– Лови такси, лови бомбилу. За деньги довезут туда быстро.
Некоторое время Артур глядел на меня молча, грозно, гневно, затем резко развернулся и зашагал к дороге, на ходу подняв руку, «голосуя». Одна машина притормозила и отъехала, другая… Третий водитель согласился нас везти.
– Садись, поехали, – коротко бросил мне Артур.
На его даче мы оказались через час с небольшим. Провели там около часа и еще час возвращались домой, тоже на попутке, за деньги. К поездкам на машине привыкаешь мгновенно!
Вышли из автомобиля у Садового кольца, дальше решили идти до дома пешком, и разными переулками, чтобы нас никто из соседей не видел вместе, это было мое постоянное требование.
– Нет, я не могу тебя одну отпускать, – сказал Артур. – Давай так. Ты по одной стороне дороги пойдешь, а я по другой. Если нас и увидит кто-то из знакомых, то не поймет, что мы вместе.
Так и сделали. Мы с Артуром двигались по разным сторонам одной дороги, поглядывая иногда друг на друга. Уже темнело и сладко пахло цветущими липами. Ко мне пару раз подходили парни, желая познакомиться, но я уклонялась от разговоров, хотя Артур уже был готов сорваться и бежать ко мне через дорогу. Чем ближе к дому, тем неотрывнее он смотрел на меня.
Я свернула за угол, во двор. К счастью, во дворе никого не было.
– …Чумазая какая! – встретила меня Бабаня в прихожей. – Стирать теперь все придется.
– Да, постираю завтра, – сказала я. – Подвал в институте убирали, пылищи там, грязи…
– Халаты могли бы выдать! – возмутилась Бабаня.
– Давали, не помогло, – засмеялась я.
У себя в комнате, встав на стул, я сразу спрятала деньги на верхнюю полку на стене, почти под потолком, туда же поставила книжку с телефоном. Приняла душ и сразу же уснула.
…Открыла глаза за полчаса до сигнала радио.
И сразу же вспомнила наши с Артуром приключения в заброшенном доме. Стало так жутко… Потому что даже в спокойном прошлом никакого покоя не было. Наверное, нет таких мест и времен, где не существовало бы преступников. Но хуже всего – когда отдельные преступники сбиваются в банды. Это же самое страшное – когда на пути обычного человека встречается именно банда. С отдельным злодеем есть шанс как-то договориться или убежать от него, или отбиться, но именно с бандой такое не пройдет.
В хорошие, достаточно спокойные, сытые времена этих банд и не видно. Лишь иногда вдруг обнаруживаешь, что они существуют. Все равно как в летний день на цветущей поляне откинуть камень и увидеть под ним извивающихся в сырой земле насекомых.
Но в девяностые эти страшные существа осмелели и вылезти наружу, сбиваясь в ОПГ. Криминал стал видим, он уже никуда не прятался. Бандиты искали чем бы поживиться и больше не боялись солнца.
И на что я надеюсь в будущем, какие такие квартиры на Патриарших и Остоженке мне мерещатся, почему я надеюсь на заначки из валюты и золотые червонцы из подпола? Мечтаю сдавать квартиры в Сочи и безбедно жить за счет арендной платы?
Кто, ну кто позволит мне в девяностые сдавать квартиры в Сочи курортникам? Придут рэкетиры и скажут – плати. И в Москве – выгонят меня из старинных районов, потому что кто-то важный тоже захочет там поселиться и скупит весь дом, стоящий в «удачном» месте, да-да, купит его весь – для себя. Несогласных выселят насильно, а возможно и вовсе убьют. Я не смогу и выгодно обменять свои доллары – потому что меня обманут, кинут. Либо тоже сразу убьют и просто заберут валюту себе.
Время не получится обыграть, даже зная заранее, где спрятаны клады. Потому что время – это люди. Я не смогу обыграть криминал в девяностые, это же очевидно. Придется в тот период затаиться и потихоньку выжидать, терпеть до лучших времен, когда волны криминала схлынут.
Но смысл ждать этих лучших времен, ведь к их началу я стану опять старой? Ну завладею я квартирой в престижном районе, приберегу пачку валюты – с тем, чтобы дотянуть до тех времен, когда более-менее спокойно можно будет этим всем воспользоваться… А надо ли мне уже это все будет? За пять минут до того, как жизнь скажет мне «Game over».
Жизнь – это то, что только здесь и сейчас.
А здесь и сейчас у меня только Артур. И то, чем мы занимались вчера у него на даче, поддавшись ненасытной, жадной, животной страсти. Ни он меня не любил, ни я его. Он просто хотел забыть Валерию, а я – закрыть свои юношеские гештальты.
Если я и найду покой в этом мире, так это только рядом с Никитиным.
Или мне надо самой превратиться в цепкое и кусачее хитиновое чудовище из-под камня, как это произойдет потом с Валерией?
Тоже возглавить свою банду, превратившись в жестокую атаманшу, вооруженную ко всему прочему и тайными знаниями об этом мире? А потом в нужный момент тихо исчезнуть за океаном, ускользнув от правосудия и собрав все сливки от случившегося беспредела.
Я старалась даже в мелочах соблюдать осторожность. Положила купюры в конверт и заклеила его, обмакнув пальцы в воду. Никакой слюны!
Если кто-то (предположим!) вздумает искать на конверте отпечатки пальцев, то ничего страшного. По сценарию, мои отпечатки там могут быть, что такого. Почте я пересылку такой крупной суммы не могу доверить – уж слишком пухлый получился конверт. Просто бросить конверт в почтовый ящик? Тоже как-то ненадежно…
Я решила идти ва-банк – передам конверт маме сама, из рук в руки. И сразу же дам ей ценные указания, она послушается.
Я позвонила по телефону Лене-прошлой, поболтала с ней о пустяках, услышала фоном мамин голос и поняла, что та тоже дома. Я сделала вид, что спохватилась, и попросила у Лены срочно «Жерминаль» Золя, который у нее был, я это знала, Лена-прошлая тут же предложила мне зайти к ней и забрать книгу. Я обещала, что зайду через полчаса, Лена-прошлая не должна была меня стоять и ждать. «О, отлично, как раз голову успею вымыть!» – обрадовалась она.
Еще лучше. Мы с мамой встретимся один на один.
…Через пять минут я уже заходила в четвертый подъезд.
Поднялась на лифте и сделала вид, что меня внезапно что-то заинтересовало внизу на полу: наклонилась, потопталась у коврика (на случай, если вдруг кто-то следил за мной из квартиры напротив в замочную скважину) и незаметно подложила конверт под коврик.
Затем позвонила в дверь. Открыла мама:
– А, Аленка, привет… Заходи. Лена еще в ванной, подождешь? Она сказала, что ты только через полчаса… Да заходи же!
– Минутку, что это у вас тут? – Я наклонилась, потянула конверт из-под коврика. – Ого, какой пухлый конверт, тут что-то есть! Как будто…
Я оглянулась, осторожно направила маму обратно в прихожую, зашла следом сама и закрыла за собой зверь.
– Опять? – Мама взяла конверт в руки. – Уже под дверь положили…
– Не стали почте доверять.
Мама дрожащими руками разорвала конверт, чуть не рассыпала по полу пачку денег.
– Как много! – воскликнула она с ужасом.
– Тс-с! – сказала я. – Теть Лид, нехорошо, если кто услышит! Спрячьте и Лене ничего не говорите. Вдруг она разболтает. Тогда нехорошие люди эти деньги выманят, украдут, в долг попросят у вас и не вернут… Да что угодно может случиться!
Мама сунула деньги с разорванным конвертом себе в карман, посмотрела на меня испуганно.
– А что ж мне делать, Аленка? Это, наверное, опять Злата принесла… Ну да, она, а кто ж еще. Она богатая, я знаю.
– Совесть ее мучает, – коротко обозначила я причину Златиного благоволения. – Надо эти деньги на сберкнижку вам положить, дома лучше не хранить такую сумму. И беречь их, пока Лена учиться будет.
– Точно, – прошептала мама. – Ей же восемнадцать скоро, уже никаких алиментов! Но я боюсь, Аленка… вдруг в сберкассе спросят, откуда у меня столько?
– Не спросят. И спрашивать не имеют права. Скажете – накопили, а потом решили на сберкнижку положить, потому что дома такую сумму хранить страшновато. Снимать по чуть-чуть будете после, на жизнь. Главное, продержаться, пока Лена будет учиться.
– Пойдешь со мной в сберкассу? – шепотом спросила мама.
– Конечно! У Лены «Жерминаль» возьму, и пойдем с вами.
Из ванной вышла Лена-прошлая, вытирая волосы. Румяная. Со слипшимися от воды ресницами. Счастливая, улыбающаяся…
– Привет, Алена, как ты быстро… О чем вы тут болтаете? – весело спросила она.
– О том, что тебе учиться надо, – сказала я. – Уже документы пора подавать!
– А куда? Я еще не решила… – растерялась она.
– Так надо срочно решать, – всплеснула я руками. – Обсудим, что ли?
– Да, давайте обсудим! – с энтузиазмом воскликнула мама. Глаза у нее тревожно блестели, руки немного дрожали.
Мы расположились в комнате за круглым столом.
– Расскажи, Лена, к каким дисциплинам у тебя интерес? – официальным голосом спросила я.
– Ну-у… ни к каким, – ответила Лена-прошлая. – Вроде бы все знаю, но не особо интересно… а вообще я мечтала стать дрессировщицей в цирке, совсем в детстве.
– Да, мечтала выступать с тиграми и львами на арене! – засмеялась мама, немного отвлекшись. – Но, к счастью, не всерьез все это, да, Лен?
– В дрессировщики идут дети дрессировщиков, – сказала я. – Цирковые династии. Это вообще закрытая система – цирк, со стороны туда не берут. Тем более с хищниками работать… Это грязь, вонь, уборка клеток в первую очередь. Кормление животных, всегда настороже надо быть… А звери могут одним ударом лапы скальп снять. Кусают, царапают. А это инфекция и постоянные уколы антибиотиков. А от того, что приходится все время на антибиотиках сидеть, здоровье рушится… Вон, одна известная дрессировщица из-за этого зрение стала терять… Это мне знакомая рассказывала, у нее родственница в цирке работала, – охотно пояснила я.
Мама и Лена-прошлая сидели притихшие и какие-то унылые. Вероятно, подобные вещи, скучные и неприятные, им просто не приходили в голову.
– Помню, Лен, ты говорила, что немецкий у тебя на пятерку? – спросила я.
– Да, но… – Лена не договорила, пожала плечами.
– МГУ потянешь? – сурово спросила я. – На романо-германское отделение сможешь поступить?