою молодость и привлекательность… И мне захотелось применить на ком-то свои женские чары, я тоже захотела почувствовать свою силу, уже женскую. Власть над мужчиной.
Так что дело сейчас не в Артуре, нет.
И как щекотно в животе, я словно падаю сейчас куда-то. Ну почему Никитин отказался от близости со мной? Я ведь в данный момент думаю об Артуре не потому, что влюблена в него, о нет, а потому, что с Никитиным тогда ничего не получилось, и эта темная материя (используем термин из науки) осталась во мне, она продолжает сжигать меня изнутри. Наверное, я пялюсь сейчас на Артура из-за того, что мне не хватило Никитина.
Но я должна сдерживать свои желания, иначе я стану животным. Надо дождаться зимы, дождаться свадьбы с Никитиным. Если я сейчас не утихомирю свои порывы, не отдам свою страсть тому, кого действительно люблю, то я совершу непоправимую ошибку.
Нельзя смотреть на Артура.
Нельзя прислушиваться к этому животному зову, рождающемуся у меня внутри, причем против моей воли. Кстати, как жаль мужчин, они ведь тоже испытывают нечто подобное, да еще сильнее? И потому изменяют своим любимым, не желая того иногда, просто подчиняясь древним инстинктам.
Или я опять влюбляюсь в Артура? Влюбилась – в уже когда-то любимого? Вторая серия началась?
Да нет же, нет, то, что со мной происходит – это, скорее всего из-за «проснувшихся» у меня гормонов. Мое желание не направлено на Артура сейчас, это все из-за того, что мне хочется ощутить жизнь. Это женская природа внутри меня проявляет свою силу. И ее надо обуздать.
…Ехали мы недолго, где-то через минут сорок сошли на одной из станций. Артур решил срезать путь до дачи и повел меня по лесной тропинке. Солнце грело мои открытые руки. И это невесомое тепло тоже будоражило меня! Ну что за напасть такая – чуть не расплакалась я.
– Давай понесу. – Артур перехватил мою корзинку.
– Только осторожно! – рявкнула я.
– Я знаю, – сдержанно произнес он.
Потом мы вышли к даче Дельмасов, и тут у меня случилось что-то вроде дежавю, я наконец отвлеклась от своих плотских мечтаний.
– Ой, я тут была уже! – воскликнула я. – Сорок шесть лет спустя… На встрече одноклассников! Ее Николай организовал. Вот прямо тут!
– Дача все в том же виде?
– Да! Николай сумел сохранить ее…
Артур открыл ключом калитку, пропустил меня вперед. Я шла по песчаной дорожке и рассказывала, как тут все станет выглядеть в будущем, что перестроят, а что нет.
Мы зашли в дом, и тут я тоже принялась все комментировать. Артур слушал меня с мрачным интересом.
– Вот этот шкаф помню и этот сервант… – болтала я. – А в той комнате на окне стоял бюст Вольтера… Можно заглянуть туда? Ой, стоит! И камин все такой же, представляешь? Николай сохранил даже всю обстановку… И это так мило, что он не поменял ничего в будущем! Я была уверена, что он специально собирал все эти раритеты, а нет, получается… Он оставил прошлое в неприкосновенности.
Мы с Артуром расположились за большим обеденным столом, я положила перед собой планшет и сразу же принялась объяснять Артуру, как включать этот планшет, заряжать, вообще им пользоваться. Артур довольно ловко повторял за мной движения пальцами по экрану.